MAKC MAX - Взгляд василиска
Впрочем, чай он все-таки выпил и "старку" допил, так что пришлось снова идти в гостиную за новой порцией. Алкоголь его сегодня совершенно не брал. Голова была ясная, и это, в принципе, было хорошо, но зато никак не удавалось расслабиться. И телевизор не помог. Караваев попробовал на удачу несколько программ, но ничего подходящего не нашел. Все было скучно или того хуже, и он продолжал - под невнятное бормотание приемника - прокручивать в голове варианты поведения и действий на все возможные и не возможные случаи жизни. А вариантов таких было много. Пожалуй, даже слишком много. Ситуация-то, как ни крути, оставалась абсолютно не проясненной. Кто, как, почему? Иди, знай, как все может сложиться!
Илья достал из кармана пачку сигарет, прикинул расстояние до детской, и, решив, что если закрыть дверь, то дым до Вероники не дойдет, все-таки закурил. И в тот момент, когда, открыв форточку, он прикуривал от зажигалки, Илья вдруг с удивлением сообразил, что, обдумывая возможные свои действия, совершенно игнорировал самое простое - и наверняка, первым делом пришедшее бы ему в голову еще сутки назад - решение. Самым правильным для него было бы исчезнуть. Уйти, тихо притворив за собой дверь, и раствориться в ночи, не ввязываясь ни в какие авантюры из-за совершенно чужой ему женщины. Но вот, что интересно, мысль такая ему даже в голову не пришла. А когда все-таки мелькнула, то так же незаметно, как появилась, и сгинула.
3.
Петров, Русский каганат, 17 сентября 1991 года.
Было уже начало третьего, когда, почти прикончив бутылку, которую он, в конце концов, унес из гостиной к себе на кухню, Илья решил, что может уже, как давеча выразился, "прилечь с краю". Кровать у них в спальне была широкая, так что "край" должен был оказаться вполне для него достаточным. Караваев докурил сигарету, поставил стакан и чашку в мойку, и, захватив по дороге смену чистого белья - его сумка так и стояла не разобранная в коридоре - отправился принимать душ.
Ванная комната оказалась просторная и, если и не роскошная, то, во всяком случае, на такое определение претендующая. Она была отделана голубой метлахской плиткой и серовато-голубым мрамором. Впечатление дополняли темно-синие - кобальтовые - раковина и сложной формы широкая ванна, зеркало во всю стену и золотистый свет нескольких искусно упрятанных в неглубокие ниши ламп.
"Не дурно", - Илья бросил белье на стоящее в углу около крохотного столика полукресло - "А это здесь зачем?" - скользнул взглядом по расставленным на полочках синего с золотым узором стекла баночкам и бутылочкам, принадлежащим, по-видимому, его "жене", и, проверив приготовлено ли и для него чистое полотенце, начал раздеваться. Потом он пустил воду и хотел уже встать под душ, но неожиданно остановился, задержав взгляд на своем отражении в зеркале. Обычно он этого не делал, так как все, что следует, знал о себе и так. И то, что сейчас он поступил в разрез своим обыкновениям, было им тут же замечено.
"Ну, что ж, - решил он, почти весело подмигнув своему двойнику, уставившемуся на него из своего зазеркалья. - Если бес в ребро, то начинаешь внимательнее относиться к седине в бороде. Не так ли?"
На самом деле седины у него пока было не много, да и та, что имелась, едва ли была сильно заметна в коротко стриженных светло-каштановых волосах. А в остальном он мог быть собою вполне доволен. Не смотря на возраст, Караваев все еще был в форме. Поджарый, сухой и крепкий. Не красавец, но и не урод. Нормальный мужик, который, если его побрить, да приодеть, вполне мог бы сойти за молодого. Но это, если не заглядывать в глаза. Впрочем, тот, кто заглянул бы в эти глаза, увидел там отнюдь не возраст, а кое-что пострашнее.
"Пожалуй, стоит завести очки, - решил Илья, без лишних эмоций принимая взгляд жестоких голубых глаз зазеркального близнеца. - Такие, понимаешь, с дымкой, чтобы ..."
Но додумать мысль до конца он не успел. За спиной скрипнула, отворяясь, дверь, и в рамке зеркала появилась Зоя. Вскидываться по этому поводу Илья не стал. Голый, значит, голый. Не юноша, чтобы "краснеть" по таким пустякам. И оборачиваться не стал, только посмотрел в отражения ее глаз, пытаясь понять, что привело ее сюда в середине ночи.
- Почему ты не спишь? - смакуя какое-то очень не обычное выражение ее глаз, спросил Илья.
- Почему ты такой? - вопросом на вопрос ответила Зоя.
- Какой? - сухо осведомился Караваев, начиная кое-что понимать.
- Не знаю, - сказала она, не меняя выражения лица. - Не как другие? Так?
"Н-да ... "
- Не такой, - сказал он медленно. - Не тех ты встречала, девочка. Вот в чем дело. Да и про меня много ли ты знаешь?
- Не много, - согласилась она. - Но достаточно. Ты ... хороший.
"Ну, вот, я уже и хороший. Анекдот ... "
- Вообще-то, - сказал он, по-прежнему, не оборачиваясь. - Справедливости ради, тебе тоже следовало бы раздеться. А то я тут, понимаешь, стою перед тобой в чем мать родила, а ты философские вопросы со мной обсуждаешь. Как-то не по-людски это. Как полагаешь?
- Как скажешь, - Зоя одним, очень ловким и каким-то особенно женственным движением сбросила халат, полы которого придерживала до сих пор руками, и сразу же начала стягивать через голову ночную рубашку, открывая взору Ильи свои колени, округлые бедра, плоский живот и небольшие упругие груди с повернутыми чуть вверх темными сосками. - Теперь все в порядке?
"Н-да, а сон-то в руку!"
- Нет, - покачал он головой. - Теперь, как раз, нет.
Он повернулся к ней лицом, секунду постоял, любуясь - но разве можно было ею налюбоваться? - потом шагнул ближе и обнял за плечи.
- Ты еще можешь уйти спать, - сказал он, глядя ей прямо в глаза, и открывая перед ней то, что обычно пытался от всех скрыть. - Я пойму.
- Я не хочу спать, - она вдруг качнулась к нему, прижалась к груди и запрокинула голову, подставляя полураскрытые губы для поцелуя. Глаза ее были закрыты.
4.
Спал он всего часа три, но ему этого вполне хватило. Много спать, как говаривали старики в их станице, жизни не видать. Но и то, правда, таким уж он уродился.
Илья осторожно снял со своей груди руку спящей Зои, выбрался из-под одеяла и огляделся вокруг в поисках чего-нибудь, чем можно было бы прикрыть срам. Но все его вещи так и остались в ванной комнате. Поэтому пришлось воспользоваться банным полотенцем Зои, которое она с вечера оставила на стуле перед трюмо. И, как, оказалось, поступил он совершенно правильно, потому что, едва только Илья выскользнул из спальни, как встретил заинтересованный взгляд больших лазоревых глаз, наблюдавших за ним сквозь щель в приоткрытой двери в детскую.
- Доброе утро, - заговорщицким тоном сказал Илья. - Как спалось, почивалось, сударыня?
Но девочка его, разумеется, не поняла.
- Извини, - улыбнулся Караваев, переходя на "американа"1. - Совсем твой папка дурной! Ты же по-русски не понимаешь. Доброе утро!
#1Американа - германский язык, один из трех официальных языков Новой Голландии. А. сложился в первой половине XVIII на основе фламандского диалекта и различных жаргонов и пиджинов на основе голландских диалектов. В А. ощутимы так же многочисленные влияния немецкого, английского и французского языков и некоторых индейских языков, бытовавших на северо-востоке Северо-Американского континента.
- Здравствуй, - сказала девочка, но дверь шире не открыла.
- Я хочу маму, - сообщила она через мгновение и поджала губы.
- Мама спит, - сказал Илья, присаживаясь перед Вероникой на корточки и придерживая, норовящее слететь полотенце, на бедрах. - Давай дадим ей поспать. Она вчера устала, знаешь ли. Пусть поспит, хорошо?
- Я хочу кушать, - сказала девочка и посмотрела на Караваева с вызовом.
- Сейчас я тебя накормлю, - пообещал Илья. - Давай, я только умоюсь быстренько, оденусь и пойдем кушать.
Вероника на секунду задумалась, очень смешно нахмурив при этом брови, но, видимо, решила, что не много подождать может.
- Только ты не долго, - строго предупредила она. - А то я буду плакать.
- Я мигом! - Пообещал Илья и едва ли не бегом бросился в ванную.
Он действительно действовал быстро и споро, как когда-то в учебке Второго казачьего корпуса. Сполоснул лицо и руки, почистил зубы, оделся, и уже через минуту - до норматива в сорок пять секунд он все же не дотянул - снова был в коридоре.
- Ну, вот и я, - сообщил Караваев с приличествующей случаю улыбкой, но благодарности не дождался.
- Тебя долго не было, - категоричным тоном сообщила Вероника, впрочем, одновременно, открывая дверь шире, и выходя в коридор. - Где ты был?
- Я был в ванной, - объяснил Караваев, хотя девочка и так должна была это знать, ведь он ей говорил, да и дверь в ванную комнату из ее щели прекрасно просматривалась. - Извини, но надо же мне было одеться? Пойдем!
