Баба Яга спасает мир - Анна Каракова
Вопреки ожиданиям Яги, в музее было славно: ни темно ни светло, ни мокро ни пыльно, ни холодно ни жарко. Да и народец был иной. Не то что в парке на площади: никто не суетился, не бежал, не кричал. Если говорили, то шёпотом. Уважительно шагали от одного экспоната к другому. Разглядывали внимательно, с достоинством.
Баба Яга остановилась напротив скелета динозавра. Прищурилась, изучая:
– Не пойму... Вроде как Горыныч? А куда ещё две башки дели?
Марья хотела было пояснить про динозавров, но пригляделась – и ахнула: если две головы прибавить, Змей Горыныч и есть!
Яга обвела бескрайний зал музея пытливым взором:
– Одни кости, жуть какая...
Тем временем тремя этажами ниже, в холодном смрадном подвале, испокон веков бывшем темницей, приоткрылась низкая кованая дверь. Иван Додоныч вышел, светя себе факелом. Навесил обратно крепкий, хоть и ржавый замок. Тщательно отряхнул с пиджака паутину и древнюю пыль.
– Одни кости, жуть какая... – донёсся до него скрипучий голос.
Додоныч вздрогнул. Окаменел на месте, как Леший. Узнал.
– Это же археология. Наука такая, понимаете? Раскопки! – засмеялась незнакомка-девица, звонко и нежно, словно ручей прозвенел.
– Дожили... Вы что же, мёртвых из земли откапываете?
Иван Додоныч не стал дальше слушать. Помчался вверх по лестнице – ретиво, как заяц. С каждой новой ступенькой он всё больше хвалил себя за ум и предусмотрительность. Ведь не только сохранил древнюю тюрьму под фундаментом музея. А ещё и громкую связь наладил с верхним миром, чтобы завсегда быть в курсе, что там происходит. Вот и пригодилось! Ещё как!
Оказавшись в главном музейном зале, вспотевший, запыхавшийся Додоныч проскочил мимо Марьи и даже Яги. Но потом запнулся на полушаге и, как бы не веря собственным глазам, восторженно вскинул брови, распахнул руки – то ли от удивления, то ли для объятий.
– Матушка Ягиня?! – возопил он радостным шёпотом, чтобы не привлекать лишнего внимания. – Вы?! В нашем мире?! Какими судьбами?
Баба Яга не торопилась кидаться ему на шею. Поэтому Додонычу ничего не оставалось, кроме как кинуть руки вниз, изображая лицом умиление от такой неожиданной встречи.
– Сколько лет... – нараспев протянул он, добавив немного грусти в радостную улыбку. – Сколько зим...
– Туча чёрная – тьма кромешная... кости мёртвых... и ты, Ванька, – меж тем бубнила Яга, напряжённо соображая. – Хм... как это ты до сих пор жив-здоров, ясный сокол? Скольки ж тебе годков-то?
Иван Додоныч поперхнулся. Вот зараза старая! Слепая уже, небось. А зрит в корень.
Он схватил Бабу Ягу под костлявый локоток и повёл-потащил прочь из зала. Туда, где не было лишних глаз и ушей.
– Понимаете, моя драгоценная... – шептал он ей в ухо. – Человеческая медицина шагнула далеко-о-о вперёд. Опять же, здоровый образ жизни, спорт, интервальное голодание, витамины заморские...
Яга, не стесняясь, принюхалась к Додонычу и поморщилась:
– Яблоки молодильные жрал?
– Чего сразу «жрал»? – потупился тот, понимая, что отпираться бессмысленно. – Махонький кусочек... откусил разочек.
– Ага, махонький! Разочек! – взъярилась Яга. – Откель взял? Говори!
Додоныч виновато шмыгнул носом.
– Кощея когда извели... запас у него обнаружил. Похоже, награбил, злодей. Когда волшебный лес терроризировал.
– Награбил, супостат! Было дело, – признала Яга. – А ты и рад дармовщине! Ох, Ванька...
Иван Додонович повесил буйную голову. Молча. Хорошо знал Ягу. Сейчас оправдываться-отнекиваться – только злить старуху.
Яга настороженно покрутила косматой башкой, озираясь. Снова шумно втянула носом воздух.
– Тяжкий дух у тебя здесь, – подозрительно насупив брови, проговорила она. – Не пойму, с нечистью связался, что ли? А?
Старая вперила в Директора глаза – острые, как два гвоздя. Тот не выдержал, отвёл взор.
– Шутить изволите, Матушка Ягиня...
Яга сокрушённо махнула на него рукой:
– Не царевич ты, Иван, а дурак!
Додоныч заискивающе заулыбался, видя, что гроза миновала:
– Как скажете. Вам виднее. И опыта жизненного поболе... А вы к нам надолго? Отдохнуть от волшебных дел? – зачастил он. – По работе? Или просто так?
– За дивноцветом я, – строго ответила Яга. – У тебя нигде не завалялся?
Марья, которая во всё время разговора брела следом, но на расстоянии, невольно воскликнула:
– Как вы сказали? Дивноцвет?
Иван Додоныч, не заметивший соглядатая, резко обернулся и... Во время пробежки от полицейского участка до музея коса девицы растрепалась, легла на плечи копной соломенных волос. Лицо раскраснелось нежным румянцем, а прозрачные глаза как были, так и остались – два синих озера в лёгкой туманной дымке.
– Есть у тебя дивноцвет? Али нет? – настырно переспросила Додоныча Яга о самом главном.
Но тот молчал, не сводя глаз с Марьи. Слух и дар речи потерял от такой красоты.
– Оглох, что ли? Ванька!
Яга без церемоний помахала перед лицом Профессора-академика костлявой пятерней.
– Что? Дивноцвет? – очнулся Додоныч. – В дефиците он. Последнее время... Впрочем, пройдёмте. Посмотрим.
Он отодвинул Ягу и сделал шаг в сторону девицы.
– Вас тоже приглашаю, – проблеял он. – Позвольте представиться. Иван Додонович. Профессор, академик, директор. Основатель всего этого...
Господин Царский широко махнул рукой в сторону музейного зала.
– Да знаю я! – рассмеялась Марья. – Ещё в школе сюда на экскурсии ходили. И на праздники. Вы мне и грамоту от музея вручали. В третьем классе.
– Грамоту? За что? – обрадовался Царский.
– За спектакль.
– Удивительно! – умилился Додоныч. – А кого вы играли?
– Дерево.
Господин Царский покивал, как загипнотизированный. Девица сообразила, что пора представиться.
– Я – Марья. Степановна.
– Степановна... Марья... – смаковал волшебное имя Дадоныч, как будто пробовал его на вкус.
Игриво улыбнулся, спросил в шутку:
– Уж не Искусница ли?
– Она самая, – встряла Яга, пнув Додоныча в бок. – Чего присох?! Веди!
Господин Царский послушно зашагал вперёд. Яга – следом, а Марья – за ней.
– Как вы сказали? Что я – Марья Искусница? – взволнованно зашептала на ухо Яге девушка.
– Я дважды не повторяю.
Недоверие на лице Марьи сменилось удивлением, а затем восторженной улыбкой:
– Значит, я тоже? Волшебной силой обладаю?
Баба Яга сурово зыркнула на неё в педагогических целях.
– Обладаешь, да применять не умеешь.
Марья задумалась.
– А Иван Додонович... он тогда... на самом деле...
