Грааль - Стивен Рэй Лоухед
— Какой еще другой? — спросил Кай, с трудом сдерживая раздражение. — Там что, стало две чаши?
— Нет, не две чаши, — возразил Артур, — а два человека: Аваллах и еще кто-то.
— Ангел? — осторожно предположила Гвенвифар, и все вокруг стола повернули головы, чтобы посмотреть на нее. — Мы их видели, — смущенно добавила она, и обратилась к к Мирддину: — Скажи им, Мирддин; ты же тоже видел…
Но Мирддин, нахмурившись, покачал головой и ничего не сказал.
— Там были ангелы, — настаивала королева. — Мы же все видели.
Кай принялся за свое.
— Так это что, ангел говорил с тобой, Медведь? Как он выглядит?
— Если ты говоришь, что это был ангел, значит, так и было, — ровным голосом ответил Артур, повернувшись к жене. — Я-то подумал, что она одна из служанок Аваллаха.
Мирддина фыркнул, скрестил руки на груди и отвернулся.
— Ну, ну, — поторопил Бедивер, — и что они делали? Они тебя трогали? Ты сам прикасался к Чаше?
— Нет, — сказал Артур. Он не думает, что к нему прикасались или что он касался Чаши. Он даже не знает, пил ли из нее. Но кто-то точно говорил — это, как он понял, была молитва, судя по тому, как Аваллах распростерся ниц, — но языка такого Артур не знал. А еще был свет, да, как от свечи, но очень большой свечи. Комнату заливало мягкое мерцающее сияние, чудесное такое… И, кажется, звучала музыка. Артуру определенно казалось, что он слышит музыку, но ни пения, ни арфы, ни свирели, ничего такого, что он слышал прежде; но поскольку ни Аваллах, ни этот другой ни на чем не играли, он не может точно сказать, откуда она взялась. Зато он уверен, что ощущал восхитительный аромат; он возник вместе с явлением Чаши. По его словам, это было так, как будто все летние цветы пахли разом, каждый цветок пах по-своему, а вместе они сливались в божественный и неописуемый аромат.
Эти слова короля вызвали новые вопросы у Кая, Бедивера, Кадора и других. Кажется, несмотря на весьма смутные воспоминания Артура, они вознамерились разгадать тайну. Но те, кто там был, говорить не хотели или не могли. Гвенвифар изредка вставляла отдельные замечания, уточняя или исправляя детали, а Лленллеуг и Мирддин вообще молчали. Подозреваю, что они вовсе не желали вдаваться в подробности о Чуде, и довольствовались тем, что тайна остается тайной.
В конце концов, Мирддину надоели эти напрасные разговоры, эти стремления описать Чудо простыми словами. Он встал, подошел к столу и хлопнул по нему ладонью.
— Довольно! — прикрикнул он на собравшихся, и его команде повиновался бы даже глухой. Он тяжело обвел взглядом сидевших на лавках, и с досадой произнес: — Сил нет слушать дальше вашу бессмысленную болтовню! Перед вами святое чудо, а вы, как глупые дети, болтаете понапрасну, даже не хотите вникнуть в то, что случилось!
— Но мы же хотим понять, — попытался возразить Бедивер.
— Молчите! — взревел Мирддин. Его хмурое выражение напрочь отшибло у всех желание спорить и возражать. — Хотите знать, я скажу, — сухо продолжал он, — скажу то, что можно сказать. Постарайтесь понять. Речь идет о Чаше именем Грааль — это та самая Чаша, которой пользовался сам Господь наш Иисус Христос во время своей последней трапезы, когда он сидел и ужинал со своими друзьями-апостолами. В ту же ночь он был предан, а на следующий день подвергнут бичеванию и распятию. Один из многих последователей Христа, богатый купец, известный нам как Иосиф Аримафейский, тот, кто предоставил Христу и ученикам дом, стол, а потом и могилу, так вот он сохранил Чашу, которую благословил Господь, и когда верующих изгнали из Иерусалима, он привез святой сосуд в Британию. Иосиф и его друзья основали первую церковь на западе, именно здесь, на Инис Прайден, они воздвигли первый жертвенник Христу Воскресшему. Той первой церкви больше нет, она ушла из этого мирского царства, ибо люди еще не были готовы услышать и принять Истинное Слово.
Иосиф и те, кто был с ним, умерли в свое время и были похоронены на берегу озера под Тором, где теперь живут Аваллах и Харита, и где монахи воздвигли свое аббатство, но сам Грааль все еще здесь. Хранитель его — Аваллах. Грааль — самая святая вещь на земле. Его чудеса неописуемы. Я знаю, о чем говорю, он исцелил меня, когда я умирал, а теперь исцелил Артура. — Мирддин предостерегающе поднял руку. — Но я призываю вас перестать задаваться вопросами, как и почему это происходит: вам все равно не понять, почему одни исцеляются, а другие гибнут. Воистину, достаточно знать, что это особое знамение Божьего благоволения; примите это, почитайте это и позвольте этому быть. Вместо того чтобы беспокоить небеса и ангелов пустой болтовней, лучше пасть ниц перед Чудом Господним и покаяться в собственной глупости.
Мирддин резко повернулся и вышел. Компания некоторое время сидела в тишине, пытаясь осмыслить слова Мирддина. Постепенно разговор возобновился, на этот раз куда более осторожный, но собравшиеся все еще пребывали в возбуждении. Через некоторое время Артур, явно тронутый словами Эмриса, завершил споры:
— Мирддин прав; это слишком святая вещь для досужих рассуждений. Лучше помолчать о том, что непостижимо.
— А еще лучше, — высказался Кай, — отдать дань уважения Чаше за исцеление нашего короля.
К некоторому удивлению Кая, все искренне с ним согласились. Артур похвалил предложение Кая, предложив выделить особую группу монахов, дабы возносить молитвы и псалмы в благодарение за явление святыни и за процветание королевства. Это поможет Пендрагону в правлении и установлении Летнего Королевства.
В ту ночь мы отправились спать с радужными ожиданиями. Теперь, после войн с саксами и победы над вандалами, надо было привыкать к миру, которого так долго ждала Британия. Многие из нас мечтали вернуться к мирным занятиям, наслаждаться плодами, добытыми тяжким боевым трудом. Сны нам снились только добрые, и наутро мы приветствовали не просто восход, а восход новой великолепной эры, зарождение Летнего Королевства, о котором часто рассказывал Талиесин, мир, в котором любовь и честь будут править британскими островами.
Артур сожалел, что не может сразу поехать на юг.
— Не торопись, Медведь, — увещевал его уравновешенный Бедивер. — Вот закончится совет, еще пару дней, и
