Стихия страха (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна
- Ну да, вы же говорили, что не любите молоко, вот я и решила чуть подсластить... Но вы не волнуйтесь, - она даже не дала мне слово вставить, суетясь возле меня. - Я сейчас оботру, а для кожи это даже полезно, чтоб вы знали!
Нет, я завтра же, даже пожалуй сегодня, навещу профессора, чтобы узнать у него, как ему удается так вымуштровать прислугу, что они...
- ... И совсем не рано уже. Десятый час. А вам непременно нужно чем-то отвлечься от... от ваших мыслей. А она вас ждет, госпожа Грано именно к вам пришла, потому что вы - ее единственная надежда!
Я прикрыла глаза, только не для мысленной молитвы, а для того, чтобы представить, как беру эту упрямую дрянь за шкирку и вышвыриваю из комнаты, отвешивая хорошего пинка под ее пышный зад. Зрелище было таким упоительным, что мне невольно подумалось, а может и Кысей представляет нечто подобное, а вовсе не молится?
- Давайте вот это платье? Синее, как вы любите. И садитесь, я вас расчешу. Госпожа, вам надо почаще на воздухе бывать, вы такая бледная, что без слез и не взглянешь!
Я открыла глаза и уставилась на собственное болезненное отражение. Нет, определенно у Пионы есть талант - она может достать даже мертвого. И ведь получала уже от меня несколько раз, разве что розгами не била, а все равно - упрямая и болтливая. Девушка расчесывала меня, не переставая причитать над моим внешним видом, потом перескочила на погоду, расписала, как полезны прогулки по набережной, особенно в сырую погоду, особенно для кожи лица, потом привычно переключилась на поучительные истории матушки Еванессы, которую я уже успела заочно возненавидеть, а потом... Потом мое терпение лопнуло.
- Пиона, ты знаешь, что больше всего ценится в женщине?
- Что? - осеклась девушка на половине фразы о пользе яичного желтка для волос.
- Молчание. Боюсь, Мартен сбежит от тебя сразу после свадьбы, не выдержав твоих бесконечных причитаний.
Пиона обиженно надулась и заткнулась.
Я спустилась в гостиную с одним единственным намерением - немедленно отказать посетительнице и отправиться по своим делам. При моем появлении грузная пожилая женщина тут же поднялась и с надеждой уставилась на меня. Она была затянута в черное, а на ее изможденном лице застыло выражение бесконечной обреченности.
- Доброе утро. К сожалению, я не беру заказы в данный момент, слишком занята, но вы можете обратиться...
Договорить госпожа Грано мне не дала, потому что тут же рухнула передо мной на колени, чуть не сбив с ног.
- Госпожа! Пожалуйста, не отказывайте в помощи, - она всхлипнула, ее лицо на миг стало совсем растерянным и по-детски обиженным. - Только вы сможете мне помочь. Никто не верит, а времени совсем не осталось. Я не переживу, если...
Я досадливо поморщилась - посетительница была одета довольно скромно, без украшений, денег у нее явно немного, если вообще имеются. Но мое любопытство обычно оказывается сильнее всех разумных доводов.
- Встаньте, пожалуйста, - я кивнула ей на кресло.
Предусмотрительная Тень уже успела предложить гостье угощение, на столике стояло блюдо со свежими булочками, и дымилась чашка горячего чая. Но женщина ни к чему не притронулась. В ее глазах плескались отчаяние и страх.
- Я вас выслушаю. Если ваше дело покажется мне интересным, то...
- Да, конечно, - госпожа Грано покорно кивнула, опуская покрасневшие глаза. - Только если вы откажете, мне больше некуда идти. Да и не успею никуда.
- Перейдите к делу.
- Мой брат. Он умер. Все думают, что он сам себя убил. Но это не так. Имрес не мог. Он просто не мог.
Я ничего не сказала, лишь недоверчиво хмыкнула, продолжая наблюдать за женщиной.
- Это действительно так! Мой брат всегда верой служил Единому, хотя и отказался от церковной карьеры. Он преподает... преподавал, - поправилась посетительница, - богословие в Академии.
- Даже священнослужители подвержены сомнению и могут...
- Нет! Вы поймите, я ведь знаю брата. Самоубийство - страшнейший грех, он бы ни за что на такое не пошел! Да и зачем ему? Он истинно верующий и богобоязненный человек, и...
- Причины могут быть самые разные.
- Госпожа Хризштайн, просто поверьте, это не так.
- Как он умер?
- Выпал из окна. Я бы еще поверила, что он мог случайно оступиться, но чтобы разбежаться и прыгнуть! Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда!
Я криво усмехнулась, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Дело оказалось скучным и обыденным, так что придется...
- А его коллеги сразу ей поверили! Словно не проработали с ним двадцать с лишним лет! Поверили этой девке!
- Какой девке? - заинтересовалась я. - Была свидетельница?
Глаза посетительницы фанатично сверкнули, когда она кивнула.
- Да. Только подумать, видела она! Заявила, что Имрес сам прыгнул. И теперь... Понимаете, они всё уже решили! Если вы не вмешаетесь, его тело сожгут, уже сегодня вечером, а пепел развеют. Даже не будет куда придти и помолиться. Я ведь давно в монастырь хотела уйти, только ради брата в миру оставалась. Не хотела Имреса одного оставлять, без опоры. Он...
- Как звали свидетельницу?
- Госпожа Бурже. Только врет она!..
- Когда все случилось? - торопливо перебила я женщину, понимая, что теперь уже не откажу ей.
- Вчера днем. Мне как сказали, я сразу без чувств упала. А потом даже понять ничего не могла. Без меня в Академию тут же стражу позвали, свидетельства записали, а меня никто не спросил. Я только сегодня с утра и узнала, что Имреса считают самоубийцей!
- Я берусь за ваше дело. Моя оплата составляет двести золотых плюс расходы. Вы должны...
По застывшему лицу госпожи Грано я поняла, что денег у нее нет.
- Госпожа Хризштайн, - упавшим голосом начала говорить женщина. - У меня всего лишь сто десять золотых. Все, что есть. Я могу продать цепочку со святым символом, еще остались бабушкины серьги, но...
- Что же ваш брат ничего вам не оставил? Или вы все-таки были с ним в ссоре?
Госпожа Грано вскинула на меня измученные глаза и недоуменно покачала головой.
- А у него ничего и не было...
- Дом? Книги? Сбережения на черный день?
- Мы жили в академическом жилье, на побережье. За аренду платили, книги Имрес все завещал Академии, а сбережения... - она пожала плечами. - Никогда он не копил. Если появлялась какая копейка, на книги тратил. Или на восстановление доисторических фресок в библиотеке при Академии. Все мечтал, что найдет достаточно средств для этого, а потом, когда-нибудь, библиотеку назовут в его честь...
И женщина наконец разрыдалась сухими и горькими слезами человека, что всю жизнь сдерживал себя и других в проявлении чувств.
- Ключи, - требовательно произнесла я, не обращая внимания на ее всхлипывания.
- Что? - она непонимающе подняла голову.
- Ключи от жилья давайте. И адрес говорите. Сейчас придет моя служанка, опишете ей своего брата. Она сделает его портрет. Задаток - пятьдесят золотых, отдадите тоже ей. Остальное - после завершения.
- Вы беретесь? - радостно улыбнулась женщина. - Да я на вас молиться буду денно и...
- Не стоит, - поморщилась я. - Только когда я узнаю правду, какой бы неприятной она ни была, уж не обессудьте, если она вам не понравится.
С Отшельником я столкнулась уже на выходе из дому. Совсем из головы вылетело, что просила его собрать сведения про пассажиров корабля, а заодно узнать про планы городского совета относительно старой лечебницы. Увидев мое замешательство, Отшельник кивнул и невыразительно пробормотал:
- Могу вас сопроводить, если торопитесь.
- Если не сложно. Буду признательна, - и кивнула ему на экипаж.
Внутри было так же сыро и мерзко, как снаружи, разве что в лицо не летела мелкая морось. Отшельник так монотонно перечислял факты по каждому из пассажиров, словно намеренно подстраиваясь под такт покачивания экипажа, что невольно хотелось закрыть глаза и задремать. Затылок начинало неприятно ломить, видно, опять будет шторм. Как же я ненавижу море...
