Роберт Грин - 48 законов власти
Закон 46. Ни в коем случае не кажись слишком совершенным
Формулировка закона
Казаться лучше других всегда опасно, но опаснее всего не иметь грехов и слабостей. Зависть рождает тайных врагов. Умный человек время от времени демонстрирует изъяны, признается в безобидных грешках, чтобы защититься от зависти и казаться более человечным и доступным. Только божества и мертвые могут выглядеть совершенными, ничего не опасаясь.
Нарушение закона
Джо Ортон и Кеннет Халливелл встретились в 1953 году в Королевской академии театрального искусства в Лондоне, где оба обучались актерскому мастерству. Они скоро стали любовниками и съехались. Халливеллу было двадцать пять лет, на семь лет больше, чем Ортону, и Халливелл держался увереннее. Впрочем, особым актерским талантом ни один из них не обладал, так что, окончив академию и устроившись вдвоем в промозглой лондонской квартирке, они решили отказаться от театральной карьеры и совместно заняться писательским трудом. Состояния, полученного Халливеллом в наследство, хватало, чтобы прожить несколько лет, не думая о поисках работы. Поначалу Халливеллу принадлежала и главенствующая роль в их литературном тандеме: он диктовал Ортону, который печатал рукописи, только изредка вплетая в сюжет собственные линии и сюжетные ходы. Их первые опыты привлекли внимание литературных агентов, но настоящего успеха не было.
В конце концов деньги иссякли, и молодым людям пришлось искать работу. Они охладели к совместному творчеству и все реже пробовали писать вдвоем. Будущее казалось безрадостным.
В 1957 году Ортон попытался писать самостоятельно, но лишь спустя еще пять лет, когда любовники попали на шесть месяцев в тюрьму за кражу библиотечных книг, он начал обретать собственный голос (возможно, это было не случайно: в первый раз за последние девять лет они были разлучены с Халливеллом). Он вышел из тюрьмы, полный решимости выразить свое презрение к английскому обществу в форме театральных фарсов. Он и Халливелл снова жили вместе, но теперь роли переменились: Ортон писал, в то время как Халливелл комментировал и порой вкраплял свои идеи.
В 1964 году Джо Ортон закончил свою первую большую пьесу «Развлекая мистера Слоана». Пьеса была поставлена в лондонском Вест-энде и получила блестящие рецензии: открытие года, новый талант, возникший из неизвестности. Один головокружительный успех следовал за другим. В 1966 году пьеса Ортона «Ограбление» стала гвоздем сезона, а он сам — знаменитостью. Заказы сыпались со всех сторон, в том числе от квартета «Битлз», который неплохо заплатил ему за сценарий фильма.
Чтобы скрыть чей-то талант и дарования, требуются дарование и недюжинный талант.
Франсуа де Ларошфуко
Всё шло прекрасно, если бы не отношения Ортона и Халливелла. Они по-прежнему жили вместе, но, по мере того как Ортону сопутствовал все больший успех, Халливеллу становилось все хуже. Видя своего любовника в центре всеобщего внимания, он страдал от ревности и унизительности положения — что-то вроде секретаря знаменитого драматурга. Его роль в соавторстве, где когда-то он верховодил, становилась все менее значительной. В пятидесятые годы он содержал Ортона на свои деньги, теперь Ортон содержал его. На вечеринках или в компании друзей люди естественным образом собирались вокруг Ортона, привлеченные его обаянием и жизнерадостным нравом. Халливелл был не так хорош внешне, как Ортон, он облысел и держался скованно, его неприветливость отталкивала людей.
Успех Ортона рос, а проблемы любовников все усугублялись. Депрессии Халливелла сделали дальнейшую совместную жизнь невозможной. Ортон несколько раз покидал Кеннета, заводил романы, но всегда возвращался к своему старому другу и любовнику. Он пытался помочь Халливеллу выступить в качестве художника, даже арендовал галерею, чтобы устроить выставку его работ, но успеха не было, и это только усугубило его комплекс неполноценности. В мае 1967 года друзья отправились на короткий отдых в Танжер, Марокко. В поездке Ортон записал в своем дневнике: «Мы сидели и говорили о том, как нам хорошо. И о том, что долго это продолжаться не может. Нам придется заплатить за это. Как бы нам не накликать на себя беду, слишком уж мы счастливы. Быть молодыми, красивыми, здоровыми, знаменитыми, сравнительно богатыми и счастливыми — это, вне всякого сомнения, противоестественно».
Внешне Халливелл выглядел таким же счастливым, как Ортон. Но в душе у него бушевала буря. Еще через два месяца, ранним утром 10 августа 1967 года, спустя всего несколько дней после того, как он помогал Ортону вносить последние штрихи в озорной фарс «Что увидел дворецкий» (без сомнения, его лучшее творение), Кеннет Халливелл до смерти забил Джо Ортона ударами молотка по голове. Потом он принял двадцать одну таблетку снотворного и тоже умер, оставив предсмертную записку: «Вы все поймете, прочитав дневники Ортона».
Обожатель, не находя достаточного удовлетворения в том, чтобы отдавать восхищению всего себя, переходит к тому, что начинает завидовать предмету, которому поклоняется. Вследствие этого у него изменяется лексикон — он называет то, чем в действительности восхищается, глупым, неинтересным или подозрительным. Восхищение — это приносящая удовлетворение самоотдача, зависть же — неудовлетворенное самоутверждение.
Сёрен Кьеркегор, 1813—1855
Толкование
Кеннет Халливелл пытался представить свою опустошенность как умственное расстройство, но то, что рассказали о нем дневники Джо Ортона, было правдой: причиной его болезни была самая банальная зависть. Дневники, которые Халливелл читал тайком, подробно рассказывали о тех днях, когда оба друга были на равных и вместе добивались признания. После того как Ортона посетил успех, дневник описывал подавленность Халливелла и грубости, которые он допускал на вечеринках, его расцветающий пышным цветом комплекс неполноценности. Ортон писал обо всем этом сдержанно, с холодностью, граничившей с презрением.
Из дневников ясно, какой мукой был для Халливелла успех Ортона. В конце концов единственным, что могло бы помочь ему справиться с душевными муками, была неудача, постигшая Ортона, — например, если бы хоть одна из его пьес была встречена плохо, они смогли бы вместе переживать провал, как переживали общие неудачи много лет назад. Поскольку произошло обратное — Ортон становился все популярнее, — Халливелл выбрал единственное, что еще могло уравнять их: смерть. Убив Ортона, он сделался почти такой же знаменитостью, как его друг, — посмертно.
Джо Ортон только частично понимал переживания друга. Попытка помочь Халливеллу сделать карьеру художника объясняет, что он испытывал по отношению к другу: чувство вины и жалости. У Ортона было два возможных варианта решения этой задачи. Он мог бы несколько принизить свой успех, специально допуская какие-то промахи, чтобы отвести зависть Халливелла; или, осознав, в чем кроется суть их проблемы, бежать от Халливелла, как от ядовитой змеи, которой тот, в сущности, был одержим, — змеи зависти. Стоит зависти начать пожирать кого-то, все, что вы делаете, только заставляет ее расти, и день за днем она гложет завистника изнутри.
Только меньшая часть человечества может добиться успеха в жизни, и это меньшинство неизбежно вызывает зависть окружающих. Если вас посетил успех, больше всего нужно опасаться тех друзей и знакомых из вашего круга, которых вы обогнали. Их одолевает чувство собственной неполноценности, мысль о вашем успехе только усиливает их ощущение собственной бездарности или неудачливости. Зависть, которую философ Кьеркегор называет «удрученным восхищением», охватывает их. Вы можете этого не замечать, но рано или поздно почувствуете — если только не выучитесь стратегии упреждения, маленьким жертвам, приносимым на алтарь божков успеха. Либо немного приглушите свой блеск, намеренно приоткрывая изъян или слабость или приписывая свой успех слепой удаче, либо просто заведите новых друзей. Ни в коем случае нельзя недооценивать власть зависти.
Притча о жадном и завистливом
Жадный человек и завистник встретились с царем. Царь сказал им: «Один из вас может попросить у меня все что угодно, я выполню его просьбу, но с одним условием — второй получит вдвое больше». Завистливый не хотел просить первым, так как зависть не позволяла и мысли допустить, что кто-то получит больше, чем он. Жадный тоже не хотел просить первым, потому что хотел, чтобы ему досталось всё. Наконец жадный убедил завистника просить первым. Так что завистник заговорил первым и попросил, чтобы царь выколол ему один глаз.
Соломон Шиммель.
«Семь смертных грехов»,
еврейские притчи
Соблюдение закона
Купечество и гильдии мастеровых, которым средневековая Флоренция была обязана своим процветанием, создали республику, защищавшую их от гнета дворянства. Поскольку высокие посты можно было занимать лишь в течение нескольких месяцев, никому не удавалось захватить главенство надолго, и, хотя это означало постоянную борьбу политических группировок за власть, система предохраняла от появления тиранов и диктаторов. Семья Медичи прожила при этой системе не одно столетие, не оставив заметного следа. Ведя скромное происхождение от аптекарей, Медичи представляли собой типичных горожан из буржуазного сословия. Только к концу XIV века, когда Джованни Медичи удалось разбогатеть, занимаясь тем, что сегодня называется банковским делом, они приобрели силу, с которой приходилось считаться.
