lana - Unknown

— Расплата та еще сука? — издаю я стон, принимая тот факт, что она хочет вернуть должок.

Я заставляю себя лечь на спину, расслабиться и наслаждаться ощущениями. У нас достаточно времени, которое можно убить, и я не могу придумать лучшего способа, сделать это. Я и забыл, насколько она хороша при работе ртом. Ничего себе, это фантастически.

Мэнди

Трей только постанывает и улыбка застыла на его лице, в то время как я продолжаю получать удовольствие от того, что мучаю его наслаждением. Я всегда хотела в своей жизни человека, который понимает искусство поддразнивания, и Трей, безусловно, именно таков. Дразнение — это улица с двусторонним движением, поэтому он должен принять его, и также подстраиваться. Каждый раз, когда он становится спокойным и расслабленным, я усиливаю интенсивность настолько, чтобы он издал еще один стон или издавал глухие звуки. Мне это нравится!

— Хорошо, я хочу заняться с тобой любовью, — говорит он, положив свою руку под мой подбородок и приподнимая его, пока наши глаза не встречаются. — Не хочется тратить времени попусту.

— О, я не планирую позволить тебе тратить его попусту, — я ухмыляюсь ему, прежде чем смотрю вниз и оцениваю, сколько его длины я смогу принять.

Я начинаю чуть-чуть двигать головой вверх и вниз, чувствуя, как его набухшая головка касается задней части моего горла.

— Я серьезно, — задыхается он. — Ты собираешься заставить меня проиграть.

— Прошу прощения за поддразнивание.

Я целую его головку, прежде чем вытягиваюсь и медленно ползу вверх , пока мы не встречаемся лицом к лицу.

— Ты делаешь меня по-настоящему горячей, позволяя мне проделывать это с тобой.

— Ты подвела меня прямо к краю потери контроля, — он смеется и начинает откатываться в сторону.

— Нет, нет, — я прислоняюсь к нему, удерживая его на спине. — Моя очередь заниматься с тобой любовью.

— Тогда люби меня, — говорит он с широкой улыбкой на лице.

— Да, господин, — воркую я, думая о том, как он любит входить в меня медленно, чтобы пик моего предвкушения достиг того момента, где я кончаю практически сразу. Я приподнимаю свой низ и отодвигаюсь от его пульсирующего члена. Он сразу же протягивает руку, чтобы ввести себя в меня. — Я занимаюсь с тобой любовью, — напоминаю я ему, глядя прямо в его глаза и втягивая свои бедра.

— Я просто пытался помочь тебе, — вздыхает он разочарованно.

— Мне не нужна твоя помощь, — парирую я, отодвигаясь от него еще раз.

Ощущение его между моих складочек разжигает во мне страсть, бурлящую на поверхности, и я начинаю терять контроль, находясь на грани того, чтобы сдаться.

— Мне нравится быть с тобой, — шепчу я, медленно опускаясь на него.

— Мне нравится быть в тебе, даже слишком, — шепчет он со вздохом.

Улыбка пересекает мое лицо, когда я насаживаюсь на него и двигаю бедрами достаточно, чтобы почувствовать его полноту глубоко внутри себя. Я хочу делать это так долго, насколько возможно, но нахожу, что мне все труднее удерживать контроль. Он начинает поигрывать бедрами в согласованном ритме с моим, и это чувствуется так чертовски хорошо, что я не хочу, чтобы он прекращал. Я наклоняюсь вперед, не в состоянии бороться с желанием поцеловать его губы, и он вдруг берет все под свой контроль.

«Боже мой», — это моя единственная мысль, когда он приподнимает бедра и начинает толкаться в меня с большей силой. Часть меня хочет сопротивляться этой передаче власти, но большая часть меня, просто хочет целовать его губы, позволяя ему творить, что хочет. Мои ноги начинают дрожать, идеально точечные удары начинают подавлять мои чувства.

— Давай перевернемся, — предлагаю я, желая ощутить его вес на себе.

Одним быстрым движением он переворачивает нас, не пропуская при этом толчок. Его губы целуют мои с неослабевающим пылом, и его ранее сильные толчки выходят на новый уровень интенсивности. Мои губы отрываются от него, когда я начинаю задыхаться. Он в очередной раз преодолевает мое желание контролировать процесс и толкается в меня глубоко, превращая меня в человека неспособного противиться оргазмическому наслаждению. Он точно знает, как подвести меня прямо к краю, а затем удерживать там дольше, чем я считала когда-либо возможным. Мои пальцы сжимаются, когда очередная волна наслаждения обрушивается на меня. Это место, где все идеально, и ничто не имеет значения. Это моя версия истинного блаженства.

Спустя несколько минут мы лежим в объятиях друг друга, запыхавшиеся и полностью удовлетворенные.

— Это было потрясающе, — шепчет он, прикусывая своими губами мою мочку уха.

— Это всегда превосходно, — отвечаю я, никогда ранее не испытывавшая ничего, чтобы даже близко подходило к тому, что я испытала с ним. — Мы словно созданы друг для друга. Это так прекрасно.

— Восхитительно… Вот, как я бы описал это.

Он прижимается ко мне сзади и накрывает нас одеялом. Тот факт, что ему нравится лежать со мной в позе ложке, идеальный способ погрузиться в сон. Я рада, что этот перелет домой будет долгим.

Глава 7

Аэропорт Ла Гуардия

Восемь часов спустя.

Мэнди

Я чувствую себя странно, летя на частном самолете без Трея. Хотя прошло всего лишь несколько минут, а я уже скучаю по нему. Печально. Не понимаю, как мне удалось так привязаться к этому мужчине за такой короткий период времени. Я смотрю в окно и начинаю размышлять о своей жизни, которая в корне изменилась с тех пор, как я отправилась на задание, чтобы доказать виновность Трея и его деловых контактов. Я чувствую, что мне нужно ущипнуть себя, когда откидываюсь в свое кресло и жду взлета. Чувствуется большая разница между этим полетом и теснотой рейса из Калифорнии в Нью-Йорк. Харрис всегда настаивал на покупке самых дешевых билетов. Просто еще одно из основ работы на правительственное агентство, где презирали богатых людей.

— Добро пожаловать на борт, Мисс Грейсон,— говорит мне улыбчивый капитан, выходя из двери, чтобы поприветствовать. — Могу я что-нибудь сделать для вас до нашего вылета?

— Нет, я в порядке. Спасибо.

Все что мне нужно, так это хороший, спокойный перелет, чтобы я была не слишком эмоциональной, когда увижу папу. Со всеми чувствами, которые я прятала глубоко внутри себя, все может быстро обостриться, если не держать свои эмоции в узде.

— Когда мы приземлимся? — спрашиваю я, понимая, что мне нужно отправить папе сообщения.

— Давайте посмотрим, — говорит он, глядя на часы. — Мы вылетаем в час, так что должны прибыть около четырех сорок пяти по местному времени.

Ничего себе, семичасовой перелет сделает этот день безумно долгим. Мы покинули Монако немного позже полудня, и после восьми с половиной часов полета, было всего лишь три тридцать. Неудивительно, что биоритмы наших тел так запутались. Из-за этого сложно отследить, какой сегодня день. После того как шасси самолета отрываются от земли, и мы взлетаем в небо, я закрываю глаза и начинаю погружаться в сон. Моему мозгу нужен перерыв.

Трей

После того как я посадил Мэнди на стыковочный рейс, я запрыгиваю обратно в лимузин и даю указание водителю направиться в больницу Беллвью. Я звоню на телефон матери, но меня переадресовывают на голосовую почту. Я сбрасываю звонок и набираю номер Ванессы, но и с ее телефоном происходит тоже самое. Это ад какой-то. Я звоню маме домой в надежде, что, по крайней мере, поговорю с Чарльзом.

— Резиденция Сильвии Эддисон, Чарльз у телефона, — говорит он, отвечая на звонок гораздо более формально, нежели я ожидал. На самом деле, это звучит так, словно он ее дворецкий.

— Привет, Чарльз, это Трей. Я пытаюсь дозвониться до мамы, но ни она, ни Ванесса не отвечают на звонки, — объясняю я расстроено.

— Привет Трей, мне очень жаль Тайлера, — говорит он таким тоном, что заставляет меня опасаться самого худшего.

— Он еще жив?

— Да, но нет никаких изменений. Сильвия и Ванесса с ним в реанимации. Вероятно, у них там не работают телефоны, — он нервно прочищает горло. — Полиция нашла предсмертную записку. Все не слишком хорошо, — его голос затихает.

— Предсмертная записка?

Какого хрена Тайлер? Я вспоминаю, как странно он вел себя после смерти отца. Какого черта он сделал?

— Ладно, хорошо, я направляюсь в больницу, так что если мама свяжется с вами, просто дайте ей знать.

— Он лежит в палате №311, — говорит Чарльз, явно пытаясь совладать со своими эмоциями.

Мне приходится сдерживать слезы, пока я вешаю трубку и кладу телефон обратно в карман. Мой мозг перематывает время назад в то время, когда мы были детьми и лучшими друзьями друг для друга до того момента, пока он не пошел в школу в штате Нью-Йорк. Трудно поверить, как все чертовски изменилось после этого. Такое впечатление, что мы оба делали все, чтобы находить новые причины для ненависти друг к друга. Теперь я могу потерять и его тоже. Я прикрываю лицо руками, и горячие слезы текут сквозь пальцы, падая на пол. Это неправильно. Должно быть что-то, чего мы не знаем. Тайлер запутался, но он, конечно, не похож на самоубийцу.