Кривицкий Михайлович - Алый - цвет жизни
- Наконец-то мы избавились от этой половой тряпки и ужасно безвкусной безделушки. - пораженные взгляды эльфов, даже гвардейцев, позабывших о собственных обязанностях скрестились на молодом дивном, купающимся во всеобщем внимании.
Гайлэ во все глаза смотрела на хельдара, потому была единственной, кто заметил в темных глазах неподдельную боль и грусть, а затем и секундную потрясенную растерянность. Непонятно откуда, но Гайлэ была уверена, что этот всплеск чувств, быстро сменившийся каменной маской невозмутимости, был вызван не словами заносчивого сородича, вряд ли он их даже слышал, но оказалось, слышал. Риоррдан иронично усмехнулся, блеснув белоснежными небольшими клыками, и ласково пообещал:
- Выпорю, засранец малолетний. - Одолериаллин от этих слов резко побледнел и не дожидаясь приказа чуть ли не бегом выскочил из зала. Проводив его глазами, Риоррдан весело хмыкнул и тихо пробормотал: - Дурачок.
Рилильен нервно покрутил головой, смахнул холодную испарину со лба.
- Князь Риоррдан, прошу меня извинить за слова моего подданного.
Хельдар только отмахнулся и выразительно посмотрел на тонкий золотой обруч, венчавший голову эльфийского Князя. Торопливо кивнув, Рилильен снял обруч и растерянно оглянулся, словно что-то разыскивая, но не найдя резко согнул его пополам. Несмотря на то, что венец был целиком отлит из золота, он с легким звоном переломился на две ровные части, Риоррдан удовлетворенно кивнул. Гайлэ готова была поклясться, что по тонким бесцветным губам хельдара гуляла проказливая улыбка.
- Князь Риоррдан, Вы удовлетворены? - спросил Рилильен, даже не пытаясь скрыть нотки надежды.
- Более чем. - холодно ответил хельдар, небрежным жестом разворачивая перед собой черную рамку портала. Эльфийский правитель окликнул хельдара:
- Князь Риоррдан, хельдары когда-нибудь вернутся?
Прежде чем портал истаял, до князя и остальных присутствующих эльфов долетели его слова:
- Все зависит от ребенка моего сына.
- Шарриэн оставил потомство, - задумчиво и одновременно облегченно пробормотал Рилильен, - скорее все только поэтому мы так легко отделались. - Князь смахнул крупные капли пота дрожащей ладонью, устало плюхнулся на трон и небрежно махнув рукой, приказал: - Все свободны.
Гайлириэль взяла молча простоявшего все время их пребывания в тронном зале брата за руку и как маленького ребенка повела его домой, на ходу рассуждая:
- "После того, что сегодня случилось, я не имею никакого права винить хельдар во всех своих неурядицах. Нам с братом оставили жизнь. Спасибо. Нет, честно спасибо. Причем не из милости. Да, братика Князь Риоррдан пожалел, но я его тоже жалею, тут ничего оскорбительного нет, а я по его словам тут вообще не причем. Хорошо. Братик пострадал из-за них...." - Гайлэ помотала головой, - "Нет! Надо смотреть правде в глаза. Брат пострадал из-за собственной глупости и приказа князя. Да! Не было бы этой глупой войны, Алериэль бы не пострадал". - девочка не по годам мудро рассуждала, тяжело вздохнула окончательно признаваясь себе, что большая часть вины лежит и на самом Алериэле, возможно даже и на ней. Гайлэ сделала заключение: - "Нет, к хельдарам я не прониклась симпатией, но и ненавидеть больше не могу. Не имею права. А вот то, что "дядюшка" и остальные кланы решили нас отдать на заклание, забыть я уже не смогу никогда".
Девочка еще раз глубоко вздохнула, борясь с обидой. Погруженная в собственные мысли, она не замечала красоты окружавшей ее, пока они с братом шли через анфиладу комнат и переходов княжеского дворца.
- "Я изгой! Горько подобное сознавать, но это так. У меня никого не осталось кроме брата и никому кроме него я не нужна. И то только для ухода за ним".
Гайлэ в очередной раз встряхнула головой, золотистая лента развязалась и серебристые волосы рассыпались по плечам, но девочка этого даже не заметила. Мысли сами собой перескочили на недавние события:
- "Зачем Князю хельдар понадобилось уничтожать "венец лояльности"? Эта железка никогда не являлась никаким символом, так, безвкусное и бесполезное украшение. Магия в нем какая-то была, но никто даже не знает что там за магия. Зачем?" Ну не ради потехи же? Ладно, потом узнаю, такой эльф, в смысле хельдар ничего не станет делать просто так". - Сделав такое заключение, Гайлириэль решительно выбросила из головы все произошедшее и впервые за последние пять лет свободно вздохнула.
Глава 3
Хайрат сидел на коленях перед статуей внука, горькие слезы катились по морщинистому лицу старого урук-хай. Орк осторожно прикоснулся кончиками пальцев к застывшему холодным камнем личику маленького шамана и словно бы только ожидая этого касания, камень начал покрываться мелкой сеткой трещин. Хайрат отдернул моментом заледеневшие пальцы - из трещин пахнуло нестерпимым холодом. Статуя орченка стремительно покрылась изморозью, от которой начал виться морозный туман.
Шаманы застыли, во все глаза наблюдая за происходящим, а происходило что-то невероятное! Каменно-ледяная корка громко затрещала и осыпалась, открывая взорам потрясенным урук-хай целого и невредимого мальчика. Кай медленно пошевелился, потер глаза и встряхнулся, словно собака, сбрасывая с себя оставшиеся осколки ледяного панциря, штаны, сапожки и безрукавка остались покрытыми инеем. Мальчик осторожно прикоснулся к статуе своей приемной матери - громадной овчарке.
Кай тихо, срывающимся голосом проговорил:
- Прости, я не смог тебя спасти, но я попрошу Валларахель, чтобы ты побыстрее снова родилась.
Хайрат застыл, пытаясь унять вырывающееся из груди сердце, слезы продолжали течь по его лицу, но это уже были слезы радости. Кай тяжело вздохнул и обернулся, Хайрат едва не отшатнулся, увидев глаза мальчика. Привычные и такие родные темно-багровые глаза остались только в воспоминаниях старого шамана, сейчас на него смотрели серо-голубые, холодные, цвета льда глаза его внука.
Тяжелый холодный взгляд казалось, проникал в душу, вымораживая все мысли и чувства, этот взгляд никак не вязался с обликом пятилетнего малыша, но это было.
- Спасибо, деда. - поблагодарил Кай шамана, вынимая свои духовные четки из непослушных пальцев старого орка.
Не обращая внимания на остальных шаманов, столпившихся рядом, мальчик подошел к гранитной плите, затем осторожно, с явной натугой вытащил шест с чучелом филина на нем. Хайрат опомнился быстро поднявшись на ноги подошел к внуку и вырвав тотем врага из ручки орченка хотел, было, его швырнуть на землю, но строгий окрик внука его остановил:
- Нет! Филин тут не причем, ренегат действовал сам.
Хайрат недоуменно замер но, встретившись с внуком глазами, коротко кивнул и осторожно, со всем уважением к духу прародителю, пусть и чужому положил тотем на землю, рядом с гранитной плитой-подставкой.
Шаманы и воины замерли в растерянности, урук-хай не знали, что делать дальше, ведь раньше никогда подобного не случалось, потому только стояли и смотрели на маленького орченка, повернувшегося к двенадцати тотемам спиной и смотрящего прямо перед собой. Льдистые глаза были устремлены вперед на заходящее солнце, почти скрывшееся за горизонтом. Двенадцать тотемов неожиданно засветились желтоватым призрачным светом отчетливо видным в наступающих сумерках. Солнце постепенно опускалось, сумерки сгущались, а маленький урук-хай все так же смотрел перед собой, сияние своеобразным коконом постепенно укутывало его. Тонкие алые косички неожиданно развязались, белоснежные волосы рассыпались по плечам и груди. Вслед за этим желтоватое сияние переползло на голову, резкий порыв холодного ветра всколыхнул пряди и унес сияние. Орки, стоявшие затаив дыхание, выдохнули - Кай недоверчиво ощупывал голову, на всей правой стороне начиная со лба, волосы были собраны широким переплетением косы. Левая половина осталась как и раньше просто расчесанной и забранной назад, плавно вливаясь в тугую косу, своим концом касающуюся острых мальчишеских лопаток. Две алые косички уходили от висков назад, стягивая белоснежную косу у основания головы разделяя ее на две равные части.
Хайрат покосился на духовные четки внука, пересчитал белые граненые бусины - все костяшки остались на месте, пустых промежутков не было. Мальчик вздохнул.
- Решающие, - звонкий детский голос раздался в полной тишине, - я Кайтар из клана Черного Ворона, прошу Вас быть свидетелями поединка чести и крови с ренегатом, называющим себя Рушаром, отрекшимся от духа прародителя своего клана и не имеющим право зваться Решающим и говорить от лица Филина.
Повисла еще более потрясенная тишина, но продлившаяся всего несколько мгновений. Волк кашлянул и выступил чуть вперед.
- Я Варрай Волк из клана Волка, как старший из здесь присутствующих Решающий, говорю от лица всех Решающих, мы согласны, духи прародители тому свидетели. - после этих слов остальным осталось только кивнуть.
