Бер Саша - Степь. Кровь первая Арья. Трилогия
- Никаких "но". Садись, лучше и послушай.
Тут Зорька обернулась к девкам с очень серьёзным лицом и чуть ли не в приказном порядка, потребовала:
- Значит решим так. Сначала вы все по очереди рассказываете мне свои истории, а потом, если будете откровенны и я сочту вас не опасными для нас со Звёздочкой, расскажу свою.
Девки замялись, послышались недовольное бурчание, мол не круто ли ты берёшь, но Зорька тут же пресекла:
- По-другому не будет. Я всё сказала.
-Цыц, - цыкнула на девок Дануха, - я тож за так. Посему начну первой. И слушать молча. Вопросы суньте сябе в жопы. Кто посмет перябить ох*ярю клюкой без жалости и состраданья. Сама боюся сказывать тако, но знамо, чё надо б так.
И Дануха начала.
Такого вечера и ночи до самого утра, ни у кого больше никогда не было. Единственная, кто всё это пропустил и корил потом себя всю свою жизнь, была Елейка, которая благополучно проспала до самого утра. Кстати с тех пор она наотрез перестала пить спиртное, любое. Ну, хоть в этом пользу вынесла.
Дануха рассказывала всё не спеша, обстоятельно, действительно ничего не скрывая и хоть историю про Водную Деву большинство слышало, но прошлый раз показался каким-то не настоящим, а теперь, даже Данава выпал в осадок, хотя он то родную сестру казалось знал, как облупленную. Притом закончила она сегодняшним днём, откровенно объяснив Зорьке свой настрой, чувства и своё поведение. Затем рассказывали остальные. Их рассказы были интересны, пожалуй, только Зорьке, ибо особо нового другие не услышали, а некоторые слушали их уже по нескольку раз. Историю Елейки вкратце рассказала всё та же Дануха. Но кроме удивления Данухиной откровенностью, всех ожидал ещё один сюрприз. В эту ночь откровений включился Данава. Вот уж от кого не ожидали. А рассказал он такое, что у всех рты по открывались, все то и дело порывались влезть с расспросами, но Дануха их тут же затыкала, мол договорились слушать молча, сиди и не мычи, хотя саму её тоже то и дело подмывало. Ай да братец, ай да сучье вымя. Но на этом сюрпризы не закончились. Следующий их ожидал от Ник. Она хоть и прижилась в девичьей стае, но для всех оставалась полной загадкой. Дануха не ожидала от неё рассказа и изначально даже в расчёт не брала, но та вдруг обречённо проговорила мол теперь моя очередь и начала своё повествование не долгой и как ей казалось скучной жизни. От описания ей скучной жизни Данаву чуть "кондратий" не обнял. Ещё бы узнать такое про великого колдуна Ура, это было нечто. Он даже хотел было наброситься на девок и затребовать клятвы на молчание об услышанном, но получив затрещину от Данухи, притом клюкой да по башке, насупился и заткнулся, долго почёсывая ушибленное место. А Дануха лишь лишний раз ему предложила завязывать с этими уродами. Наконец очередь дошла до Зорьки. Было уже утро. Она молча о чём-то мучительно думала, все молча просто мучились. Наконец она подняла от пола голову и начала свой рассказ. Сказать, что все были в шоке от того что узнали, значит ничего не сказать. Зорька тоже рассказала всю правду о себе, абсолютно всю. И о своей любви к извергу и о своём не долгом счастье и обо всех, кого знала и видела. О своих дарах и умениях и о своих глупых мечтаниях. Закончила она тоже днём сегодняшним, рассказав, как баб коровьих прибивала, да плющила. И замолчала, окончив.
Наступившую паузу не смогла просто физически перенести Нева:
- Данух, а когда спрашивать то можно будет?
Старшая сидела растрёпанная и с виду пришибленная на всю голову. Она даже не сразу, а с каким-то запозданием отреагировала на вопрос Невы.
- Нева, девонька, давай эт мы ныне все спатеньки падём, переварим, перекрутим чё слышано было, а вечеря в баньке соберёмся и учиним пытку друг другу. Лады?
Все нехотя, но согласились. На этом и разошлись...
Вышла Дануха на двор своего нового кута. Огляделась. Не узнать стало поселение. Два лета пролетело, чай. А на дворе весна красна, Лялькина седмица. С одной стороны, вроде как вчера было, а с другой всё вокруг изменилось до неузнаваемости. Лес повырубили, кусты повыдергали, траву потоптали. Лес перестал лесом пахнуть, а стал вонять конским навозом. Городок превратился в огромную поляну, огороженную остатками леса со всех сторон. Всё вокруг по-новому стало, вон даже её кут и то обновили, старый то сгнил с полу. Селение действительно стало целым городом, ну или скорее небольшим лесным городком, но всё же. Поселением его уже просто не назовёшь. Ишь как разросся. По краям землянок нарыли, капитальных, не то что эти шкурные, временные. Бабий город теперь больше сотни кутов и это только взрослых баб столько стало. Мужички завелись беглые, стада появились загонные. "Колдунки" со всех земель люд собирали, да к Данухе вели. Из пацанвы беспризорной, Голубава сколотила артель рыболовную. Благо рыбы в реке хоть руками лови, а когда сети вязать наладили, так промысел пошёл, жаль на сторону не продать, не поторговать. Рыбы было столько, что девать было некуда. Всем этим великим хозяйством командовала, как и прежде Голубава. Правда уже не одна, как в начале, а с помощниками. Важная баба стала куда там. Пара мужиков из скитальцев, не старых ещё в общем-то по годам, много что умеющих, да и с руками дружные, стали её правой и левой рукой. Сначала советами помогали, а потом и вовсе втянулись, как в должное. Так как устои речные Дануха пресекала, в первую очередь бабняцкие, то и мужички пришлые вести себя стали по-другому. Ни кодлой своей в отрыве, а при кутах с бабами, прям как ары. Притом ни Голубава, ни Дануха не насильничали, они сами выбрали с кем жить и не просто куты стали ставить, а дома целые, бревенчатые. Правда поначалу бабаньки, которым мужичков не хватило покочевряжились малость, но Голубава быстро их порывы любвеобильные приструнила, да по кутам разогнала, пообещав матёрую позвать, мол эта и отымеет, и ублажит мало не покажется. Были по началу среди баб и ещё трения да пересуды, по поводу устоев предков, заветов дедов, но этим страдали лишь вновь прибывающие. Голубава поступала с ними просто. Хотите живите по устоям, никто не мешает, не хотите, живите, как хотите. Только если пришли к нам, то будьте добры подчиняться нашим законам, устоев ваших не касающихся. Все подчиняются либо непосредственно ей, либо её помощникам. В первую очередь делают то, что надо, а уж потом, что хотят. А когда новенькие поближе знакомились с обитателями лесного селения и тем более узнавали "особых" девок, то свои старые привычки жить по бабьему расписанию, отодвигали далеко на задний план.
Вообще с главенством всего этого царства многие бабы, из числа новеньких, да и мужички по началу, ничего понять не могли. В их головах творилась полная неразбериха. Никак в толк не могли взять, кто здесь кого главней. Поначалу все прибывающие долго думали, что самая главная здесь Голубава, но послушав народ вокруг, пожив малёк, понимали, что это не так. Девки "особые" даже вроде выше по положению Голубавы, но они в дела селения никогда не лезли и по некоторым делам той же Голубаве подчинялись, а были дела, когда она им. Девичьей стаи вообще сторонились и в их отдельно стоящий лагерь по собственной воле нос не совали. Как никак они Девами Троицы целованные, а уж что одним взглядом жизнь отобрать могут, старожилы новичкам сразу в уши жужжали. А вот кто главней Дануха или Зорька, тут даже старожилы спорили. Одни бабы доказывали, что Дануха главней, а другие, что Зорька самая главная во всей округе. Хотя все как одна соглашались, что матёрая девичьей стаи, всяко страшней и сильней Данухи, хотя ни первая, ни вторая никогда бабами селения ни командовали, ничего не указывали, вели себя, как обычные и равные, но те, кто под Зорькиным гневом побывал, не то что байки, целые сказания складывали и каждая по-своему, со своими страхами и истериками. Но так лишь казалось со стороны. На самом деле было всё ещё сложнее. Зорька, конечно, по праву сильной, с самого начала могла Дануху под себя подмять, но делать этого не стала. Коль Данухе Водная Дева поручила вокруг себя людей собирать, да законы для всех ставить, то пусть она и будет главной и в честь этого утвердила за ней титул Матерь, как по старинке. Большухой она не была, Старшей с приходом Зорьки быть перестала, а вот Матерь стаи, так сказать, Матерь народа местного - это как раз то, что нужно. Почётно, уважительно, величаво. Дануха согласилась сразу и без разговоров. Все решения принимались сообща, но довольно сложно. Сначала каждая из девок голос подавала, но кто бы там что не говорил, последнее слово, обязательное для всей стаи, оставалось за Зорькой. Поэтому выходило так, что девки, в первую очередь, скорее не голос имели, а каждая имела возможность высказаться и постараться убедить именно матёрую Зорьку, понимая, что будет делать так, как решит она. Зорька, в свою очередь, оглашая своё решение, как бы доводила его на утверждение Данухи, которая ставила точку, давая "добро". За эти два года Дануха не разу не сказала "нет", с одной стороны понимая, что Зорька не ослушается, раз сама предоставила ей такое право, с другой, до этого просто не доходило, ибо прежде чем выносить на общее обсуждение какой-либо вопрос, Зорька с Данухой решали его с глазу на глаз. И Данухе любо было, что молодуха к ней прислушивается, как к старшей и опытной, но и на своём всегда настоять могла и при этом самодурством не занималась. Но если что-то было необходимо решать быстро и оперативно, то Зорька просто командовала без всякого совета никого не спрашивая. Но и с другой стороны если Дануха решала, что необходимо что-то сделать в глобальной перспективе, то Зорька подчинялась беспрекословно. В общем сам Вал не разберёт всех хитросплетений принципов управления всем этим бабьим царством.
