Книга первая. Читатель - Харитон Байконурович Мамбурин
— Это идёт вразрез с нашими соглашениями, Кавасима-сан.
— Я подозреваю, что когда ты со мной их заключал, Кирью-кун, то уже спрогнозировал то, что произошло вчера, — произнес мой собеседник медленно, но очень тяжело.
— Вы об обвале индексов на биржах? — равнодушно уронил я, — Нет, не знал. Также я не знал, что одиннадцать процентов акций будет скуплено представителями «Сомо-групп». Если вы не заметили, то я простой школьник, Кавасима-сан.
— … читающий биржевые сводки.
— Следящий за своими инвестициями. Не более.
— Хватит, Кирью-кун, — тяжело выдохнул мой грузный собеседник, — Ты знаешь, почему я здесь. Ответа «нет» я не приму.
— Примете, Кавасима-сан, — холодно посмотрел я на него, — Принудить меня к работе, допустив до внутренней документации «Тсубаса Петролеум», будет значить лишь ваш крах, моментальный. Я уже говорил вам, что не имею в планах работать на какую-либо организацию, но вы предпочли пропустить этот момент мимо ушей. Результатом стала наша сделка. Вы нарушили её условия, а теперь ссылаетесь на то, что я, якобы, был не честен при её заключении.
— Ты знал, что линейка «Хагири» не пойдет! — сжал кулаки Кавасима Сайго-сан, один из руководителей «Тсубасы», — Знал!
— Отнюдь. Надумываете. Я знал, что не пойдет ни одна линейка ваших товаров, что вы разработали после звездных «Хито-чан». Пустить всю сверхприбыль на попытку запуска местного производства было максимально опрометчиво. Я вам об этом говорил, но вы отмахивались от моих слов.
— Патриотизм для тебя пустое слово, мальчишка⁈ — Кавасима побагровел. Во многом это была его инициатива. Провальная.
— Для вас патриотизм — это сделать себе сеппуку под хохот филлипинцев? Хватит, не отвечайте, Кавасима-сан. У меня нет никакого желания начинать с вами конфронтацию. «Тсубаса Петролеум» за рамками спасения, вы не найдете чуда у пятнадцатилетнего школьника.
— А если попробую? — это прозвучало почти жалко. Я не хотел быть жестоким именно с этим человеком, но его состояние сулило большие неприятности. Мало ли что ему еще в голову взбредет.
— Если вы попробуете меня увезти, то уже послезавтра все работники «Тсубаса Петролеум», проживающие в Аракаве, не выйдут на работу. Вы это знаете, Кавасима-сан.
Мы просидели минут пять в тишине. Было жалко потраченного времени, но я знал, что Кавасима Сайго не в том состоянии, чтобы принимать взвешенные решения. Детище его семьи, небольшая, но очень гордая корпорация, стояла на грани краха, причем даже шагать в пропасть не было никакой нужды, она уже разверзалась под ними. Всё из-за ряда решений, принятых под влиянием момента. Плохо. Эти местные деятели прикрывали меня от внимания рекрутеров крупных дзайбацу. Охота за гениями в Японии уже лет пять как приняла вид лихорадки.
— Ладно… Йош… — бизнесмен с силой провёл ладонями по своему лицу, — Дай мне совет, Кирью-кун. Дай хороший совет и мы расстанемся друзьями, больше ты меня не увидишь.
— Хороший, не хороший, он лишь один, — откликнулся я, ни грамма не веря человеку, что не может соблюдать элементарных договоренностей, — Срочно договаривайтесь с «Сан-Сан», пусть входят в долю. У них есть контракты с китайцами, насколько я слышал, они получают русское сырье. Если они согласятся, то…
— Поздно… — с усилием выдавил из себя толстяк, — «Сан-Сан» с нами связывался в пятницу, они предупреждали нас насчет «Сомо». Хидео не поверил, решил подождать до открытия биржи, он не думал, что они смогут скупить более шести процентов…
— Других идей у меня нет, Кавасима-сан, — слегка поклонился я, — Извините.
Не то чтобы я его уважал, скорее, здраво опасался проблем, которых в избытке может предоставить этот тип. Люди мастера самооправдания, а я для Сайго из палочки-выручалочки превратился в козла отпущения. Разумеется, он изначально знал, что их предприятию крышка, но привези он меня, брось на алтарь перед родственниками, так сказать, это могло послужить каким-то оправданием его личных провалов. Ценой бы стало неудовольствие моего прадеда, что могло быть пострашнее банкротства «Тсубасы», но Сайго сейчас соображать адекватно не мог.
Мне оставалось лишь вести себя аккуратно, чтобы не спровоцировать достаточно могущественного человека на пустом месте.
Почти покойная «Тсубаса Петролеум» имеет свои корни в Аракаве, её рекрутеры раньше часто паслись в школах, нередко опережая конкурентов, а то и бодаясь с ними, но, обычно, за студентов. Школьников раньше не трогали. Однако, времена меняются, а моё досье далеко не только у этих типов. Если бы не влияние прадеда, то мне пришлось бы учиться в совершенно другом месте, попутно делая вид, что я будущий перспективный работник корпорации, а затем…
Затем, скорее всего, пришлось бы переезжать из Японии.
…возможно, еще и придётся. У Кавасимы слишком сложное положение, он вполне может попытаться «продать» меня кому-то и за что-то.
Так ничего больше не вымучив из своей головы, толстяк со мной распрощался.
— Аники! Ты вовремя! — поприветствовал меня дома младший брат, возящийся у плиты, — Забери от меня эту приставучку! Два яйца уже уронил из-за неё!
За Такао хвостиком моталась Эна и развлекалась, тыкая брату под рёбра. Она явно была не очень голодна, налопавшись каких-то снеков в школе, а значит, заслуживала дополнительного увеличения утренних нагрузок. Стоило только это озвучить, как черноволосая и черноглазая егоза испарилась, а на диване обнаружилась самая наипримернейшая японская девушка, скромная и ответственная, полностью увлеченная чтением газеты, которую держала, правда, вверх тормашками. Но это уже мелочи.
— Родителей дома нет? — спросил я, поднимаясь наверх.
— Нет. Они снова собираются свалить, Акира! — пожаловался Такао.
Когда родителей нет, общение между братьями и сестрой куда… неформальнее. Это всё в рамках заключенного нами соглашения, призванного в конечном итоге хоть немного дисциплинировать нашу семью. Мы нередко остаемся одни, пока отец с матерью разъезжают по миру. Почему их еще пускают в другие страны? Это один из вопросов, на которые я не могу представить никакого ответа.
— Значит, хоть немного поживём в тишине! — откликаюсь я.
Нам, школьникам, как раз будет неплохо пожить пару неделек в покое, чтобы как следует утрястись с новым учебным годом. Вечная эмоциональная буря, которую родители зовут «счастливым браком», может утомлять. Не всерьез, но, когда мама находит новый журнал, и начинает гоняться за отцом, потрясая «запретным плодом» и норовя растрепать его об
