Василий Гавриленко - Прячься, девочка, он уже здесь…
— Что это?
Анжела подняла книгу. Удивительно, но девочка не потеряла ее до сих пор, крепко сжимая в левой руке.
— Я нашла это в лесу.
Анжела повертела книгу, безрезультатно попробовала открыть.
— Наверно, корешок проржавел, — сказала Соня.
— Ну, ладно, — Анжела вернула книгу дочери. — Пойдем, я покормлю тебя.
Соня вспомнила, что сегодня маковой росинки во рту не держала.
— Сначала умойся.
Анжела была верна себе. Девочка посмотрела в зеркало и рассмеялась. Индеец Джо, собственной персоной, в полной боевой раскраске!
В коридоре, рядом с умывальником, Соня увидела помятое ведро с торчащими из него рыбьими чешуйчатыми хвостами.
— А где отец? — крикнула она.
— Тебя искать пошел, — Анжела уже гремела посудой на кухне. Соне стало не по себе: как-то прореагирует Фил? Наверняка он будет очень зол. А вдруг он натолкнется на оборотня? Хотя кто-кто, а Фил вряд ли испугается какого-то волка, пусть даже на человеческих ногах.
Соня умывалась, когда на веранде раздались тяжелые шаги и в дом вошел Фил. Черный, как грозовая туча, брови сведены, желваки так и ходят на лице. Увидев дочь целой и невредимой, он на мгновение просветлел, но тут же нахмурился снова.
Повесив на крючок свой замызганный плащ, Фил повернулся к Соне.
— Где — ты — шлялась? — рявкнул Маршал, чеканя слова, как генерал армии. Сердце Сони тоскливо заныло. Крутящийся под ногами Рики испугался и захныкал.
В коридор стремительно вошла Анжела и прошептала что-то Филу на ухо. Фил нахмурился и, молча стащив со своих усталых ног тяжелые грязные сапоги, пошел к лестнице. Уже поднимаясь по ступенькам, он обернулся и сказал:
— Только не думай, что завтра в школу не пойдешь! Пойдешь, как миленькая!
Соня посмотрела, как его сердитая спина исчезла на втором этаже.
Скоро в доме Маршалов погас свет. Соня заснула раньше, чем голова ее коснулась подушки, и не видела никаких снов.
Выходной день наконец-то закончился.
Гроза
Ночью разразилась гроза. Ветер несся над землей, завывая; косые струи дождя хлестали по листьям на деревьях, по металлической крыше дома.
Кто-то настойчиво стучался с улицы, словно застигнутый врасплох путник просился к теплу домашнего очага. Но это был не бедный странник, а разбойник — ветер, оторвавший от кровли кусок ржавого железа. Ух, как хотелось ему ворваться в неподвластную твердыню и установить там свои порядки! Но люди в доме не поддавались на его уловки, и ветер пуще распалялся, завывая с утроенной силой.
Филу не спалось. Звуки бури тревожили его. Он думал, что надо бы при первой возможности прибить гремящий кусок железа, чтобы не действовал на нервы. Фил кряхтел, ворочаясь с боку на бок, но сон не приходил. И это несмотря на жуткую усталость: с раннего утра он рыбачил, а затем бегал по лесу в поисках Сони.
«Что за девчонка! — размышлял Фил. — Бес в нее, что ли, вселился? Бес? А ты вспомни себя в ее возрасте. А? Да — да, ничего не поделаешь, опасный возраст!»
Чтобы уснуть, Маршал стал считать слонов, как когда-то в детстве. Но сейчас это не помогло: слоны появлялись в усталой голове Фила, вереницей спускались на подушку. Насчитав огромное стадо, он сбился со счета, а сон не приходил.
Анжела спала тревожно, металась и даже однажды пробормотала: «Соня, что с тобой?»
«Вот и мать разволновала,» — сердито подумал Фил.
Он поднялся с горячей постели и подошел к окну, приоткрыл занавески. Светало. Небо из иссиня-черного стало пепельно-серым, и дождевые струи были ясно видны. Неподалеку покорно и дружно раскачивался на ветру могучий лес.
Маршал поглядел вниз, во двор, там пузырились огромные лужи и уныло мок под ливнем «Фольксваген».
«Черт возьми, — встрепенулся Фил. — Как же меня угораздило? Память, что ли, отшибло?»
Стараясь не шуметь, он надел рубашку и штаны. Вдруг ветер распахнул окно и ворвался в комнату, неся на крыльях дождь и сочный воздух.
Проклиная все на свете, Фил ринулся к окну. Анжела все-таки проснулась и, приподнявшись на постели, удивленно поглядела на него.
— Зачем открыл окно? — спросила она слабым голосом.
— Это ветер, — пробормотал Фил и взялся за створки, собираясь захлопнуть их, но вдруг, пораженный, замер, невзирая на хлещущие прямо в лицо струи воды.
Боже, как было красиво! Подсвеченный частыми молниями дождь словно расчертил пространство блестящими мерцающими линиями. Темная громада леса козырьком нависла над долиной, окаймленная желтоватым ореолом. Думалось: а что же там, над лесом, и мысль неожиданно возносилась еще дальше.
Что-то он раскис. Ничего подобного Маршал за собой раньше не замечал. Не иначе, влияние этой фантазерки Сони. Фил встряхнул головой и только сейчас с удивлением заметил, что Анжела поднялась с кровати и, обняв его за плечи и положив голову ему на плечо, тоже смотрела в окно.
— Как красиво! — тихо сказала она, грустно улыбаясь, как будто вспоминая что-то далекое-близкое.
Преодолевая сопротивление ветра, Фил закрыл окно. Шум дождя сразу притих.
— Забыл машину в гараж поставить, — сообщил он. — Ложись спать, еще рано.
Фил вышел из комнаты, стал спускаться по лестнице (он недавно укрепил ее новыми досками), в голове крутилась странная мысль: «Эх, Маршал, Маршал! Почему ты такой сухарь?». Фил встрепенулся: глупость какая-то!
В коридоре он обул резиновые сапоги с высокими голенищами, накинул на плечи непромокаемый темно-синий плащ с капюшоном и таким образом стал похож на прожженного морского волка, избороздившего северные и южные моря.
Фил вышел на крыльцо в объятья утренней прохлады. Дождь все так же лупил по крыше, влажные капельки витали в воздухе, приятно щекоча шею и ноздри. Маршал чихнул и, стуча подметками, спустился по ступенькам. Ручейки потекли по лицу, скатываясь с капюшона.
«Вот погодка-то,» — подумал Фил, и легкость овладела им, как будто с плеч свалился застарелый тяжелый груз, натерший на спине кровавые мозоли. Ему словно вновь стало лет пять или шесть. Он вспомнил: когда-то давно, далеко отсюда, было вот такое же раннее грозовое утро и он, маленький, худенький мальчишка, в смешной желтой футболке и мешковатых штанах, похожий на цыпленка, собирался с отцом на рыбалку. Они не надевали резиновых сапог, а смело шагали по лужам-морям босиком, и сверху на них лилось море воды. О, как хорошо и весело было тогда, и куда все это ушло?
Фил побрел через лужи к машине. «Фольксваген» терпел из последних сил, колеса уже наполовину находились в воде. Маршал обеспокоился — не залило бы мотор. До этого как будто еще далеко.
Открыв дверцу, Фил забрался в салон, где было сухо и уютно. Знакомо пахло кожаными сиденьями.
«Ах ты, мой верный дружище! — подумал Фил, погладив руль, и тут же смутился от неожиданной нежности к автомобилю. — Зачем его загонять? Все равно скоро Соню в школу везти. Пусть себе стоит, ничего с ним не случиться».
Посидев немного в машине, глядя на пузырящиеся лужи, он вылез и направился обратно к дому.
Филу захотелось выпить крепкого кофе, тем более что считать слонов он больше не собирался. Сняв сапоги и мокрый плащ, Фил пошел на кухню. Было тихо, домочадцы спали утренним сном, который знающие люди называют самым глубоким.
Хотя… Чуткое ухо Фила уловило какие-то звуки как раз там, куда он направлялся. Фил остановился, прислушиваясь. В кухне определенно кто-то был. Может, Анжеле тоже не спится из-за грозы? Или Соне? Ну, уж эта-то наверняка спит без задних ног.
Вспомнив странный случай с зелеными волосами, Фил на всякий случай выудил из-под шкафа небольшой топор. Шум на секунду стих, затем стал еще более явственным. Легкий холодок пробежал по спине. Фил поежился: на кухне кто-то жадно чавкал, словно пожирая что-то, опасаясь — вдруг отнимут.
«Черт побери! — Маршал вздрогнул. — Кто же это там? Или я псих?»
В голову полезли всякие глупости и, поняв, что он попросту испугался, Фил зло толкнул дверь и замер на пороге, подняв над головой топор.
На полу, спиной к нему и лицом к открытому холодильнику, сидел Рики.
— Это ты, малыш, — выдохнул Фил, кладя топор на табурет. — Что ты здесь делаешь?
Маршал был удивлен и обрадован: этот кроха самостоятельно вылез из своего манежика и пришел сюда. Вчера Анжела говорила, что Рики наконец-то произнес первое свое слово, а вот теперь еще и такое путешествие совершил. Что-то там эти всезнайки-доктора говорили об отсталости в развитии?
— Ну, ты у нас настоящий герой, — радостно проговорил Фил, едва сдерживая слезу. — Герой! Тебе медаль полагается.
Он поднял сына на руки и повернул лицом к себе. Нежность к несчастному больному малышу и радость, что он наконец-то пошел на поправку, переполняли Фила.
Он хотел поцеловать Рики и… чуть не уронил ребенка на пол. Нос и губы мальчика были вымазаны чем-то красным. Чувствуя, что проваливается куда-то, Фил понял: это кровь.
