Амхельн. Под знаком орла - Майя Олав Глакс
— Не-е-ет… — вырвалось из ее груди, когда Дэвид внезапно отстранился. Словно он не лишал ее воздуха, а, наоборот, все это время был единственным целительным источником жизни.
— Это был лишь аванс, — заговорщически прошептал он, ласково коснувшись щеки Леди. — Я вернусь за окончательным расчетом, когда выполню свою часть сделки, а ты сможешь твердо стоять на ногах.
Его касания, голос, силуэт на фоне света ночных светил — все словно опьяняющий дурман. Контролировать чувства было невозможно, когда она все-таки позволила себе вкусить этот запретный плод, и именно теперь его вдруг у нее отняли.
— Сначала сводишь с ума, а потом внезапно бросаешь, — Тали почувствовав прежнюю усталость, снова откинулась на подушку. — Ты жесток.
— По необходимости, — таинственно улыбнулся Дэвид, поднимаясь на ноги. — И сейчас необходимо тебя поберечь, чтобы не мешать восстановлению. Не хватало еще нарушить равновесие, убив Хранительницу Эстера в порыве страсти.
Провожая Всадника тоскливым взглядом, Леди не узнавала саму себя. И только когда открылся портал, в котором исчез Дэвид, Тали смогла, наконец, ясно мыслить. По крайней мере, попыталась. Стоило только Всаднику испариться, Леди сразу застонала от обрушившейся на нее мигрени. Словно настоящее опьянение в одночасье обернулось жутким похмельем.
— Похоже, я уже слишком стара для любовных приключений, — вскоре головная боль начала отступать, и Леди нашла силы для самоиронии.
Какие бы смешанные чувства ни вызывал у нее Дэвид, как бы ни опьянял своим присутствием, она все же была благодарна ему. И не только за очередное спасение. Сейчас, когда он ушел, Леди вдруг почувствовала себя невероятно одиноко. Конечно, за окном стояла ночь, и в каком состоянии были друзья после битвы, она не знала. Но, не будь Всадника Смерти рядом, она могла очнуться в абсолютном одиночестве. Или, если верить Дэвиду, не очнуться вовсе. И никому не было до этого дела.
— Да что со мной такое?
Лежа в темной одинокой палате, Леди вдруг обхватила себя руками и крепко зажмурилась. Откуда в ней этот эгоизм? Или все же она имела на него право? Имела право хоть иногда перестать совершать жертвы во имя других и пожалеть себя? Позволить отдаться новым чувствам без оглядки на прошлое и гложущие сомнения? Или с досадой ударить кулаком по простыни, осознавая, что хотела бы видеть рядом не всемогущего Всадника Смерти, а обычного, такого же уставшего и отчаявшегося соправителя Эстера, как она сама?
«Еще как имеешь!» — вдруг раздался тихий и в то же время оглушающий шепот, от которого Леди сразу же вскочила, оглядывая пустую палату.
— Кто здесь? — спросила она, судорожно бегая глазами по темным углам, закрытой двери и окну, проливающему лунный свет. — Эй…
Но аскетичное убранство больничной палаты отозвалось пугающим молчанием. Тали сама не знала почему, но первым делом вспомнила инфанту из Мармиати-Ай, которую все считали, мягко говоря, сумасшедшей из-за пережитых ею событий и одержимости Тьмой. То, как Дженнифер могла вести связный диалог, а затем внезапно на секунду-две выпасть из реальности, словно видела или слышала кого-то, кто мог разговаривать только с ней.
— О Смерть, только не это… — обреченно выдохнула Леди.
* * *
С наступлением утра ночные страхи и переживания обернулись блеклыми кошмарами, а для одиночества совершенно не осталось места, ведь дверь палаты почти не закрывалась из-за визитеров. Но, несмотря на яркое солнце за окном и обилие улыбок и поздравлений за успешно проведенную операцию, Леди оставалась крайне серьезной. Пережитые события оставили в ее душе куда более серьезные следы, чем кто-либо мог подумать.
Первым, кто это понял, оказался, как ни странно, Джейсон. Милтон, как и вся боевая часть Штаба, начинал свое дежурство с рассветом, и первым делом заскочил в лазарет.
— Что? — недоуменно переспросил Джей, когда Леди, все еще в бинтах и на больничной койке, но крайне собранная внешне, задала ему неожиданный вопрос. — Какие именно способности у студентов академии тебя интересуют?
— Такие, которые их бы заметно выделяли среди других, чтобы стать кандидатами на пост Верховного Хранителя, — спокойно ответила Тали, словно говорила само собой разумеющиеся вещи. — Конечно, ты, как моя правая рука, безусловно, займешь мое место, если со мной что-то случится, но учитывая то, как непредсказуемо разворачиваются события, у нас должен быть кто-то еще на примете на случай, если вдруг и тебя не станет.
— Леди, чтоб тебя! Орел не только обжег тебя, но и успел ударить головой об землю? — сразу же вспылил Милтон, сложив руки на груди. — Себя можешь отправлять в Нижний мир сколько хочешь, но вот меня определять к Камню Забвения раньше срока не надо!
— Джей, давай только без этой театральности, — закатила глаза Леди. — Да, Абрамс в свое время искал кандидатов в более зрелом возрасте, но и армия Амхельна тогда не собиралась возле границ Эстера каждое двулуние. А мой срок, как видишь, и так станет значительно короче… — Тали указала рукой, словно на аргумент, с которым даже Милтон вряд ли будет спорить, на ожог скверны на своей шее. — В нашей ситуации самое время задуматься о новых кандидатах, хотя и стоило это сделать значительно раньше… Не хотелось бы оставлять преемнику Эстер в состоянии войны с Амхельном, но нам нужна подстраховка.
Судя по выражению лица, Джейсон хотел высказать все, что думал о такой подстраховке, но ему помешали одновременно вошедшие в палату Дин с Клаусом.
— Рид, а я говорил, что он нас обгонит! — Берч выглядел непривычно веселым, Леди даже уже успела позабыть, каким позитивным и вселяющим надежду он был до недавних событий. — Эй, Милтон, что с тобой? Выглядишь так, будто Смерть увидел.
— Так, похоже, все, пора и со Смертью свидеться, — фыркнул Джей, обернувшись к вошедшим Правителю и Советнику Эстера. — Она вон уже собралась в Нижний мир, и меня хочет со мной прихватить.
— Что? Тали, о чем он говорит? — нервно посмеявшись, Клаус повернулся к Хранительнице. — Чем тебя тут поят? Может, перепутали чего?
Леди старалась не реагировать на представление, устроенное Джеем. Все ее внимание было сосредоточено на Дине, который и так выглядел серым и не выспавшимся, а после слов Милтона он пугал своим видом едва ли не больше, чем сам Смерть.
— Я всего лишь
