Двинский Андрей - Несвятая троица
-- Ага, есть я хочу, - пробормотала Ирка. - Причем очень!
-- Вот и здорово, - я повернулся к столу и внезапно почувствовал чей-то взгляд. Оглядев помещение, наткнулся на глаза, которые смотрели на меня из вороха тряпок и одеял, что лежал на печи. Старый дед Динари, нашей хозяйки, который, как объяснил Беркут, почти не встает. Взгляд был острым и очень внимательным. Мурашки пробежали у меня по телу. Динари, бегающая по хозяйству, Терим, сидящий на лавке и протирающий глаза, Беркут, ворошащий кочергой в печи угли - все они в астральном зрении были похожи на смазанные радужные фигуры. Так выглядели люди, защищенные амулетом. Однако дед на печи был другим. Ни каналов, ни радуги, как будто на нем астральное зрение давало сбой. Просто обычная всклоченная борода, сморщенная кожа и острый взгляд. Дед подмигнул и поднес ладонь ко рту, будто, не давая себе говорить. Я кивнул и отвернулся. Просит не говорить? А кому мне говорить-то? Разве что Беркуту.
***
Андрей Беркутов, на хуторе Динари, вторые сутки в этом мире, утро.
К концу завтрака я уже понял, что сегодня мы никуда не уйдем. Иру пришлось бы тащить на закорках, а это снизило бы нашу скорость до катастрофически малой величины. Лошади у Динари не было, не козу же в телегу запрягать? Да и идти по дороге - верный способ попасться тем, кто нас будет искать. Вариант оставить Иру здесь я даже рассматривать не стал. Больная девушка, да еще в состоянии стресса одна здесь не выживет. Да и не мог я никого бросить. Десантники своих не бросают. А Ирка с Вадимом были для меня своими, как ни крути.
Значит, ищем способ выжить здесь. Как нас могут найти? Мог выдать Терим, который после завтрака собрался по своим пастушьим делам. Я объяснил Ирине и Вадиму ситуацию, и мы втроем, с помощью жестов, нескольких известных нам слов и такой-то матери попытались объяснить Динари, что хотим, чтобы Терим остался дома и помог нам. Однако те категорически отказались, также с большим трудом объяснив нам, что, если Терим не пойдет пасти овец, его выгонят с работы и семейству нечего будет жрать. Я спросил, сколько парню платят и выяснил, что получает он свою зарплату не деньгами, а продуктами, сыром, мясом и молоком, а к осени и шерстью, из которой Динари сделает одежду на зиму. И деньги, которые я им предложил, не спасут их, потому что монеты могут отобрать разбойники (тут Терим показал на кинжал, которым я резал сыр и провел себя по горлу, от чего меня слегка передернуло). Интересно, что Ира довольно быстро разобралась в языке аборигенов, вот что значит хорошее филологическое образование. Нет, конечно, она не стала на нем свободно болтать, но понимала и объясняла она куда лучше нас с Вадимом. Язык, как я понял, чем-то напоминал толи древнерусский, толи старославянский. Это наводило на некоторые размышления, однако я их отложил на тот период, когда мы окажемся в большей безопасности.
До Терима удалось донести простую мысль, что о нас надо молчать. Я ему на пальцах объяснил, что если нас найдут, то погибнем не только мы, но и Динари и старик, который так и лежал на печи, молча слопав свою порцию каши. В то же время, если он будет молчать, я им оставлю пару серебряных монет, когда Ира поправится и мы уйдем. Парниша оказался сообразительным и тремя разными способами заверил меня, что не скажет ни слова. Мне стыдно было пугать ребенка, но дело шло о наших жизнях, и иного способа их сохранить я не видел.
Мысль сдаться местным властям я отбросил как неконструктивную, хотя Ира заикнулась о чем-то подобном. И дело даже не в том, что на мне два трупа представителей как раз этих самых властей. А в том, что здешняя цивилизация, скорее всего, находится на уровне средневековья, а это подразумевает все "радости" эпохи, типа феодализма, инквизиции, права первой ночи и Бог знает, чего еще. И легализоваться надо только тогда, когда мы поймем, что тут и как, придумаем для себя место в этом обществе. О возвращении домой я всерьез не думал, потому что оценил для себя вероятность такой возможности, как лежащую ниже плинтуса. Тем не менее, перед Ирой всячески выражал уверенность, что мы обязательно путь на Землю найдем. У девочки там осталась дочь и любимый муж, я даже не мог представить всю глубину ее отчаяния. А мне нужна была если не боевая единица, то хотя бы не полный балласт. А для этого требовалось ее соответствующим образом морально поддерживать и настраивать.
Терим ушел, а мы стали выпытывать у Динари сведения об этом мире. Я так же постарался вытянуть на разговор старика, но он сделал вид, что спит. Однако, судя по всему, внимательно слушал и изредка приоткрывал глаза, косясь, почему-то на Вадима. Динари оказалась обычной деревенской простушкой, в меру глупенькой, но очень коммуникабельной и доброй. Из ее рассказа мы поняли, что страна, где мы оказались, называется Эртазания, а управлял ей какой-то феодал, титул которого звучал как кнес, что Ира перевела как князь или герцог. При этом, Динари вроде как была свободным человеком, а не крепостной. При этом, то поле, которое колосилось между дорогой и лесом принадлежало герцогу, а обрабатывало ее как раз семейство Динари, которое за это получало четверть урожая. Хутор остался девочке от отца, который был "воем" и умер три года назад. Как я понял, его доконали то ли старые раны, которые тот получил на полях сражений, то ли эль, до которого старый вояка был большим любителем. А скорее всего и то и другое вместе. Самой Динари было семнадцать лет (она показала на пальцах), мать ее умерла при родах Терима. Что интересно, дед, лежащий на печи, был старым приятелем отца, который после смерти последнего остался присматривать за детьми. На мое замечание, типа неизвестно кто за кем присматривает, Динари рассказала, что у Кераля весеннее обострение, а летом он вполне активен и сильно помогает по хозяйству.
На вопрос о местной магии, который задал Вадим, Динари ничего толком не смогла ответить. Да, есть люди, которые делают амулеты и всякие "лютые" вещи. Такие люди живут "при кнесе" или с "воями". Они очень богатые и девушка их никогда не видела. Амулеты с рукой каждому ребенку дают при крещении в "божнице", и снимать его можно, когда "язвлен" или, когда в "чистицу" идешь. На вопрос, что такое "чистица" Динари описала как большая "клеть" с печью внутри, где люди моются. Чистицы у Динари в хозяйстве не было, но они иногда шли в село к "ближке Томе", у которой чистица имеется. При этом девушка поделилась по секрету, что в селе у нее есть кавалер, за которого Тома собирается выдать ее замуж. А вот Динари замуж не хотела. Впрочем, не вообще, а именно за этого парня. Как Ира все это поняла из произнесенного потока слов, я не знаю, но Динари отчаянно краснела, когда рассказывала свои девичьи тайны.
Немного напрягли рассказы о каких-то страшных и неведомых (невидимых?) животных, живущих в лесу. Нюансов мы толком не поняли, однако мне подумалось, что речь идет о местных леших и иных духах, поэтому я отнес сию информацию в раздел суеверий.
В целом жизнь тут довольно бедная, однако девушка не жаловалась и за свое будущее как-то не особо волновалась. Зима тут короткая и теплая, за лето снимают два урожая. Вспоминая траву, по которой мы вчера бежали, я думал, что сейчас лето, ан нет, оказывается еще весна. Через месяц они соберут урожай и снова засеют поле. Разговаривая о временах года, удалось узнать интересную вещь, что в году, здесь, оказывается, шестнадцать месяцев - девочка показала на пальцах.
За разговором об урожае я подумал, что надо бы закупить продукты, потому что есть такой ораве здесь нечего. Ира пару дней точно будет лежать, ну и на дальнейшее хорошо бы иметь запас. Динари рассказала, что продукты можно купить в некоем доме, который стоит на тракте, то бишь в трактире. В селе же нам продукты не продадут, а почему, мы как ни старались, понять не смогли. Что-то связанное с непростыми отношениями крестьян и герцога. До трактира и обратно надо было идти пол дня, Динари согласилась меня туда отвести, как только привяжет козу на опушке и выпустит пастись курей.
За время ее отсутствия, Вадиму вменялась обязанность следить за тем, чтобы козу и курей не сожрали дикие звери, которые иногда приходят из лесу. Ради такого дела я вырезал в ближайших кустах шест для Вадима и посоветовал сразу бить дикого зверя по хребту, как только тот появится. Продолжая хохмить, я вдруг подумал, что мы пока еще не воспринимаем окружающую действительность всерьез. А может это просто реакция психики на перенос?
Уже совершенно серьезно мы договорились, что если кто-то придет, то Вадим и Ира укроются в поле. Вадиму я оставил один арбалет и один запасной магазин. На улице было солнечно и довольно тепло, поэтому мы расстелили вагонное одеяло для Иры за сараем, откуда она могла, перебравшись через плетень, быстро оказаться в высокой пшенице. А Вадиму требовалось следить не только за козой, но и за тропинкой. Наши рюкзаки и другие вещи мы закопали в сарае, в горе душистого сена.
