Л. Граф - Смотритель
“Мостик изолятору”. Капитан теперь немедленно встала позади него, очевидно бросив все спасательные усилия на том, кто бы ни был сокрушен в обвале потолка. “Доктор, Вы меня можете слышать?”
Кевит. Имя вспыхнуло в Пэрисе, в его собственном небольшом взрыве понимания. Он не услышал Кевита, так как волна смещения поймала их, и Джейнвей не спросила, где был ее первый помощник.
Это означало, что она уже знала. Джейнвей двигалась туда, где лежит на полу мостика Стеди.
Беря самообладание капитана в качестве примера, Пэрис медленно повернулся и стоял, как он надеялся, с храбрым выражением на лице. “Она мертва”. Если бы его голос был менее устойчив, он только надеялся, что при этом капитан поняла бы его.
“Капитан…?” прервал Ким. Странное желание отвлечься, если только потому, что Пэрис не был уверен, сколько времени он сможет поддержать свою силу ниже порога сочувствия и понимания в глазах Джейнвей.
“Капитан, что-то там!”
Она повернулась к нему лицом, повторно пересекая мостик, чтобы прислониться к поручням ниже его. “Я нуждаюсь в лучшем отображении чем это, г-н Ким.”
“Я не знаю”. Но он выболтал это, и Пэрис смог увидеть смущенное повышение покраснения в лице Кима, поскольку офицер торопился собрать достаточно информации для лучшего ответа. “Я читаю…
Я не уверен, что я считываю”!
“Вы можете получить эксплуатационное изображение”?
“Я пробую…”.
Это бормотало к жизни с большим ревом статических искажений, и Пэрис повернулся, чтобы стоять перед этим как если бы в ожидании другого нападения. Отблески и шипение вспыхивали через поверхность экрана, скручивая вместе и обособленно, поскольку изображение вне их боролось с собой на переднем плане. Сначала, Пэрис думал, что это был город, и что Ким, так или иначе, захватил визуальную передачу с соседней планеты. Тогда звезды, заполняющие пространство, все вокруг странной структуры постепенно исчезали с экрана, и Пэрис понял, что он принял за здания, были только самыми маленькими в жуткой коллекции распорок, арок, и опор, которые ощетинились через поверхность своего рода длинной, плоской орбитальной структуры. Энергия пульсировала и прыгала между шпилями похожими на инсектоида3, наконец выбрасывая себя в космос, где она иссякала прочь в отдаленную бесконечность. Как маяк, думал Пэрис.
Или радио-сигнал.
Около живота гигантского множества, крошечное пятнышко вопроса блестело в размышлениях ненужного света большого устройства.
Пэрис знал, что это было судно Маквиса, следом текста у основания главного экрана, идентифицируя принадлежность украденного судна.
“Капитан…”, Голос Кима был слишком тих, почти шепот, по сравнению с хаосом творившимся вокруг него. “Если эти датчики работают, мы - более чем семьдесят тысяч световых лет от того места, где мы были”. Он просмотрел на Джейнвей с выражением, таким ошеломленным, чтобы даже бояться.
“Мы находимся на другой стороне галактики”!
Глава 6
Другая сторона галактики. Джейнвей двинулась подальше от Пэриса и разрушенного руля, тщательно выбирая путь, держась руками за закопченные дымом поручни, таким образом, она могла облокотиться на что-то, не показывая слабость перед своей командой.
Другая сторона галактики!
Они не готовили Вас, чтобы услышать вещи как эта, когда они обучали Вас в Академии. Переговоры, бой, запутанность корабельной политики и политики, всех возможностей находящихся среди звезд жизни, что капитан мог разумно с нетерпением ждать - эти вещи. Заполнили дни и ночи карьеры Джейнвей, не дикого предположения о том, за какими процедурами следовать, когда Ваш офицер Ops сообщает, что Вы были транспортированы на семьдесят тысяч световых лет от дома.
Таким образом, она возвратилась к началу. “Что относительно судна Маквиса?”
Ким моргнул и посмотрел вниз на пульт, как если бы дым, все еще циркулирующий через мостик, жалил его глаза. “Я не считываю жизненных показаний на судне Маквиса.”
“Что относительно этого -” Джейнвей указала подбородком на колючую путаницу, доминирующую над главным экраном Вояджера. “-то Множество?”
“Наши датчики не могут проникнуть через ЭТО”.
Она изучила ритмичные вспышки, пульсирующие из центра структуры, наблюдая как они искрятся и исчезают прочь в дальнем космосе.
“У Вас есть Какие-либо идеи, каков тот импульс, прибывающий из этого, г-н Ким?”
“Массивные взрывы сияющей энергии…” Он обратился к большему количеству данных, и Джейнвей ждала так терпеливо, как текущий хаос позволит ей. Пэрис переместил труп Стади прочь в одну сторону и начал производить манипуляции с пультом руля. “Они, кажется, направляются к соседней звездной системе Типа G”, сообщил наконец Ким.
“Попытайтесь приветствовать их”, сказала ему Джейнвей.
Офицер кивнул в знак понимания и Пэрис, смотревший от руля, как если бы ожидая ее приказов, поскольку Джейнвей пробивалась вокруг мостика, чтобы отодвинуть развалины от любых пультов, которые уже не функционировали. Вы не офицер здесь, думала она с некоторой страстностью. Я не буду давать Вам даже наименьшую ответственность при условиях, таких как эти.
Но это не была та конфронтация, которую она намеревалась иметь прямо сейчас.
Щебет ее значка коммуникации предложил оправдание отвернуться от выжидающего облика Пэриса, определенно не увольняя его. Она нашла свой значок, чтобы ответить на звонок.
“-Разработка, чтобы соединить -” Искажения канала коммуникации и статические помехи, не могли утопить панику, которая управляла голосом Младшего Инженера Кери. “У нас есть серьезные повреждение - мертвые руководители… возможность нарушения основного ядра деформацией…”
“Обеспечьте все технические системы”, приказала Джейнвей. “Я нахожусь на пути к вам”.
Ким доложил, когда она поспешила мимо него к дверям турболифта. “Никакого ответа от них”.
Не то, чтобы она ожидала этого. Это было бы слишком легко.
“Офицер” Она отозвала Кима от его станции. “Перейдите к изолятору, посмотрите что там происходит. Лейтенант Роллинс, мостик Ваш”.
Она нырнула в лифт, в то время как двери были только полуоткрыты, пытаясь проигнорировать внезапный страх скрутивший ее живот, когда ей пришло в голову, что лифты могли бы быть дисфункциональными как и все на мостике, нижних лестницах и чрезвычайных шахт.
Но пульт управления и внутренней системы, засветился при ударе ее руки, звенел спокойным утверждением, когда она приказала, чтобы лифт пошол. Последний быстрый взгляд на мостик, через закрывающиеся двери, снова потряс ее повреждением и смертью, но что потрясло больше всего, это был вид открытого разочарования в облике Пэриса, поскольку он оглядывался назад на нее зная, что она оставила его там бездействующим, тогда когда можно было что то сделать на борту, чтобы кое что исправить.
Когда судно начало дрожать, как если бы в ответ на некий большой внешний удар, доктор Фицджеральд не позволил медсестре подняться на мостик, чтобы узнать то, что произошло. Как технический персонал на большом звездном корабле, он не чувствовал, что это было их место, чтобы обеспокоить команду капитана во времена кризиса, или попытаться сказать команде капитана, что они должны делать.
“Капитаны знают то, что является лучшим для их судов”, он любил это высказывание.
“Мы знаем то, что является лучшим для их команды”. И иногда, что было бы лучшим, сохраняя всех занятыми их обязанностями и назначениями, когда не было ничего более полезного, что они могли делать.
Теперь, Фицджеральду скорее было жаль, что у него не было некоторой идеи, по поводу того, что происходило.
Он пытался заставить T’Прену напряженно трудиться при использовании ее памяти Вулканки вместо примечаний пада, когда он управлял образцами калибрования через клеточную диагностическую программу упорядочения. Обучение Вулканки, в конце концов, было едва легкой задачей, были ли Вы успешны, это полностью другой вопрос. Вулканцы не волновались и не лепетали нервно, когда они были недовольны; они действовали так же само, как они делали всегда. Они даже отрицали, что могли чувствовать себя недовольными. Но большая резиденция в Академии наук Вулкана научила Фицджеральда намного больше чем, как измерить пассивную оптическую сеть фарр гормональным скачком. Он узнал, также, что Вулканцы, которые разными способами чувствуют столько же, сколько люди, сделали так; они просто хотели не позволять тем эмоциям управлять своими действиями и жизнями.
Даже когда они участвовали в таких ситуациях, что можно было бы иначе считать эмоциональными причинами, они удостоверились, что у них было логическое объяснение для этого, чтобы так сделать. Сделало ли это их бесчувственными или просто встревоженными, Фицджеральд никогда не был в состоянии решить. Все равно, понял он, как только изучил, как признать исчезающие тонкие ключи к разгадке чувств Вулкана, он начал ценить преимущество, которое это дало ему как доктора - преимущество знания, точно так же как с человеческими пациентами. Он очень гордился этим умением. Этим обладал редкий доктор, который мог похвастаться, что знал то, что было лучшим для Вулкана, и таким образом, Фицджеральд сделал пунктом, чтобы сделать так всякий раз, когда представлялась такая возможность.
