Джек Кетчам. Повести и рассказы. - Джек Кетчам
Поэтому мы разрешили ему не садиться за стол.
Следующим вечером — в понедельник — то же самое.
— Что такое, — спросила Сьюзен, — ты съел шесть десертов на ланч?
Она, похоже, говорила почти серьезно. Десерты и пицца — вот чем обычно давятся наши дети в школьных столовых.
— Нет. Просто не хочу кушать и все.
Мы не стали заострять на этом внимания.
Но я не сводил с него глаз весь вечер — ждал, что во время рекламной паузы, прерывающей какой-нибудь ситком из тех, что мы смотрим по понедельникам, он пойдет на кухню за пачкой претцелей или банкой жареного арахиса с медом. Но так и не дождался. Он пошел спать, и даже стакана воды не выпил. Нельзя сказать, что ему нездоровилось. Цвет лица оставался таким же, как всегда, и он смеялся над шутками со всеми.
Я предположил, что он чем-то заболевал. Сьюзен со мной согласилась. Конечно же заболевал. Обычно наш сын по аппетиту мог потягаться с борцом сумо.
Я не сомневался, что на следующее утро он будет умолять не идти в школу, ссылаясь на головную боль или расстройство желудка.
Но он не стал.
Так же он не стал завтракать.
Вечером — то же самое.
Это было особенно удивительным, потому что Сьюзен приготовила спагетти с мясной подливкой — вряд ли в ее репертуаре нашлось бы что-нибудь, что дети любили больше. Несмотря на то, что — или потому что — это было одно из ее простейших блюд. Но Дэнни просто сел и сказал, что не голоден, довольствуясь тем, что смотрел, как другие накладывают еду себе на тарелки. Я пришел домой поздно, после крайне тяжелого дня — я работаю в брокерской фирме в Сити — и очень изголодался. И устал от повторяющихся отказов есть.
— Слушай, — сказал я. — Ты должен поесть хоть чуть-чуть. Ты же три дня уже ничего не ел!
— Ты ел что-нибудь на ланч? — спросила Сьюзен.
Дэнни никогда не врет.
— Я не хотел, — сказал он.
Даже Кларисса и Дженни смотрели на него так, словно у него было две головы.
— Но ты же любишь спагетти, — сказала Сьюзен.
— Попробуй хлеба с чесноком, — сказала Дженни.
— Нет, спасибо.
— Эй, парень, ты точно хорошо себя чувствуешь? — спросил я.
— Все хорошо. Просто я не голодный.
Так что он просто сидел.
Вечером в среду Сьюзан вылезла из кожи вон, но приготовила его любимое блюдо — жареную ногу ягненка, приправленную лимоном, под мятным соусом, с печеной картошкой и подливкой из красного вина, выложенную стручками зеленого горошка по краям.
Он сидел и смотрел. Хотя, похоже, ему нравилось наблюдать, как мы едим.
В четверг вечером мы заказали китайской еды из нашего любимого ресторана «Сичуань». Тушеная говядина с имбирем, жареный рис с креветками, жареные вонтоны и кисло-сладкая свинина.
Он сказал, что пахнет вкусно. И просто сидел и смотрел.
К вечеру пятницы останки депрессионного менталитета в моей душе дали о себе знать, и я поймал себя на том, что кричу на сына, говорю, что он не встанет с этого стула, молодой человек, пока не съест хотя бы кусочек своих любимых пепперони, фрикаделек и пиццы с сосисками из своего любимого итальянского ресторана.
Дело в том, что я беспокоился. Я бы с радостью дал ему двадцатку только за то, чтобы увидеть, как он подносит немного этой волокнистой моцареллы ко рту. Но я не сказал ему этого. Вместо этого я стоял, тыча в него пальцем и кричал, пока он не расплакался, а потом я — ребенок Депрессии во втором поколении — отправил его в кровать. Сделал в точности то же самое, что сделали бы мои родители.
Яблоко от яблони недалеко падает.
Но к воскресенью его ребра можно было увидеть даже под футболкой. Мы не стали отправлять его в школу в понедельник, а я не пошел на работу, чтобы пойти с ним на прием к доктору Уэллеру. Уэллер был из тех старомодных врачей общей практики, которых скоро больше нигде не увидишь. Несмотря на солидный возраст — за семьдесят лет — он всегда приходил к пациентам домой даже во внеурочное время, если возникала такая необходимость. В Раи это было столь же неслыханным, как честный механик. Уэллер верил в домашнее лечение, не больничное. Однажды, когда Дженни заболела бронхитом, он пришел осмотреть ее ночью и заснул у меня на диване, прямо перед нетронутой чашкой кофе, а мы два часа ходили на цыпочках и слушали его храп.
Утром в понедельник мы сидели в его приемной и отвечали на вопросы, пока он осматривал глаза, уши, нос и горло Дэнни, его спину и грудь, слушал дыхание, взял крови в пробирку и отправил в уборную — взять анализ мочи.
— Он прекрасно выглядит. Он потерял пять фунтов с последнего посещения, но кроме этого с ним все в порядке. Конечно, нам надо дождаться анализов крови. Говорите, он вообще ничего не ел?
— Совсем ничего, — сказала Сьюзен.
Он вздохнул.
— Подождите за дверью. Я с ним поговорю.
