Todo negro - Андрей Миллер
— А деньги принесёт.
— Принесёт. Да на что я их потрачу?
Это Гена всегда хотел зарабатывать, и ничего не скажешь — заработал он порядочно. Пусть не стал миллионером, но хоть на этот дом взглянуть: мечта многих. Золотая эпоха финансовых рынков ушла в прошлое, никто никогда не вернётся в 2007 — однако у Гены дела пучком.
Общение со старым другом шло гладко, а вот что касается Риты — Илья ощущал всё большее напряжение. Поначалу казалось, что она просто не особенно рада внезапному гостю, да ещё и типу сомнительному: за это никакую любящую жену не осудишь.
Поначалу.
Рита была эффектной женщиной — может, не совсем красавицей в классическом понимании, но всё же. В измученной препаратами голове Ильи мелькнула мысль: «как Хелена Бонэм Картер, только лучше». Или: «как Мартиша Аддамс, только домашняя и чуть не от мира сего». Истина лежала где-то посередине. Бледная кожа, холодные глаза, пышные кудри цвета угля.
Постепенно что-то менялось. Бледный оттенок лица казался Борщу всё более болезненным, а может — даже каким-то неживым. В глазах Риты чудилась уже не смесь лёгкого раздражения с пренебрежением, а злоба. Синие кристаллы с острыми краями, того гляди — порежешься. И даже волосы… просто не парилась сегодня над причёской? Такие кудряшки уложить сложно.
Возможно. Но ассоциации где-то в глубине сознания появлялись нехорошие.
— Слушай, а чего ты мясо-то есть перестал?
Борщ отвлёкся от тревожных мыслей. В конце концов, совсем недавно он был по-настоящему психически болен: мало ли, какие побочные эффекты лечения, какие остаточные сбои сознания?
— Решил, что проще бросить всё сразу. Уж если здоровый образ жизни, то здоровый. Как в том фильме про рокеров, помнишь? «Ты всё в своей жизни умудряешься превратить в героин». Не самый дурной подход.
— А буддизм? Ты прямо серьёзно?
— Да пёс знает. Я ходил в церковь, было дело: попы мне не помогли. А это… вроде помогает. По крайней мере, не вредит.
Рита стояла чуть поодаль, нарезала колбасу огромным шеф-ножом: широкое лезвие блестело на удивление ярко. Этот свет одновременно притягивал и пугал. А ещё Илья заметил: она смотрит на него.
Неотрывно пялится прямо в глаза, кабы не сказать «прямо в душу». Буквально сверлит насквозь. Никакого движения на красивом лице, да и вообще — абсолютно статичная поза, только нож в руке ритмично поднимается и опускается, рассекая мясо, стучит по доске. Тук, тук, тук.
Рита даже не моргала.
***
Вечер выдался просто отличным! И то, что Борщ решил завязать с алкоголем, ничего не портило. С годами я уяснил, что выпивка в компании — как приправа к мясу. Какой-нибудь тухлятине можно придать иллюзию съедобности, засыпав специями: но поутру один черт пронесет, как наш фондовый рынок в пятнадцатом году. А для хорошего стриплойна достаточно пары щепоток перца да соли!
Рита ввернула про «не готовила на гостей» сугубо из женского кокетства: закусок хватало с лихвой. Илья хрустел сельдереем с морковкой, да и тофу со шпинатом отдал должное. Разве что кабачки игнорировал. Ну и правильно: дрянь редкостная. Единственное, в чем мы с женой не сходимся — это в кабачках! Я больше налегал на колбасу из сыровяленой оленины. Шикарная штука! Даже новоиспеченный веган Илья смотрел как завороженный, когда Ритка ее нарезала.
— А помнишь, как ты препода по экономистории первый раз встретил на калужском сэйшне в курилке за ДК? А через два дня к нему сдаваться заявился? А помнишь, как Санек на философию укуренный пришел? Иваныч нам про Маркса вещал, а Саню на «ха-ха» пробрало. Иваныч терпел-терпел, да и выдал: «Вы совершенно правы, Смирнов!» А помнишь, Гайаз на твоей днюхе с Машкой в комнату отлучался, и в темноте да по синеве вместо своих штанов её надел?
Помнишь, помнишь, помнишь…Черт, еще утром эти истории казались бесконечно далекими, а сейчас живо вставали перед глазами. Рита слушала и от души смеялась над каждым рассказом, изредка вставляя ремарочки-подколы в наш адрес. «Ну-ка, ну-ка, что это за Ленка? Гена мне не рассказывал!», или: «Фу, Илья это мерзко… Да ты продолжай, интересно же!»
Потом ностальгическая нотка сменилось лирической.
— Илюх… а вот по чесноку, как думаешь… у русского рока будущее есть?
— Рок ценен тем, что это не музыка, которую пишут ради денег или славы… хотя она приносит и то, и другое. Это настоящее высказывание, которое ты не можешь держать в себе. Реакция молодых и гневных на перемены в мире и собственную неспособность жить под флагами своих отцов.
— То есть если рэпер от души польет говном все, от чего наболело, это будет русский рок?
— Нет, Ген. Есть нюанс. Дело в том, что…
Борщ придвинулся ближе и доверительным шепотом продолжил:
— …что рэп — полное говно!
От смеха я облил Ритку «олд фэшном».
— Геночка, кажется, тебе уже хватит на сегодня! Может, тоже на сок перейдешь?
Совет был хороший… но следовать ему я, конечно, не стал.
***
Уже совсем поздно Борщ с Геной наконец остались одни — ненадолго, потому что Рита пошла спать, и муж явно хотел поскорее к ней присоединиться. Однако это отличный момент…
Пусть и разгар лета, но ведь лето северное: на открытой веранде стало весьма прохладно. Зато темнота наступать не спешила. Да она, может, не настанет и вовсе: кончились уже «белые ночи» в Карелии или нет? Свежий лесной воздух пах теперь особенно приятно. Прекрасный вечер: если бы Борщ ещё не испытывал такой тревоги…
Пугала ли его Рита? Возможно. Но главное — он всерьёз опасался за друга. Нужно было как-то мягко направить разговор в сторону жены Гены… зайти издалека, нащупать какой-то подход…
Ведь очевидно, что супругу Гена очень любит. Нельзя просто так взять и рубануть с плеча: «Дружище, а с твоей Ритой вообще всё нормально? Она кажется какой-то поехавшей!»
Особенно если сам только что от клейма душевнобольного избавился. Хотелось закурить, но нельзя. Да и нечего, Гена-то не курит. Сигарет в доме нет.
— …ну да, в этом плане у меня ничего не поменялось. Привычка, как говорится, вторая натура. У тебя, Ген, тоже ведь? Вот я всегда имел устойчивый вкус на
