Ингеборг Бахман - «Время сердца». Переписка Ингеборг Бахман и Пауля Целана
Вот чего я не могу, так это доказать все окончательно, потому что всякого рода анонимные и прочие бумажонки я выбрасываю прочь, ибо верю, что я сильнее этих бумажонок, и я хочу, чтобы ты был сильнее, чем эти бумажонки, которые ничего, ровным счетом ничего, не значат.
Однако ты не хочешь понять, что это все ничего не значит, ты хочешь, чтобы все это безмерно усилилось, ты хочешь, чтобы все это погребло тебя под собой.
В этом твое несчастье, которое я считаю более серьезным, чем несчастья, с тобой случающиеся. Ты хочешь быть жертвой, но в твоей власти — не быть ею, и я вспоминаю книгу, которую написал Сцонди, вспоминаю эпиграф, который глубоко тронул меня, потому что я сразу подумала о тебе[137]. Несомненно, несчастье придет, оно уже идет, оно придет сейчас извне, но ты санкционируешь его приход. И вопрос в том, санкционируешь ли ты, принимаешь ли ты его. Однако в таком случае это касается тебя, а меня это не будет касаться — если ты ему поддашься. Если ты с ним согласишься. А ты с ним соглашаешься. Вот в чем я тебя упрекаю. Ты с ним соглашаешься и тем открываешь ему дорогу. Ты хочешь, чтобы оно тебя уничтожило, но я этого никак не могу одобрить, ибо ты сам в состоянии все изменить. Ты хочешь, чтобы на этих людях лежала вина за тебя, и я не смогу воспрепятствовать твоему желанию. Пойми же меня, из [неразборчиво]: я не верю, что мир может перемениться, но мы-то можем, и мне хочется, чтобы смог и ты. Приложи рычаг здесь. Не какой-то «уличный метельщик» сметет все прочь, а только ты это сможешь, только ты один. Ты скажешь, что я слишком многого требую от тебя для тебя. Да, требую. (Но я того же требую и от себя для себя, поэтому могу так говорить с тобой.) Нельзя требовать ничего другого. Ни я, ни ты не сможем выполнить это требование до конца, но на пути к его осуществлению отпадет много лишнего.
Когда я думаю о тебе, мне часто становится горько, и порой я не могу себе простить, что не в силах ненавидеть тебя за стихотворение, которое ты написал, за это обвинение в убийстве[138]. Обвинял ли тебя когда-нибудь человек, которого ты любишь, в убийстве, — невинный человек? Я не ненавижу тебя, хотя такая реакция — безумие; однако, если что-то требуется исправить, то попытайся начать прямо с этого и дай мне ответ, ответ, не написанным словом — а в чувствах, в поступках. Вот чего я жду — а не ответа и не извинения, потому что никакое извинение тут не поможет, да я его и не смогу принять. Я жду, чтобы ты, придя мне на помощь, помог самому себе, ты — себе.
Я сказала, что тебе легко со мной, но в такой же мере правда и то, что тебе будет со мной тяжелее, чем с кем-либо другим. Я счастлива, когда ты идешь мне навстречу в отеле «Лувр», когда ты весел и свободен от тягот, я в такой момент все забываю и радуюсь тому, что ты весел, что ты можешь быть веселым. Я много думаю о Жизели, хотя мне и не дано говорить об этом громко и вслух, и уж никак не дано — сказать прямо ей самой, но я действительно думаю о ней и восхищаюсь ее великодушием и стойкостью, которых у тебя нет. Прости меня: но я полагаю, что ее самоотверженность, ее красивая гордость и ее терпение по отношению ко мне гораздо весомее, чем твои жалобы.
Она сжилась с твоим несчастьем, но ты бы с ее несчастьем не сжился. Я требую, чтобы мужчине было довольно моего признания, однако за ней ты такого права не признаешь — какая несправедливость.
211. Пауль Целан — Максу Фришу
<Париж> 10.10.61
Дорогой Макс Фриш!
От д-ра Унзельда, который недавно звонил — и я поэтому еще успел кое-что послать для посвященного Нелли Закс сборника[139], — я знаю, что Вы сейчас в Цюрихе. Д-р Унзельд также упомянул письмо, которое Вы, как он будто бы припоминает, написали мне несколько месяцев назад — это письмо до меня не добралось, дорогой Макс Фриш! Я сам дней десять назад написал Вам и Ингеборг на Ваш римский адрес.
Надеюсь, что очень скоро нам представится возможность для долгой беседы[140]!
Искренне Ваш
Пауль Целан.
193. Ингеборг Бахман — Паулю Целану
5–12–61
Виа de Нотарис, 1 Рим
Дорогой, дорогой Пауль!
Я каждый день собиралась написать, но наша обратная поездка — а для меня еще и поездка, которую я совершила перед этим, — препятствовала мне во всем; если бы я, как это делают другие, могла написать письмо в свободный час или вечер — однако вот уже давно со мной что-то вроде болезни, я не в состоянии писать, силы мои кончаются, стоит мне только проставить дату или заправить лист в машинку.
Я очень хочу, чтобы тебе наконец стало лучше, чтобы у тебя стало лучше со здоровьем, или, что еще важнее, — чтобы твое новое состояние и собранность вернули тебе прежнее здоровье.
Мне часто представляется, что и тебе уже понятно, насколько все зависит от тебя самого, и что ты можешь взять себя в руки, начав с того, что ты в себе уже понял.
Уроки даются нам все труднее. Постараемся же хоть чему-то научиться.
Передай привет Жизели, и приезжайте вдвоем или приезжай сам, если есть такая возможность!
Всего доброго, всего хорошего.
Твоя Ингеборг.
195. Пауль Целан — Ингеборг Бахман
78, Рю де Лоншан
Париж, 21 сентября 1963 года
Дорогая Ингеборг!
Я, когда прочитал в газете, что ты побывала в России[141], очень тебе позавидовал, особенно в связи с твоим посещением Петербурга. Но вскоре, в конце августа[142], я узнал во Франкфурте от Клауса Вагенбаха[143], что это все неправда, больше того: что у тебя было плохо со здоровьем и ты только недавно вернулась из больницы…[144] Я хотел сразу позвонить, но у тебя тогда еще не было телефона[145].
Теперь я пишу, только несколько строк, чтобы и тебя попросить о нескольких строчках. Дай мне, пожалуйста, знать, как у тебя дела.
У меня за спиной остались два не очень радостных года[146] — «остались за спиной», это только так говорят.
В ближайшие недели появится мой новый поэтический сборник[147]: туда вошли разные впечатления, и я, между прочим — что было, можно сказать, предопределено, — выбрал там для себя совершенно «далекий от искусства» путь. Это документ кризиса, если хочешь, — но чем бы была поэзия, не будь она и этим тоже, причем в радикальном смысле?
Итак, напиши мне, пожалуйста, несколько строк.
Желаю тебе всего доброго, Ингеборг.
Искренне твой,
Пауль.
196. Пауль Целан — Ингеборг Бахман
Дорогая Ингеборг,
вернувшись три дня назад из Фрайбурга[148], я услышал от д-ра Унзельда[149] историю с Ахматовой[150]; и тогда купил «Шпигель».
Позволь сердечно поблагодарить тебя за то, что ты порекомендовала меня Пиперу как возможного переводчика этой русской поэтессы — чьи стихи я давно знаю. Мандельштам был одним из самых верных ее почитателей.
Может, ты мне напишешь хоть несколько строк. Если соберешься, пиши, пожалуйста, по адресу: П[аулю] Ц[елану], Эколь нормаль сюперьер, 45, Рю д’Ульм, Париж, 5-й округ[151].
Всего доброго!
Искренне твой,
Пауль.
Франкфурт, 30 июля 67 года
Примечания
1
Первую публикацию в сборнике «Строки времени» (1967) — пять его стихотворений вышли в переводах Грейнема Ратгауза и Льва Гинзбурга — продолжили подборки в «ИЛ» (1974, № 5) и в знаменитой антологии «Из современной австрийской поэзии» (1975), куда были включены 43 стихотворения Целана, выполненные «грандами» отечественного переводческого искусства. Стихи Целана неоднократно печатались в «ИЛ» (1996, № 12; 2005, № 4; 2009, № 12). Важнейшее издание последнего времени — том «Стихотворения. Проза. Письма» (2008), подготовленный Татьяной Баскаковой и Марком Белорусцем.
2
В 1960 г. в сборнике «Немецкая поэзия 1954–1959» было опубликовано стихотворение Бахман «Радость прощания» (перевод О. Берг).
3
Стихи Бахман печатались в «ИЛ» (1965, № 12; 2000, № 7; 2003, № 2), рассказы — в «ИЛ» (1996, № 9). В русском переводе вышли четыре книги Бахман: «Три дороги к озеру» (1976), Избранное (1981), роман «Малина» (1998), сборник стихотворений «Воистину» (2000), подготовленный Елизаветой Соколовой.
4
В 1997 г. в Германии вышел солидный сборник статей «Ингеборг Бахман и Пауль Целан: поэтические соответствия» (по-немецки слово «Korrespondenzen» означает «соответствия», но одновременно и «письма», «переписка»).
5
Herzzeit. Ingeborg Bachmann — Paul Celan: Der Briefwechsel. — Frankfurt a. M., 2008. Hrsg. von B. Badiou, H. Höller, A. Stoll, B. Wiedemann.
6
Рильке, Пастернак, Цветаева. Письма 1926 года / Сост. К. М. Азадовский, Е. Б. Пастернак, Е. В. Пастернак. — М., 1990.
7
Перевод Марка Белорусца.
