XVII. Аббат - Александр Вячеславович Башибузук
— Прошу, ваше преподобие, — брат Франсуа, в миру служивший лесником и назначенный мной псарем взял из корзины смешного косолапого щенка и подал мне.
Я особенным собаколюбием никогда не страдал и сразу передал его Игнатию.
Щен немедленно залился визгливым лаем и попытался цапнуть командира боевых монахов за палец, а когда не получилось, ссыканул тому на сутану.
— Ишь какой… — свирепая рожа Игнатия неожиданно расплылась в счастливой улыбке.
Я усмехнулся, улыбка у боевого монаха вышла уж вовсе страхолюдной, больше похожей на оскал.
И предложил ему:
— Берите его себе.
— Мне? — опешил Игнатий. — Ваше преподобие, но…
— Берите, берите, я разрешаю.
— Ваше преподобие! — монах вдруг упал на колени, так и держа щенка в руке. — Я ваш… ваш слуга! Только прикажите! Я назову его Быком!!!
Я слегка опешил от такой реакции. Надо же, думал, что у этого громилы вместо сердца кусок камня. Ну что же, получилось неожиданно, но на одного лично мне преданного человека стало больше.
Дальше инспектировал производственные подразделения: сыроварню, где уже выставляли на вызревание первую партию сыров, рыбный цех, где солили рыбу по моему рецепту, следом посетил цех где поставили на засолку сало и мясо — тоже по моему методу.
Хоть убей не помню, кем я был в прошлой жизни, но вот передовые по нынешним временам рецепты консервирования и производства продукции из меня просто фонтаном бьют. Если соединить все это с моей явной склонностью к военному порядку, получается довольно странное сочетание. Кем же я был? Ну да Господь с ним, вреда пока никакого, все идет только на пользу.
Добьюсь полного обеспечения аббатства своей продукцией, а там и до продажи излишков доберемся — все пойдет в копилочку. Богу — богово, но и благосостоянии забывать не стоит.
Отдельное внимание уделил винному цеху, на который у меня были особые планы. С сырьем никаких проблем нет, в собственности аббатства огромное количество виноградников по обеим берегам реки Уаз, притока Сены. Все они отданы в аренду, но в арендную плату входит как поставка самого вина, так и винограда в совершенно избыточных для аббатства количествах.
Так вот, прогрессорствовать в самом виноделии я не стал, вино здесь и так великолепное, а вот с крепкими напитками, с которыми во Франции, да и в остальном мире, пока все скверно, решил поэкспериментировать. Да, есть арманьяк, есть первые попытки делать коньяк, но напитки пока очень далеки от их современных версий.
Так почему бы нам не попробовать поправить дело? Виноградная водка, тот же коньяк и арманьяк, наливки на основе спирта, к тому же в округе полно яблочных садов, пшеницы и ржи. А значит дело не станет и за другими благородными напитками. В том числе за вискарем, кальвадосом и старкой. Насколько мне известно, никто пока патентами арманьяк и коньяк не защищал, а посему, кто первый встал того и тапки. Уже розданы задания мастерам, а значит скоро появятся передовые перегонные кубы и пойдет процесс двойной дистилляции. По нынешнему уровню развития техники вполне посильная задача.
А мы, как только получим первую продукцию, сразу все запатентуем. Ничего личного, только бизнес.
А еще, я сделал первые шаги к производству бальзамического уксуса. Ничего сложного: сырья просто огромное количество, так почему упускать возможность? Сейчас его доставляют из Италии, стоимость фантастическая, секрет производства держат в тайне, а у нас будет свой.
В общем, все очень и очень неплохо.
И самое главное, королева задерживается с паломничеством, есть большие шансы на то, что она совсем не приедет.
По завершении инспекции пригнали стадо коз к бурной радости повара и келаря в одном лице, брата Гастона.
Ну что же, значит появится молоко, творог и сыр, к тому же, душевное равновесие полезного человека тоже дорого стоит.
Вернулся к себе в резиденцию, немного поработал с документами, а потом тяжело вздохнул и печально сказал, обращаясь к распятию на стене.
— Скучно…
Вроде все идет прекрасно: приступы мигрени прошли, королева не спешит со своим паломничеством, опять же трансформация аббатства налицо, скоро прибудут ткани с фурнитурой и оборудование для оружейной мастерской и обитель станет вдобавок ко всему законодателем в швейной и оружейной моде, но, черт побери, мне все-равно чего-то не хватает.
Хотя почему «чего-то», как раз совершенно ясно чего не хватает. Ну не для меня эта спокойная и размеренная жизнь. Не мое это — радоваться отлаженному хозяйству и спокойно богатеть. Черт… вон и верный слуга Саншо носится в мыле как бешенный жеребец, даже с хозяином словечком перемолвится некогда. И дам рядом не наблюдается. И на дуэль никого не вызовешь. Что бы такого учудить?
Побродил по кабинету, взял шпагу, сделал несколько выпадов, а потом от скуки написал речовку для скандирования братией во время бега, использовав для нее веселую песенку из моей прошлой жизни, очень кстати всплывшую в памяти.
— Ну а что? Петь будут на русском языке, никто и не поймет… — я улыбнулся, встал и пафосно продекламировал перед зеркалом. — Расскажу я вам историю ребята, привели ко мне трех миленьких девчат, они были все как ихха мать, а ихха мать была известна блядь! Ну хорошо же!
Спохватился, покосился на распятие с Иисусом и извиняющеся пробормотал.
— Прости Господи, просто мне скучно.
И тут…
Тут Иисус мне подмигнул.
Меня словно током шарахнуло.
Клянусь своей сутаной, он мне точно подмигнул!
С перепугу я зажмурился, потер лицо ладонями, а когда снова открыл глаза, от наваждения даже следа не осталось — распятие оставалось обычным распятием.
Я быстро стал на колени и искренне помолился, дабы искупить вину, но тут…
В общем, очень скоро скуки и благостной, размеренной жизни резко поубавилось. А если точнее, наступила сплошная жопа! В прямом и переносном смысле.
На лестнице раздался топот, следом в кабинет влетел запыхавшийся Саншо.
— Ваше преподобие… — Раздалось утробное урчание, баск хрюкнул и со стоном схватился за живот.
— Саншо? — я сначала ничего не понял. — Что случилось?
Урчание повторилось, в кабинете отчетливо пахнуло дерьмом, эконом второй рукой схватился за задницу и проревел что-то нечленораздельное.
— Аухр, Господи…
— Да что такое? — вспылил я.
Урчание перешло в глухой рокот, засмердело гораздо сильней, а Саншо с причитанием выбежал из кабинета.
— Ничего не пойму… — я открыл окно, чтобы проветрить кабинет и вышел во двор.
— Господи помилуй, Господи помилуй… — мимо меня в сторону общественных нужников пронесся брат Игнатий, что характерно, тоже держась за живот. Следом за ним с веселым лаем прогалопировал его щенок.
А еще через несколько секунд, в ту же сторону, брякая кирасами, пронеслась дежурная
