Джек Кетчам. Повести и рассказы. - Джек Кетчам
Книга была безграмотна с первой же строки. Как и письмо о козах. Как и все ее письма.
Струп посоветовал ей попробовать еще раз.
Он получил набросок романа из тюрьмы города Уолла Уолла, штат Вашингтон от Джозефа Джонсона.
О мальчике пяти лет, имевшем сексуальный опыт со своей шестнадцатилетней няней.
О женщине, которую насилуют, при этом выдергивая у нее волосы из головы.
Главный герой связывается с семилетним сутенером, который присылает нескольких девочек. Позже выясняется, что это не девочки, а пожилые мужики.
Одного из главных героев обманом заставляют заниматься сексом с трупом.
Другого бьют по синим яйцам[128], и его пенис вырастает до четырех футов в длину и двух в толщину. Его лечат, круша член кувалдой.
Четыре главных героя хотят уничтожить бандита, в которого они стреляют, режут его, бьют и давят машиной, а ему хоть бы хны. Один из персонажей ищет вшей у проститутки.
Следующего персонажа похищают, насилуют в жопу и пичкают героином. Это ближе к концу, самая трогательная часть книги.
Роман назывался "ОХРЕНИТЕЛЬНО КРУТАЯ ВЕЩЬ", и в сопроводительном письме автор сообщал, что если он когда-либо хотел прочитать "хорошую книгу о безудержном сексе, которая была бы вовсе не грязной, а смешной", то это именно "ОХРЕНИТЕЛЬНО КРУТАЯ ВЕЩЬ". "Это великолепная книга", — писал Джонсон, — "все, что ей нужно — это издатель. Тот, кто дерзнет заработать миллионы долларов".
Струп попросил его попробовать еще раз.
Ему прислали сборник рассказов, написанных с точки зрения разнообразной группы насекомых, живущих на приусадебном участке. "ЗООФЕРМА" яйцекладов.
И еще нечто под названием "ДНЕВНИК ДОМОХОЗЯЙКИ, НЕ МОГУЩЕЙ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ДЕРЬМА".
Струп настоятельно попросил их всех попробовать еще раз.
* * *На разделительной полосе посреди Бродвея полдюжины ребятишек лет пяти-шести бегали вокруг него, хихикая и играя в пятнашки или еще в какую-нибудь чертову игру, словно его здесь не было. А может, его и правда не было. Их двадцати с небольшим лет мать, или няня, или кто она там еще, смотрела на них и улыбалась. Если бы не то обстоятельство, что он сам находился здесь, он бы пожелал, чтобы вышедший из-под контроля грузовик с пивом перепрыгнул через разделительную полосу.
Из мультиплекса "Сони" на 68-й улице до него донесся запах несвежего попкорна и теплого поддельного масла. Он поклялся, что никогда больше не будет есть эту гадость. Клятва прозвучала очень знакомо.
На Коламбус-авеню две девочки-подростка, студентки балета, налетели прямо на него и чуть не вытолкнули на проезжую часть.
Линкольн-центр[129] пытался убить его.
В "Конце Cвета" снова было пусто. Струп занял свое обычное место. Лиана налила ему обычный напиток. Он должен был встретиться с Брауной в восемь. Они собирались на вечеринку. Уйма времени.
В баре было включено радио, и песня не давала ему покоя. Что-то насчет видео убило звезду радио. Кому какое дело до видео или радио, если уж на то пошло. Видео убивало звезду радио снова и снова. Что за чушь.
— Лиана, может быть, поменяешь станцию?
Она покачала своей красивой головой.
— Прости, Струп. Менеджер сказал включать только эту станцию. Ненавязчивый рок. Легкая музыка.
— Легкая музыка? И ты называешь эту музыку легкой?
— Это привлекает клиентов.
— У вас нет никаких клиентов, Лиана. Только я.
— Они у нас будут.
— Когда? Сколько мне тогда будет лет?
— А сколько тебе сейчас, Струп?
— Пятьдесят три. И не меняй тему. А как насчет проигрывателя компакт-дисков?
— Вышел из строя.
— Магнитофон?
— Сломался.
— Господи, Лиана. Ты тут председательствуешь на проклятых поминках.
Песня закончилась. Зазвучала "Полная луна"[130]. Эта песня ему более или менее нравилась.
— Я слышала, вы вчера расстались, — сказала Лиана.
— Господи, Лиана.
— Приходила Мэри со своим парнем.
— Она его невеста.
— Значит, невеста. Мне очень жаль это слышать, Струп.
— Мне жаль, что ты вообще это услышала. Неужели в этом городе никто не может держать язык за зубами?
— В любом случае, это было неизбежно. Он черный. А ты — нет.
— Хорош собой?
— Очень привлекательный.
— Блин. Налей мне еще.
— Конечно.
Вошел Ральф и начал ворчать по поводу своей прически.
— Я не хочу об этом слышать, Ральф.
Впрочем, он был прав. Тот, кто его подстриг, оставил волосы над одним ухом и коротко обрезал над другим. Ральф выглядел перекошенным.
— Ты когда-нибудь обедал "У Винни?"
— А где это?
— Угол 3-ей и 59-oй.
— Это Ист-Сайд, Ральф. Я там не бываю.
— Еда была паршивая. Не ходи туда.
— Не буду, Ральф.
На тротуаре стояла женщина лет тридцати и разговаривала с двумя парнями, которые выглядели лет на десять моложе ее, и парни в бейсболках, надетых задом наперед, стояли у него на пути спиной
