Василий Сахаров - Кромка
Женщина улыбнулась:
— Правильно про тебя Миша сказал, что ты не в меру любопытный, но это хорошо. Девять из десяти новичков молчат в тряпочку, сопли жуют и плачут. А ты не такой, крепкий и основательный. Сразу понял, что возврата нет, и теперь в новом мире точки опоры для себя ищешь. Задавай свои вопросы.
— Как думаешь, чем мне лучше всего в Каменце заняться?
— Не знаю.
— Спрошу иначе. Куда я могу податься и к кому пристроиться?
— Вот это уже нормальный вопрос, — ведунья на ходу вытянула вперед левую руку и стала загибать пальцы. — Первое, конечно же, повольники. Преимуществ много, свобода, воля и неплохие заработки. Но за это надо рисковать жизнью и здоровьем, а пенсионного страхования и профсоюзов у нас нет. Если получишь травму, остаток жизни будешь у дороги сидеть и побираться. Второе, можно попробовать пристроиться к купцам или в княжескую дружину. Там относительно тихо, сытно и спокойно. Но вот беда, шансы твои невелики, поскольку в подобные структуры берут только своих, проверенных и с чистой родословной. Чтобы и папа был на виду, и мама рядом, и семья большая из старожил. Ведь это гарантия преданности человека. Третье, в примаки пойти, то есть влиться в уже сложившуюся крепкую семью. Мужиков у нас постоянно не хватает, а ты парень видный, и тебя сразу возьмут, только желание изъяви. Женишься на девке хорошей или вдовушке молодой и будешь работать на благо новых родичей. Со временем тебе дом поставят, дети появятся и все наладится. Четвертое, ты можешь стать колонистом. Из Каменца каждый год люди уходят, лучшую долю ищут. А у тебя есть оружие, и в бою ты себя показал, значит, не пропадешь. Ну и пятый вариант, податься в рудничные рабочие. Платят на разработках немного, но постоянно. А если план будешь выполнять, то премию дадут, и со временем до мастера поднимешься. В общем, обычная рабочая жизнь. Смена, труд, отдых, простые забавы, прием пищи по расписанию и спокойный крепкий сон.
— А больше вариантов нет?
— Их много, но эти пять самые очевидные.
Помолчав, я обдумал слова Елены и сказал:
— Наверное, я с вами останусь. Опасно, конечно, и я это осознаю. Но как только сестру вспомню и все, что с ней маньяк со своими друзьями делал, чтобы демона покормить, меня от ненависти распирает. А потом приходит понимание, что покоя мне не будет.
— Мстить собрался?
— Месть не главное. Просто я считаю, что не должен взрослый мужик в горах отсиживаться, когда на Земле и Кромке людей, словно скотину, на куски режут. Не смогу я спокойно спать, зная, что за рекой зло жирует и беда ходит. Поэтому в Каменце осмотрюсь и тогда решу, какой путь выбрать. Но, наверное, буду с вами.
— Это правильно. Не торопись. Подумай…
Вскоре повольники сделали большой полуденный привал, и после обеда Кольцо выдал мне долю от тех денег, которые получил от братьев Курочкиных. На мою ладонь легли пять серебряных чеканных кругляшей, каждый весом по десять грамм. С одной стороны монеты изображена гора с остроконечным заснеженным пиком, а с другой перекрещенные мечи и надпись на русском языке «Каменец».
— Это что за деньги такие? — спросил я лидера повольников.
— Каменецкий рубль, — ответил Кольцо, — основное платежное средство на всей территории княжества. Печатается в Каменце, на монетном дворе купца Демина. Точно так же как медная монета. В рубле десять медных монет.
— А что на один рубль можно купить?
— Сорок патронов, месячный запас продовольствия на одного человека или полный комплект хорошей зимней одежды.
— Ничего так. Нормально.
— Для начала неплохо.
Кольцо отошел, и я спрятал рубли во внутренний карман куртки. После чего вожак поднял людей, и мы продолжили путешествие к Перуновым горам.
Дорога по — прежнему была спокойная, ни мутантов, ни чертей, ни разбойников. И к вечеру, без неприятностей, группа добралась до Низины, окруженного частоколом большого села.
На подходе нас встретил вооруженный патруль из местных жителей, которые проводили повольников в поселение. И уже находясь за стенами, а затем, отдыхая в трактире, где ко мне то и дело подходили люди, которые интересовались новостями на Земле, я смог посмотреть на жизнь крестьян вблизи.
Что сказать? В общем и целом то, что я увидел, мне понравилось. Но в то же самое время вызвало в душе некоторые противоречивые чувства. Вроде бы в Низине тихо и спокойно, настоящая сельская идиллия с пропагандистской картинки. Однако как‑то все непривычно и убого. Электричества нет, радио нет, автотранспорта нет, а из оружия местные жители носили всякое старье, вроде автоматов и винтовок времен Второй Мировой Войны с незначительными вкраплениями потрепанных АКМ и АК. А чуть только всерьез стемнело, селяне поспешили поскорее закрыться в домах и наружу до утра никто старался не выходить.
«Ты готов жить, как эти крестьяне? Работать в поте лица своего, а ночами всего бояться? — отправляясь в баню, где можно помыться и постираться, спросил я себя. И ответ пришел сразу: — Нет. Это не для меня. Особенно после того, что я увидел в Ирме и поместье Курочкиных. А значит, пока есть силы и я молод, можно побродить по лесам — горам с повольниками и повоевать с нежитью. Возможно, тогда я смогу спокойно спать и не видеть во сне истерзанное тело сестры и погибших в своем доме охотников? Не знаю. Но хотелось бы в это верить».
11
Одетый в темно — коричневый сюртук с круглым позолоченным погоном на левом плече пограничный чиновник, древний подслеповатый дедушка, прищурившись, посмотрел на меня и спросил:
— Фамилия?
— Курбатов, — ответил я и кинул взгляд на сидящего у входа в небольшую комнатку Мишу Ковпака, который подмигнул мне, мол, не дрейфь.
— Так и запишем, — старик открыл лежащий перед ним толстый потертый журнал в серой кожаной обложке и, взяв обычную китайскую шариковую ручку, вписал в него мою фамилию. После чего он задал следующий вопрос: — Имя?
— Олег.
— Отчество?
— Борисович.
— Год рождения?
— Одна тысяча девятьсот восемьдесят девятый.
— Специальность есть?
— Нет.
— Кем работал на Земле?
— Тротуарную плитку делал.
— Очень хорошо, — дедушка одобрительно кивнул и продолжил: — В армии служил?
— Да. Полтора года. Рядовой в роте охраны.
— Кто за тебя ручается?
От двери отозвался Миша:
— Степаныч, ну елки — моталки, понимаем, что тебе скучно. Но и нас пойми. Мы с дороги, а ты тут бюрократию развел. За парня ручаюсь я, Михаил Андреевич Ковпак, и Кольцо, он же Евгений Германович Кольцов. Ничего противозаконного при парне нет — отвечаю, и он не пособник, так что все путем.
— Ладно, — чиновник захлопнул журнал и, достав из ящика стола несколько скрепленных вместе листов бумаги, протянул мне. — Держи. Это анкеты. Заполнишь и завтра принесешь. После чего внесешь в княжескую казну один каменецкий рубль и получишь удостоверение личности. Все ясно?
— Да, — я согласно кивнул и взял листы.
— Вот и хорошо, — Степаныч кинул поверх анкет небольшой бронзовый жетон с номером и перекрещенными мечами, а затем добавил: — Это временный пропуск в город. Если стражники или дружинники потребуют удостоверение, предъявишь. С оружием по городу в открытую не ходи — это штраф. За воровство — рудники. За смерть другого человека, если в ней виновен ты, ответишь своей жизнью. По остальным преступлениям — разбирательство. В общем, веди себя как человек. Не встревай в местные разборки. Не препятствуй дружинникам. Честных горожанок за интимные места не хватай. На улице пьяный не валяйся. Наркотиков не ищи. И прежде, чем что‑то сделать, думай. Тогда все будет хорошо.
— Понял. Могу идти?
— Иди, — я подобрал с пола рюкзак и направился на выход, а чиновник окликнул Ковпака: — Миша останься, разговор есть.
Я вышел в коридор, а далее на крыльцо. Здесь, дожидаясь Ковпака, остановился и осмотрелся. Крепкое двухэтажное здание пограничной управы находилось на пологом перевале, в четырех километрах от окраины города Каменец, и вид с вершины открывался восхитительный. Слева укрепления княжеской дружины, которые перекрывали дорогу в город. Мощные доты, рвы, заграждения из колючей проволоки, множество минных полей по склонам и закрытые позиции артиллерии, тяжелых гаубиц и 120–мм минометов. За ними несколько добротных зданий, пограничная управа, казарма, подземный склад боепитания, госпиталь и радиоузел с большой мачтой. А вниз идет ровная асфальтовая дорога. Она спускается в окруженную со всех сторон горами уютную долину и упирается в новую линию обороны, высокие крепостные стены, за которыми и находился Каменец, богатый город с населением в шестьдесят тысяч человек, из которых только две трети находились на поверхности. А где еще треть? Понятно где, в пещерах, которых в долине видимо — невидимо. Под толщей камня, где спрятаны главные богатства княжества. Оранжереи, в которых местные жители издавна выращивали грибы, зарыбленные пруды, склады и подземная гидроэлектростанция. И все это только центр княжества, который расположен в приграничье лишь по той причине, что он построен вблизи неплохо изученной точки перехода на Землю. А дальше, в других долинах, находятся заводики, рудники и рабочие поселки, по сути, небольшие феодальные вотчины. И все это Каменецкое княжество, крупнейший русский анклав на Кромке.
