Волков. Велесова ночь - Валерий Пылаев
Но этот явно нацелился на меня.
И, возможно, в самом что ни на есть прямом смысле. Я успел расставить на всех лестницах Дома книги нехитрые ловушки, и хоть одна непременно бы сработала. Но внизу все еще было тихо. Значит, неведомый враг еще не добрался до здания… И на улице его тоже нет.
Прячется? Наблюдает?
На его месте я бы поступил так же. Нет ничего проще и эффективнее, чем зайти с подветренной стороны и без лишней спешки подняться на самый верх соседнего дома. Крыша напротив чуть пониже моей берлоги на пятом этаже, однако дыра в стене со стороны канала достаточно велика, чтобы с той стороны улицы было видно чуть ли не все помещение. Во всяком случае, ту его часть, где стояла постель и самодельная печь с котелком. Расстояние около пятидесяти метров — в самый раз для прицельного выстрела.
Тело уже готово было упасть на пол и откатиться в укрытие, но я усилием воли заставил себя остаться на месте. Снова взял чашку с кофе, отхлебнул, поставил обратно и принялся усердно изображать, что ничто в этом мире не интересует меня больше, чем суетящиеся внизу «тапиры».
Глаза скосились так, что на мгновение показалось, что они сейчас провернуться куда-то внутрь черепа в попытке зацепить хоть краешек крыши напротив — но без толку. Запах кофе перебивал все остальные, так что я весь превратился в слух. Обычный человек на таком расстоянии едва ли смог бы распознать хоть что-то, но мои чувства уже обострились до предела, и ухо даже сквозь шелест ветра и возню «тапиров» все-таки уловило тихий металлический звук.
Так щелкает предохранитель.
Глава 8
От чужих взглядов еще никто и никогда не умирал. И все это — в теории, конечно же — могло длиться чуть ли не часами: я продолжал бы пить кофе, наблюдая за пасущимися во дворе тварями и делая вид, что никого и ничего не заметил. А незваный гость и дальше сидел бы на крыше напротив, разглядывая необычное для этих мест зрелище — человека. Самого обычного парня, который занимается самыми обычными делами: завтракает, перематывает портянки, чистит винтовку, точит нож…
И не так уж важно, что именно используется для наблюдения — только глаза, бинокль или, может быть, какая-нибудь навороченная коллиматорная оптика с трехкратным увеличением. Нацеленный в меня ствол само по себе мог означать исключительно осторожность и любопытство.
Но если уж рычажок предохранителя скользнул в боевой режим — вариантов осталось немного.
Я рухнул на пол за мгновение до того, как над руинами раздался грохот, и пробитая насквозь пулей металлическая кружка улетела куда-то вниз, во двор. «Тапиры» тут же хором заверещали и, судя по звукам, бросились куда-то в сторону Мойки, на всякий случая убираясь подальше от страшного шума.
С крыши напротив по мне работало что-то серьезное: точно не ружье и не пистолет, скорее винтовка… автоматическая. Первые два или три выстрела прогремели отдельно, но последующие сливались в короткие очереди. Пули крошили ветхие стены, с воем рикошетили, и одна из них рано или поздно должна была отыскать мое скрючившееся на полу среди обломков кирпича и камня тело.
Выгадав момент, я кое-как откатился за печь, подтянул ноги и даже вытащил из кобуры на поясе «наган». Однако пускать его в ход пока не спешил: шансов перестрелять вооруженного чем-то вроде автомата Калашникова противника было, мягко говоря, немного. К тому же я до сих пор только не знал, где именно он засел. Сначала его оружие гремело прямо напротив, но теперь шум чуть отдалился — куда-то в сторону проспекта.
Значит, перемещается: неторопливо шагает боком, чтобы изменить сектор обстрела и снова поймать меня на прицел. Конечно же, я догадывался, с кем придется иметь дело, а теперь лишь убеждался, что связался с профессионалом. Тем, кто не только отлично умел пользоваться любым оружием, но и имел в этом огромный опыт, едва ли уступающий моему собственному. Даже в движении невидимый пока еще враг почти не терял точности, вколачивая в мое укрытие пулю за пулей. Размеренно, неторопливо, одиночными: не слишком часто, однако достаточно убедительно, чтобы у меня не возникало соблазна высунуться и атаковать в ответ.
Кирпичное крошево летело во все стороны, сыпалось за шиворот, и ситуация изрядно осложнялась тем, что я никак не мог добраться до винтовки. Мое оружие осталось стоять у стены со стороны двора. Нас разделял какой-то десяток шагов, однако это расстояние отлично просматривалась с той стороны улицы, и я уж точно не собирался рисковать и прыгать в надежде, что противник не успеет всадить в меня пару пуль.
Да и, собственно, зачем? «Наган» почти бесполезен, но и винтовка едва ли так уж сильно изменит расклад. На дистанции в неполные пятьдесят метров «трехлинейка» с поворотно-скользящим затвором и боезапасом в пять патронов наглухо проигрывает автомату.
Который все продолжал и продолжал стрелять, как в каком-нибудь голливудском фильме, где герои и злодеи произволом режиссера получали никогда не пустеющие магазины. То ли мой противник перезаряжался с поистине фантастической скоростью, то ли прихватил с собой вместо обычного «рожка» дисковую громадину на полсотни с лишним патронов — я пока только ждал, когда его «молотилка» перестанет трещать.
И дождался. Пауза между выстрелами затянулась чуть дольше обычного, и я услышал щелчок и металлический лязг: опустевший магазин отработал свое и упал на кровлю, и его место уже готовился занять следующий.
У меня эта операция заняла бы несколько секунд. Но выходец из мира, где до появления полноценных штурмовых винтовок оставалось еще лет тридцать, возился заметно дольше, и я рванул к лестнице, а по пути даже успел хоть как-то рассмотреть своего противника.
Он не скрывался: стоял на крыше во весь рост и заряжал свою грозную игрушку, явно не собираясь затягивать охоту. Самый обычный человек, с виду ничем не примечательный разве что в странном облачении. Вязаная шапка, ботинки и маска на половину лица выглядели вполне обычно, однако грязно-серую униформу явно дорабатывали вручную, превратив в конечном итоге в странные угловатые лохмотья.
Наверное, маскировка. Только не лесного типа, а городского: среди развалин мертвого Петербурга, наполненного нечистью, такой костюм наверняка помогал хозяину буквально сливаться с полуразрушенным стенами,
