Admin - i bea48bc5b4563f46
- Поймали, - сообщил Крис. - Он сейчас в больнице.
Габлер не стал уточнять, кто именно уложил Юрия Гальса на больничную койку.
- Мерзляк? - спросил Граната.
- Он самый, - подтвердил Габлер. - Ты уже летишь домой?
- Да еще не собрался, - помявшись, несколько виновато ответил Граната. - То-се... Пятое-десятое...
Габлер изучил его лицо и предложил:
- Может, тебе сразу к месту дислокации? Там и догуляешь, в Нью-Бобринце. Кабаки-то везде одинаковые.
- Не знаю, - вздохнул Граната. - Возможно, ты и прав. Устал я уже, блип, от такого отпуска. - Он помолчал и встрепенулся. - А как же Сад наслаждений?
- А ты что, еще не насладился? - иронично поднял бровь Крис. - По-моему, наскребся уже так... Ты где сейчас? Тут, в порту?
- Да нет, в этом... в Манаусе-хренаусе, в столице. Дай, думаю, слетаю, посмотрю, что тут и как...
- Посмотрел?
- А! - скривился Граната. - Не на что тут смотреть. Дыра дырой, и дергают все время: то купи, это купи... На хрен мне их побрякушки? Я что, блип, дикарь? Вот, совету твоему мудрому следую: сижу, кофеек потягиваю. Слушай, а у тебя какие планы? Летишь с этими?
- Лечу, - кивнул Габлер. - Только не сегодня. Завтра. Лонг на техосмотре.
- Так давай, сюда подгребай. Посидим, чаи погоняем. А то мне тошновато что-то.
Крис прищурился:
- Чаи, говоришь? Может, еще и в театр сходим или на балет?
- А что? - тут же выпятил подбородок Граната. - Почему нет? Мы что, рылом не вышли, на балет сходить? На "Лебединое", понимаешь, "озеро". Не все же самим балетами на постоянке заниматься.
- С рылом у тебя действительно не все в порядке, - усмехнулся Габлер. - В зеркало смотрел? Знаю я твои балеты. Исполняются на столе, в номере отеля, голыми пьяными хошками. Лебеди умирают, падают на ложе и там вдруг очень даже воскресают. В озере плещется коньяк, и эфесы, лежа на брюхе, лакают его и поют и смеются, как дети. А мне еще с твинсами разговаривать, на их территории, на Верке. И не факт, что меня просто отпустят. Пусть и не посадят, но, может, сочтут пребывание в Стафле нецелесообразным, по причине моей дурости. И пойду я, Гамлет, вышибалой на галеру. И буду тебя там из кабаков вышибать.
- Да брось ты! Думай о хорошем. А вообще, знаешь, как один древний поэт рассуждал? Паллад - так его звали. Между прочим, из Александрии, только не той, разумеется, что на Ново-Марсе, а что на Земле когда-то была.
- Ну, давай, поведай.
Граната чуть призадумался, потер лоб и с театральными ужимками начал:
Полон опасностей путь нашей жизни. Застигнуты бурей,
Часто крушение в нем терпим мы хуже пловцов.
Случай - наш кормчий, и в жизни, его произволу подвластны,
Мы, как по морю, плывем, сами не зная куда.
Ветром попутным одни, а другие противным гонимы,
Все мы одну, наконец, пристань находим - в земле.
- Очень жизнеутверждающе, - заметил Габлер. - Только последние слова надо заменить. Не в земле, а в огне мы теперь пристань находим. Да, Гамлет, удачный ты стишок припомнил. У меня, знаешь, прямо камень с души свалился. Действительно, чего дергаться, переживать? Пристань-то и вправду одна.
- Ну вот! - воскликнул Граната, уловивший, разумеется, иронию собеседника. К нему, кажется, возвращалось привычное хорошее настроение. - Я знал, что тебе понравится. Давай, дуй сюда, проведем трезвый вечерок... пока не пришли к последней пристани.
- Ладно, - сдался Габлер. - Сейчас с командиром согласую. Я вроде бы и на свободе, но все-таки поставлю в известность. А то будем с тобой сидеть, и вдруг они вновь врываются, меня хватать.
- Тут ты прав, - согласился Граната. - Твинсов лучше не расстраивать, а то такую отдачу можно схлопотать... Мне один соотечественник еще в учебке, на Третьем Ковчеге, рассказывал. Был у него такой случай...
- Тормозни, - прервал его Крис. - При встрече расскажешь.
- Слушай, а давай, лучше я к тебе подскочу, в порт. Чтобы твинсам твоим было спокойней.
- Можно и так, - согласился Габлер.
Глава 20. Огненная пристань
В кабаке космопорта было прохладно и тихо. Никто не ругался, не танцевал, не крутились возле потенциальных клиентов хошки и не летели на пол бокалы. Зал был разделен на части "живой изгородью" - зеленые побеги, обвиваясь вокруг подпорок, едва ли не сплошной стеной тянулись к потолку, - и трудно было определить, сколько посетителей отдают сейчас должное еде и напиткам кабака "Маракана". Крис и Граната сидели за столиком недалеко от входа, перед этими мини-джунглями, и, повернув голову, могли видеть, как за прозрачной стеной бродят в ожидании своих рейсов пассажиры.
- Знаешь, а у них в отряде тоже такой, как ты, есть, - сказал Крис.
- В смысле? - удивился Граната. Он был уже без куртки, недавно приобретенной в космопорте Единорога, но все в том же черном свитере. - Тоже с Лавли, что ли?
- Тоже стишки сочиняет.
- Сочиняет! - фыркнул Граната. - Я стихи не сочиняю, Гладик. Они из меня растут. Когда бы знал ты, из какого сора растут стихи, не ведая стыда...
- Представляю.
- Ни хрена ты не представляешь! Стихи, Гладик, это тебе не фигли-мигли, не упал-отжался, не сунул-вынул. Тут, - Мхитарян постучал себя пальцем по лбу, - кое-что особенное надо иметь.
- Ой-ой, я тебя умоляю, - скорчил гримасу Крис. - У поэта в голове лишь бутылка или две...
Граната безнадежно махнул рукой и припал к бокалу с пивом.
Все разговоры о "чаевничании" оказались обманкой, такой же, как меч славейнов с упрятанным там Копьем Судьбы. Никакого чая Граната и не думал заказывать, а заказал он темное пиво "Роберто Карлос да Силва Роша", мотивируя свой выбор тем, что никогда не слыхал о пиве с таким названием. Габлер мысленно плюнул и последовал примеру сослуживца. Пиво неожиданно врезало по голове с такой же силой, с какой лупил по мячу этот легендарный футболист древности. Крис еще в детстве слышал легенду о том, как этот самый Роберто Карлос однажды, промахнувшись по воротам, залепил мячом в болельщика. И у того что-то так сотряслось в голове, что он вдруг нашел решение какой-то сверхсложной математической задачи (хотя и таблицы умножения-то не знал), а вот к футболу охладел совершенно...
Впрочем, нокаутирующее действие первых глотков этого местного напитка прошло довольно быстро, и в дальнейшем пиво только бодрило и мозги не затуманивало. В общем, Габлер так и не понял, понравилось оно ему или нет. И все-таки заказал чаю и "бригадейро" - круглые сладкие штуковины вроде конфет, напомнившие, опять же, о детстве, когда конфеты еще казались гораздо вкуснее пива. Они ему и сейчас показались вкуснее пива, и это могло значить либо то, что он уже начинает впадать в детство, либо то, что он вышел из того возраста, когда готов в любое время дня и ночи вливать в себя это самое пиво. Двадцать семь - это не семнадцать. В двадцать семь кое-кто уже может сказать, что жизнь вполне удалась. А тут...
- Гамлет, ты жизнью доволен? - вдруг спросил Крис.
В ответ Граната состроил такую физиономию, что Габлер чуть не поперхнулся чаем.
- Вот и я тоже, - вздохнул он.
- Вообще-то, друг Гладик, это вещь относительная, - изрек Мхитарян с видом записного философа. - А мы ведь еще так устроены... Мечтаешь о юге - это я условно, - а попадешь туда... и захочешь на север. А на севере будет сниться восток... Вот такие вот мы... - Он обвел взглядом зал и вновь обратил к Габлеру полузнакомое лицо. - Может, ты мне наконец все без утайки о своих похождениях расскажешь? Что это за штуковина? Перо ангела? Зуб сатаны? Уголек из вечного костра Оогиндия?
Крис отставил чашку, сложил руки перед собой на столе и, навалившись на них грудью, сказал:
- Что-то в этом духе. Копье, которым проткнули на кресте Иисуса, который Христос.
Граната испытующе посмотрел на него и, видимо, поняв, что Габлер отнюдь не валяет дурака, сказал:
- Допустим. И зачем нужно носиться с этим копьем? Оно денег огромных стоит, что ли?
- Не в деньгах дело, - ответил Габлер. - Есть такое мнение, что его приказал выковать какой-то древний земной жрец...
И он поведал Гамлету Мхитаряну все от начала до конца.
В течение всего этого рассказа Граната не сделал ни единого глотка пива. Сидел, скрестив руки на груди, и слушал, и это было очень на него непохоже. И даже когда Габлер замолчал, носатый файтер еще некоторое время задумчиво смотрел куда-то в пространство.
- Вот такие пирожки с котятками, - наконец сказал он. - Теперь с веревкой повешенного все понятно.
Крис вытаращился на него и подумал, что пиво сотворило с мозгами Гранаты что-то непотребное.
- Ты про какую веревку, дружок? - мягко полюбопытствовал он.
- Повешенного, - и глазом не моргнув, ответил Мхитарян. - У меня прабабушка из корбов. Понимаешь, ребенком я был шаловливым, неугомонным, но когда прабабушка начинала рассказывать мне всякие предания, легенды, мифы, сказания, поверья, былины и всякое такое из устной традиции корбов, я становился подобным штурмеру с иссякшей горючкой и внимал, внимал...
