Гвардеец. Том 1. Вернуть величие - Григорий Магарыч
— Ну, раз по закону…
Я принял бумаги и взял в руку шариковую ручку — точнее, низшего духа, замаскированного под шариковую ручку. Повертел её в руках и осёкся. Эта штука за долю секунды высосала из меня крупицу ауры. Недурно. Кривым подчерком записал своё имя и посмотрел на начальника.
— Через месяц вам необходимо будет прибыть в столицу, после чего вы поступите в центр полиции, чтобы вас ввели в курс дела. Это дежурная процедура, каждый обладатель духа проходит её перед поступлением. Также вы сможете пронаблюдать за работой людей из самых разных ремёсел. От целителей и артефакторов до гвардейцев и загонщиков. После этого будет гораздо легче выбрать специализацию.
— Весьма недурно, — покачал я головой. — Но есть нюанс.
— Какой, господин Коршунов? — начальник отделения чуть насторожился.
— У меня нет школьного образования. Отчислили. Дёргал девочек за косички.
Мужик закатил глаза и грузно выдохнул. Он снял очки и потёр переносицу, выругавшись одними лишь губами. Я отчётливо уловил фразу «шутник бля малолетний». Но на это лишь усмехнулся, ожидая вынесение вердикта.
— Восстановим. Пройдёшь обучение экстерном. Всё, долой с глаз. Боюсь, с тобой будет трудно.
— Уверяю, будет нелегко, — улыбаюсь и поднимаюсь со стула. — До скорых встреч, господин.
— Всего хорошего.
Это он процедил уже в спину, когда я закрывал за собой дверь. Прошёл по коридору, забрал свои пожитки и вышел на улицу. Поглядел на небо и протяжно выдохнул.
— Хвала небесам, я на свободе, — говорю это и тут же натыкаюсь на фигуру сестры.
Девушка подошла ко мне со скрещёнными на груди руками.
— Ничего не хочешь мне рассказать, братец? — спросила она с вызовом. — Хранишь у себя чистого духа, а сестре об этом ни слова?
— Да вот, удивить хотел, — нашёл я что ответить. — Ладно, час поздний. Поехали домой.
Присев в полицейскую машину, мы в сопровождении направились обратно, в сторону берлоги. Добравшись, я поблагодарил сотрудника и прошёл внутрь своей пещеры. Встретила нас первым делом копоть на стенах, которая еле прикрывала собой свежие следы крови и разбросанные по дому шмотки. Даже представить сложно, как после такой бойни потолок не рухнул на пол.
Первым делом я решил прибраться. Впитал немного силы низшего духа и повёл рукой. Разбросанные по дому предметы начали самостоятельно возвращаться на свои места. Разбитые тарелки выбрасывались в урну, шкафы и комоды возвращались в своё положение, а кровь на стенах оттиралась влажной тряпкой.
Глянул на раздробленную створку. Та собиралась по кусочкам, возвращая свой прежний вид. Когда последняя доска на створке была заколочена, я попробовал прикрыть дверь, кивнул своей успешно выполненной работе и устало выдохнул.
— Так-то лучше, — довольно протянул я.
— Оу, — Маша в этот момент вышла из ванной, если поддон и ведёрко с водой можно было так назвать. — Это ты всё убрал?
— Золотые руки, — улыбнулся я. — Не накормишь своего спасителя?
— Ну, давай попробуем, — она подошла к кухонному столу и начала разрезать на части батон хлеба и докторскую колбасу. Поставила на электрическую плиту старый чайник и достала из шкафчика последний пакетик чая.
Я присел напротив и благодарно кивнул сестре, когда та положила передо мной пищу. Мы принялись ужинать. Но сестра почему-то находилась в задумчивом молчании.
— В столице старайся быть осторожным, Кость. Не нарывайся на неприятности, обходи стороной опасных людей, — неожиданно для меня грустным, но заботливым голосом заговорила Маша. — Для тебя это очень важная поездка. Постарайся показывать себя только с хорошей стороны. Не пей, держи осанку, когда разговариваешь с уважаемыми людьми. Следи за собой. Вовремя ложись спать и просыпайся рано. Тебе дали шанс, так не прозябай его.
Слушая слова любительницы подслушивать чужие разговоры, я невольно улыбался, пожёвывая чёрствый бутерброд. Волнуется за меня.
Мария Коршунова, сестра этого тела… Добрая светлая девушка, в силу обстоятельств запертая в этом гадюшнике, была чужим для меня человеком. Но когда я смотрел на неё, слышал этот размеренный голос. Мне, мужчине довольно старому для неё… в душе что-то двигалось. Я и представить не мог, что такое возможно после всего, что мне пришлось пережить.
Ведь, как бы скверно не звучало, обо мне никто никогда не заботился.
Сознательное детство прошло в подземельях, где я и ещё сотни других детей ждали восхода солнца, чтобы дождаться пищи и прожить ещё один день. В те времена жизнь ничего не стоила; ежедневно кто-то умирал. Разломы возникали повсюду, унося с собой сотни и тысячи жизней и вынуждая людей биться в крайности. Одни голосили о пришествии ангелов мщения, приносили в жертву детей и женщин. Другие же видели в этом наживу. Устраивали пир во время чумы.
Помню, тогда мы даже не успевали привязываться друг к другу, настолько колоссальна была вероятность гибели от голода или болезни. Что для нас, детей, было заботой? Крохи еды, которые приносили нам по утрам безликие взрослые.
Из нас выращивали солдат, способных держать в руках меч. И как только пальцы обретали способность сжиматься в кулак, отправляли чуть ли не на убой.
От вставших перед глазами картинок из прошлого в душе поднялся пожар. Такой же яркий, как пламя горящих когда-то городов. Да, это дела минувших дней, но воспоминания о них глубокими бороздами вырыты в моей памяти.
— И ещё, у меня есть тридцать рублей, — одёрнула сестра от рефлексий. — Я их откладывала Владу, но тебе отдам. Пожалуйста, не пропей их. Ради всего святого. Такие возможности выпадают раз в жизни.
— Маш, почему мы здесь оказались? — спросил я, подняв глаза на сестру.
— Ты уже спрашивал. Потому что выселили за неуплату, — пожала плечами сестра, пригубив кружку чая. — Я старалась изо всех сил, но на работе сократили. К тому же, твоё бесконечное воровство из моих карманов ситуацию не улучшило. Не подумай, что я злюсь. Нет. Ты был учеником школы, в которой учатся дворяне. Тебя можно было понять.
— В комоде я нашёл фотографию нашей мамы. Расскажи, что с ней случилось.
— Она умерла, Кость, ещё до того, как ты начал говорить, — ответила сестра так, словно я должен был об этом знать. — Не
