Джанетт Рэллисон - Только одно желание

— Нет, — сказал он четким голосом. — Ты — монашка. Монахини не дают сдачи. Ещё одна ошибка — и ты больше здесь не работаешь. — Он снова сел и махнул рукой в нашу сторону. — Все по местам. И что с конем?

Все перевели взгляды с меня на коня. Но конь не выглядел таким униженным из-за внимания толпы, как я — возможно, потому что он никогда не учился в средней школе и не знает, что если все уставились на тебя, то это равносильно социальной смерти.

Грумер вышел на съемочную площадку, ласково подбадривая коня, который переминался с ноги на ногу, навострив уши.

— Возможно, что-то не так с седлом, — отозвался грумер. — Я проверю.

Мистер Пауэлл махнул рукой в сторону коня.

— Это нужно было сделать раньше. Если мы будем так копаться, «Своя игра» займет наше эфирное время. Где наша запасная лошадь?

Грумер наклонился, чтобы ослабить подпругу и ответил:

— Нам не нужен другой конь. Самсон — профессионал, он будет в норме.

— Профессионал? — закричал мистер Пауэлл. — Даю тебе десять минут, после чего Самсон будет профессиональной цирковой лошадью.

Он ещё что-то сказал, но так как они перестали кричать в мегафон, то я не расслышала.

Как только объявили перерыв, сразу же начались перешептывания–разговоры. Несколько соратников Сэра Гая расположились на полу. Некоторые покинули съемочную площадку и взяли бутылки с водой. Визажист подошел к Эсме и начал наносить пудру на её лоб, пока парикмахер поправляла прическу.

Я разжала кулачки. На моих ладонях остались маленькие красные следы от ногтей. Остальные монашки отошли от меня, как будто связь со мной заставит их выглядеть плохо в глазах режиссера.

Что ж, голливудская жизнь больше не казалась такой блистательной. За полчаса, что я была актрисой, меня оскорбила ведущая актриса, на меня накричал режиссер, и монахини стали меня сторониться.

— Не принимай на свой счет.

Я посмотрела в сторону голоса Стива. Я не слышала, как он подошел, но сейчас он стоял прямо передо мной.

— Режиссеры всегда такие. Они хирургически удаляют все навыки людей, пока снимается фильм. — Он наклонился ко мне и понизил голос. — Кроме того, Дин никогда не учился в католической школе, иначе б он знал, что многие монахини способны постоять за себя в драке.

— Спасибо, — сказала я, понимая, что он хочет заставить меня почувствовать себя лучше. — Я не хотела всем всё испортить.

Он пожал плечами, и я не могла не обратить внимания, как туника подчеркнула его мускулистое телосложение.

— Если б не ты, он бы нашел другую причину, чтобы остановить сцену. Вот увидишь! Он заставит нас повторить десятки раз. Когда мы закончим сцену, в пруду не останется воды. Она вся впитается в костюм Сэра Гая.

Через плечо Стива я заметила приближающуюся Эсме. Я поняла, что у меня нет времени на пустые разговоры.

— Могу я попросить тебя об одолжении?

Его глаза сразу омрачились, и я задавалась вопросом, как часто незнакомцы просят его об одолжениях. Тем не менее, он наклонил голову и произнес дразнящим тоном:

— Ну, попросить всегда можно.

Эсме подошла к нему, читавшееся на её лице неодобрение, делало его черствым и холодным. Я знала, что она собирается увести Стива от меня. Я чувствовала, что это уже происходит.

Я протянула руку к Стиву, почти касаясь его рукава.

— Могу я остаться с тобой на пару минут наедине?

Он склонил голову и приподнял бровь, и тогда я поняла, что некорректно сформулировала вопрос. Со всё ещё поднятыми бровями он сказал:

— Ну…

Эсме фыркнула в мою сторону.

— Пара минут? Ну, тебе придется быть быстрой.

— Нет, я…

Стив сделал шаг от меня.

— Я уверен, что ты слышала всякие истории о знаменитостях, но я не такой.

Эсме усмехнулась и скрестила руки на груди.

— Это верно. Одна женщина нравится ему гораздо больше всех остальных.

— Откуда вы всё это берете? — спросил он.

— Я хочу поговорить о своем брате. Он болен раком.

Стив снова обратил на меня внимание, но едва ли его можно было назвать заинтересованным. На его лице не отразился ни шок, ни сострадание — обычные реакции людей на эту новость.

— Тебе нужно пожертвование? Обратись к моему ассистенту. Он занимается такими делами. — Стив оглядел помещение. — Он … где Рон?

Эсме взяла Стива под руку и потянула его прочь от меня.

— Он, наверное, устраивает недружественное поглощение какой-нибудь бедной несчастной компании. Разве ты не за это ему платишь?

Я подняла руку.

— Мне не нужны твои деньги, только твое время.

Стив издал короткий смешок.

— Лучше проси деньги. У меня их много. Найди Рона и поговори с ним.

И Стив позволил увести себя.

Я сделала шаг вслед за ними, но Эсме пронзительно посмотрела на меня через плечо.

— Это непрофессионально беспокоить знаменитостей во время съемок. И совершенно немыслимо просить деньги.

Я смотрела на них, оцепенев, пока не осознала своё унижение. Тогда я почувствовала, что мои щеки пылают от смущения. Я никогда не была так грубо отшита в моей жизни. И это после того, как я рассказала им, что у моего брата рак. Я не мошенница. И не халявщица. Я попросила две минуты его времени, а он не захотел дать мне так много. Как человек стал настолько бесчувственным к страданиям других?

Впрочем, чего я ждала от того, кто судится со своей собственной семьей?

Я отвернулась от него и пошла через съемочную площадку. Я собиралась уйти. Нужно вернуться к Мэдисон и сказать ей, что мы уезжаем.

Режиссер прокричал:

— Люди, по местам!

Я продолжила идти.

— Эй, симпатичная монашка! — прокричал режиссер мне. — Иди к остальным монахиням!

Я остановилась, будто была на поводке. Как бы я не хотела уйти, я бы привлекла к себе слишком много внимания, если б сейчас ушла со съемок. Охранники, которые до сих пор бродили по периметру двора, несомненно, заметили бы меня тогда. Я стиснула зубы и побрела к другим монахиням.

Режиссер взмахнул рукой.

— И не будь такой гневной, — кричал он, как будто я его раздражаю. — Ты — монахиня, черт возьми.

Я сделала несколько глубоких вдохов и уставилась в землю, пытаясь вернуть самообладание. Когда я подняла взгляд, то увидела Стива в нескольких футах от меня, взбирающегося по лестнице, но смотрящего на меня.

— Ты всё ещё выглядишь разгневанной. — сказал он.

— Я просто массовка, — ответила я ему. — Не стоит обо мне беспокоиться.

— Послушай, я сожалею о твоем брате.

— Да, — я холодно улыбнулась ему. — Я скажу Сэру Гаю, где ты прячешься, как только он появится.

Стив запрокинул голову и рассмеялся. Как бы мне хотелось запустить в него чем–нибудь.

— Внимание! — прокричал режиссер.

Я знала, что не должна смотреть в камеру, так что я рассматривала съемочную площадку, где Эсме и её свита сидели в ожидании рядом с прудом. Впервые я заметила бледно–розовые розы вокруг пруда. Розы, похожие на те, что я видела в коробке. Когда принесли эти цветы?

— Мотор!

Вышли Сэр Гай и его люди. Я сглотнула, мне не нужно было играть беспокойство. Но мне было сложно смотреть на них, когда на самом деле я хотела оглядеть съёмочную площадку в поисках змеи. Мой взгляд метался вокруг декораций.

Когда соратник Сэра Гая обхватил меня за талию, я не сопротивлялась. Я издала жалко звучащее “Ааааа!”, а потом повернула голову назад, чтобы проверить, не скользит ли кто-нибудь по полу позади меня.

Сэр Гай направил коня к Девице Мэрион, отпустил вожжи и притянул Мэрион к ногам. Конь встряхнул гривой и шагнул прочь от роз, но режиссер или не заметил это, или не обратил внимания.

— Вы достаточно долго водили меня за но, — сказал Сэр Гай. — Каков же ваш ответ?

Девица Мэрион заморгала со слезами на лице. Робин Гуд появился на ветке дерева.

— Мой ответ такой: ты — придурок и навсегда им останешься.

Робин Гуд быстро пустил друг за другом две стрелы, хотя это не были стрелы с наконечниками, которые могли бы реально нанести кому–то вред. Я думаю, что эту часть эпизода позже смонтируют. Все-таки Стив умудрился попасть в двоих, в том числе в человека, который держал меня. Вояка впечатляюще застонал и упал на землю.

Режиссер, должно быть, заострил внимание на исполнении воина, а не на лице Стива, иначе он стал бы возмущаться. Потому что Стив смотрел на меня — сперва просто беглый взгляд, потому что я была в его поле зрения, но потом на его лице появилось вопросительное выражение. Он пытался что-то вспомнить. Через мгновение, он осознал, что должен продолжать сцену и взялся за веревку. Он прыгнул, но в воздухе его взгляд вернулся назад ко мне.

На его лице отразилось узнавание, я поняла, что он вспомнил меня.

Наверное, поэтому, вместо того, чтобы упасть на землю перед девицей Мэрион, он сбил ее с ног и толкнул в пруд.

Раздался впечатляющий всплеск, а после ещё более впечатляющий крик. Из-за него я едва услышала крик режиссера: “Снято!”.