User - БИБЛЕЙСКИЕ СТРАСТИ
Придя в себя, змея быстро заскользила в кусты, мысленно проклиная всех любителей питаться спозаранку. Ей хотелось только одного: чтобы её, наконец, оставили в покое. И когда в кустах на многострадальный хвост случайно наступила белая крылатая сандалия, змея даже не зашипела — лишь терпеливо выждала, когда хвост освободится, и устало поползла дальше.
Сидящий в кустах спрятал огрызок и задумчиво посмотрел вслед змее.
— А потом он вселился и в Женщину, и ну её совращать! Та сразу к яблоку... — рассказывал ангелочек, размахивая руками для пущей убедительности.
— Что же ты не пресёк беспорядок?! — возопил переполошенный архангел, подняв меч перед собой и оглядываясь по сторонам в поисках невидимого, но вездесущего Врага.
— Как это не пресёк?! — возмутился охранник. — Я сразу же вышвырнул вражину за огорожу! Вместе с его пособницей змеёй! Я знаете как доблестно сражался! Жаль, яблоки спасти не удалось: пока мы бились, Женщина сбежала. — На глаза ангелочка навернулись почти настоящие слёзы.
— Ничего, сынок, ты молодец! — по-отечески похлопал архангел подчинённого по плечу. — Я обязательно замолвлю за тебя слово перед Самим! Разумеется, если ты подтвердишь, что мы сражались плечом к плечу...
Как уже говорилось, змея была очень зла. Её, ни в чём не виноватую, сегодня кусали, душили, давили, а под конец вообще схватили за хвост — опять за хвост! — и перебросили через ограду родного сада. Внутри неё кипело и клокотало дикое возмущение. А ещё у змеи бурлило в животе.
В ярко-жёлтых глазах с вертикальными зрачками отражались удаляющиеся спины людей. Тот, что побольше, вдруг резко остановился, громко и неразборчиво заорал, размахнулся и что-то швырнул в сторону сада. "Что-то" описало дугу, упало на траву и подкатилось прямо к голове животного. Пахло оно в точности как жёлтый шарик из сада, и изрядно проголодавшаяся змея поспешно запустила в него зубы.
Умяв остаток прямо с косточками, она вдруг с неприятной ясностью осознала, что всю жизнь её жестоко обманывали. Змеи не должны кормиться растениями. Даже яблоками из родного сада. Даже такими вкусными. Ей вдруг до дрожи захотелось проглотить какой-нибудь маленький тёплый комочек мяса.
А ещё лучше — большой. Мяса в мире много.
Много.
И его едят.
Все, кому не лень.
А ей до сих пор не досталось ни кусочка.
От злости змея зашипела так громко, как никогда прежде. Ком из живота подступил к горлу, ожёг горечью нёбо — и из пасти животного потекла струйка дыма с вкраплениями искорок. В области лопаток возник и стал набирать силу странный зуд — словно там, под кожей, пыталась пробиться к свету пара настырных кустиков. На брюшке начали топорщиться чешуйки, кожа зашевелилась, и в стороны потянулись твердеющие на глазах выросты. Странно, но змея не испугалась: наоборот, её не покидало ощущение, что именно теперь всё будет как надо.
Вскоре бывшая змея захлопала от удовольствия пока ещё маленькими крылышками и, старательно перебирая отросшими лапками, заторопилась к краю оврага. Новообретённое знание подсказывало ей, что обновлённые змеи не должны унижаться до ползания по грязной земле — их ждёт другая стихия. А ещё оно говорило, что обновлённой змее будет гораздо легче отомстить своим обидчикам...
Забравшись далеко вглубь сада, ангелочек дрожащими пальцами вытащил из складок одеяния яблочный огрызок и нерешительно откусил от него крохотный кусочек. Немного покатал его языком, чувствуя, как рот наполняется слюной. И проглотил.
Лицо сторожа медленно расслабилось, движения стали уверенней. Доев остаток плода и обсосав черенок, он вытер руки о подол хламиды, скрестил их на груди и обвёл глазами окрестности. По мере того, как взгляд ангела скользил по безупречной садовой зелени, лицо его вытягивалось и мрачнело. Бросив короткий взгляд вверх, он повернулся и решительно зашагал к воротам, не обращая внимания на разливающийся по телу зуд.
Сильнее всего чесалось в двух местах выше лба, и ещё в нижней части спины.
# # #
— Адамчик!
— Хррр-фффф...
— Адамчик!!
— М?
— Адаааамчииик!!!
— М-м?
— Не хочешь своё рёбрышко погреть? Рёбрышко замёрзло...
— Мгм. Мфф.
— Адамчик?
— Мммм?
— А ты почему меня не поздравляешь? Уже несколько минут как женский день?
— Мммммпфоздравля....
— Какой ты у меня внимательный! Жаль, мне никто и позавидовать не может... Адамчик!
— Хррр-фффф...
— Адамчик!!
— А?! Шо?!
— А какой ты мне подарок приготовил?
Сонный Адам приподнялся на локте, продрал глаза, огляделся вокруг, сорвал со смоковницы листик, повертел в пальцах и сунул Еве:
— На. Только дай поспать.
— Какая отвязная штучка! Ага, вот сюда надеваем, вот так. Как мне, идёт?
Молчание.
— Идёт. Сама знаю. Тыррым-тыррым-тыррым... Хм. Тыррым. Нет, не идёт. Чего-то не хватает. Адамчик!
— М-м-м...
— Так что — это и всё?
— Мгм.
— Адам!!!
Адам встрепенулся, потёр кулаком глаза, протянул руку к смоковнице и сорвал ещё два листа:
— На.
— Ну вот, совсем другое дело! Стильный прикидец, ага. В полном костюме лучше, правда?
Молчание.
— Правда?
Молчание.
Молчание. Через некоторое время:
— А где тортик?
Адам подхватился и вытаращился на жену:
— Какой тортик? Его знаешь ещё когда придумают?
— И что, я столько времени буду ждать — пока его придумают?
Адам вздохнул.
— Грушу будешь?
— Не хочу. Хочу яблоко.
Адам содрогнулся:
— Яблоко нельзя!
— А я хочу!
— Нельзя, говорю!
— Ты мужик или кто? Твоя жена хочет яблоко!
— Ну так пойди и возьми. А я спать хочу.
— Ага, а меня поймают!
— Так ты хочешь, чтобы поймали меня?
— А ты... ты... ты меня не любишь! Ты меня даже не поздравил с женским праздником!
— С каким женским праздником?! Его объявят только через тысячи лет!
— А для тебя это повод меня не поздравить?! Ты жестокий человек! Ты предпочёл бы, чтобы меня поймали на краже яблока вместо тебя!
— Да тебя если и поймают, то точно рады не будут: сами виноваты окажутся. Или свалишь всё на какую-нибудь тварь бессловесную. Которая сейчас дрыхнет где-нибудь без задних ног, счастливица...
Ева надула губы и насупила брови. Внезапно она вскочила, пнула лежащего Адама в ягодицу, подбежала к яблоне, сорвала один из нижних плодов и ожесточённо вгрызлась в него.
Адам повернул голову, виновато поджал губы и не глядя запустил руку в дыру между камнями, куда ещё с вечера спрятал корзинку со спелыми фруктами. Небольшая зелёная змейка еле успела вышмыгнуть из щели и поспешно заскользила в сторону кустов.
Стадо
Иисус присматривался к стаду свиней так долго, что жаждущая чудес толпа начала понемногу волноваться. В конце концов вожак стада не выдержал и занервничал:
— Отойди!
Он бесцеремонно пихнул мордой Иисуса, и тот спокойно шагнул в сторону. Кабан покосился на него, отгрыз ветку у кустика, росшего на краю обрыва, затем развернулся, подскочил к Иисусу и опять больно ткнулся в ногу.
— Уйди, говорят! Всё равно не боюсь! Я тебе не Ликион, меня так легко не возьмёшь.
— Так вот до чего ты дошёл, Перимед, спутник Одиссея... — медленно проговорил Иисус. — Почему ты... вы все ещё живы? Ведь столько лет прошло.
Челюсти вожака застыли. Огромное животное подняло голову и в упор уставилось в лицо Иисусу.
— Ты зачем Ликиона заколдовал, пастуха нашего? — с вызовом хрюкнул кабан. — Он и так убогий был, что ни спросишь — одно лишь имя своё выкрикивает, забыть боится: имя — последнее, что у него осталось. Мы его в канаве подобрали, кормили, заботились...
— Я не колдовал, я лечил его, — пожал плечами Иисус. — И излечил. У него душа была расщеплённой, теперь — цельная.
Кабан с сомнением тронул рылом распростёртое тело. Ликион чуть пошевелился и застонал, но глаз не открыл.
— Я задал тебе вопрос, — терпеливо напомнил Иисус.
Кабан откусил у кустика ещё одну ветку и ожесточённо зачавкал. Из пасти в пыль падали крупные капли слюны. Дожевав, он глотнул и нехотя заговорил:
— Кирка оказалась более умелой волшебницей, чем думала сама. А может, и наоборот — слишком неумелой, этого теперь не выяснить. Да, наверное, мы вели себя в её дворце как свиньи. Но наказание за проступок получилось слишком тяжким.
— Одиссей рассказывал, что спас тогда вас, бросившись на Кирку с мечом, — заметил Иисус.
— Одиссея незачем было превращать, он и так всегда был порядочной свиньёй, — зло хрюкнул Перимед. — Как только почувствовал, что начинает обрастать щетиной, сразу задал дёру, только пятки засверкали. Если б не Гермес с противоядием, хрюкать бы твоему Одиссею вместе с нами. Наверняка наш герой потом придумал, что мы в чём-то сильно провинились — ну, там, на жрицу покусились, или храм ограбили, или какое-нибудь священное животное прикончили, поэтому нас боги и истребили, правда ведь?
Иисус промолчал. Кабан засопел, потом глубоко и размеренно задышал, успокаиваясь, и наконец продолжил:
