Возвращение Безумного Бога 5 - Кирилл Геннадьевич Теслёнок
— Глянь-ка, да никак Аномалией малявка заражена? Вон как панцирем обросла!
— Точно монстр! Куда только стража смотрит?
— И ведь среди людей шастает, паскуда, на цепь бы её да в клетку…
Я с дочерью уже обсудил этот вопрос до выхода из дома, чтобы она была готова к подобному отношению. Многие люди потеряли из-за Разломов и Аномалий родных и близких. А потому их отношение к людям, зараженным Аномалиям, могло быть не самым теплым. Даже предвзятым. Тут нужно проявлять терпение и благородство — делами доказать свою правоту.
Ну и простых злобных дебилов сбрасывать со счета тоже не стоило. Эти понимали только грубую силу.
Перчинка старательно держала лицо, но по залившим щёки ярко-красным пятнам я понял, как сильно её задевают подобные инсинуации. Бедная девочка… Хотелось немедля шугануть всех этих злопыхателей, но я сдержался. Перчинка должна сама выработать иммунитет. Должна понять, что негоже портить себе настроение из-за каждой брехающей шавки.
— Не обращай внимания, зайка моя, — ласково шепнул я, приобнимая дочь за подрагивающие плечи, — Они попросту завидуют твоей неземной красоте и непревзойдённым талантам. Мы-то знаем, какая ты у нас особенная, так что плюнь и разотри.
— Плюнуть и растереть — это всегда пожалуйста! — гордо вскинула голову Перчинка. Она хищно ухмыльнулась и одарила косо зырящих зевак ослепительной улыбкой, специально сверкнув острыми шипами на хитине. Те мигом стушевались и слились с толпой, не желая нарываться.
Хм… кажется, я недооценил свою среднюю дочь… Плечи у нее подрагивали не от слез… а от ярости.
Однако на этом наши проблемы не закончились. Стоило очередному изобретателю, алхимику или инженеру-механику завязать с нами беседу и осведомиться, из какого мы рода-племени, как они мигом ретировались, едва услышав в ответ «Безумовы». Они смотрели на нас так, словно мы прокажённые какие или преступники в розыске. Право слово, оскорбительно до невозможности!
Настя довольно скоро потеряла терпение и, сверкая глазами, жаждала наподдать трусливым торгашам как следует. Еле-еле мы с Эмми удержали её от рукоприкладства, хотя, по правде, у самих руки чесались надавать тумаков. Даже обычно хладнокровная и рассудительная Перчинка мрачно насупилась и процедила сквозь зубы:
— Вот гады, слова им поперёк не скажи! Прям так и хочется яду в напитки подмешать, чтоб неповадно было…
— Ещё не хватало, чтобы нас в отравители записали, — я вздохнул, — Перчинка, солнце, давай без членовредительства, хорошо? Мы Безумовы, а не Кривотолковы.
— Возможно, у Кривотолковых и стоило бы чему-нибудь поучиться… — вполголоса произнесла средняя дочь. Думала, что я не услышу.
Поняв, что дело нечисто, я слегка отстал от девушек, намереваясь ненавязчиво порасспросить окружающих о причинах столь предвзятого отношения. Оказалось, зря старался — один из участников, представлявший какой-то второразрядный дворянский род, сам отвёл меня в сторонку и, нервно озираясь, нехотя просветил:
— Княжич, да все просто. Слыхал я, Бельские лютуют. Грозят всем участникам опалой и вечным отлучением от двора за любые контакты с Безумовыми. Почитай, приравняли дружбу с твоим родом к государственной измене. Бельские ведь одни из спонсоров Собора, вот народец и шарахается… Сам понимаешь, себе дороже.
— Да что ж такое! — не выдержал я, в сердцах хлопнув ладонью по колонне, — Совсем эти Бельские страх потеряли, в чужие дела встревать! А ну как я сам опалой пригрожу? Побоятся тогда со мной якшаться?
— Ты, парень, никак совсем умом двинулся? — аж попятился изобретатель и три раза сплюнул через плечо, — Может быть Бельские и не такие матерые интриганы, как Кривотолковы, но у них куча брачных связей и знакомств, а значит — рычагов власти и давления! У них в столице такие друзья, что любого в порошок сотрут! Ты молод ещё, не понимаешь…
Он осёкся и быстро ретировался, всем своим видом показывая, что более не желает иметь со мной никаких дел. Я лишь беспомощно смотрел ему вслед, чувствуя, как закипаю от негодования.
Ну, Бельские, ну держитесь! Я вам это ещё припомню! Думаете, если князьки, так всё вам с рук сойдёт? Один Аристан уже свое получил, и другие тоже получат!
От мрачных мыслей меня отвлек громкий крик — кто-то звал меня по имени. Повернувшись, я увидел Настю. Она летела на меня, придерживая развевающиеся юбках, ее глаза аж горели:
— Костя, Костя, вот ты где! Там Перчинку какие-то подозрительные типы зажали и на понт берут, типа она Аномалия ходячая!
Не дослушав, я сорвался с места и ринулся на подмогу, расталкивая зазевавшихся зрителей. За спиной слышались встревоженные возгласы Насти, но вслушиваться уже не было времени.
Перчинку, опустившую голову, и впрямь обступили трое мордоворотов в камзолах с гербом какого-то мелкого захолустного баронства. Они галдели наперебой, тыча пальцами в хитин мирмеции, прикрывшуюся нижней парой рук. И явно порывались применить силу:
— Глянь, чё творится! Ходют тут всякие! Мутанты проклятые! У нас в поместье таких нема…
— А ты вообще кто такая, чучело заморское? А ну признавайся, какими Аномалиями облучённая?
— В клетку её, ребя! Сдадим охране как особо опасную, глядишь, и отблагодарят!
Не успел главарь схватить Перчинку за локоть, как я с размаху засветил ему промеж глаз. Бедолага охнул, выпучил зенки и мягко осел на пол, оглашая зал придушенными стенаниями. Двое его подельников синхронно отшатнулись, выставляя вперёд кулаки.
— Ах ты паскуда! Да мы щас тебя!..
Не тут-то было. Подоспевшая Эмми картинным жестом сдёрнула перчатку и с размаху залепила одному из них оплеуху. Бедняга взвыл, хватаясь за стремительно распухающую физиономию.
Настя тоже не осталась в стороне. С боевым кличем она подпрыгнула, приложив обидчика коленом в солнечное сплетение с такой силой, что у того глаза едва не выскочили из орбит. Завалившись набок, он принялся кататься по полу, скорчившись в позе эмбриона и жалобно подвывая.
Не успел я опомниться, как всё было кончено. Мои гордые девицы с видом полководцев обозревали поле короткой битвы.
Правда, враги наши оказались слабоваты… но я решил не портить девушкам момент триумфа.
— Вот! Будут знать, как к нашим лезть! — хищно осклабилась Эмми, поддёргивая кружевные манжеты. Она ласково обняла Перчинку, утешая, — Не реви, милая, всё обошлось. Поделом им, лоботрясам, досталось.
— Угу, — спокойная Перчинка, которая и не думала реветь, задумчиво разглядывала трех битых охламонов. Она словно о чем-то размышляла.
Эмми согласно закивала, потирая костяшки и довольно морщась. Видимо, ей нравилось применять полученные на тренировках навыки
