Попаданец XIX века. Дилогия - Михаил Леккор
Неспешно вышел. Первый разговор прошел неплохо. Хотя старого человека напоил, зато такую ценную информацию добыл. А пьянка что? Не со мной, так с другим!
Разделся у швейцара, поднялся на собственно в учреждение — т.н. Присутствие. Около самой двери в явной приемной важно сидел рыжий мордастый парень. Молодой, почти без классных чинов, наверняка коллежский юнкер, но каков гонор! Сидит, меня не видит, делает что-то важное. То и другое как бы. То есть на самом деле он пустышка. На жаргоне моего времени он дует щеки. Не знаю, как это в XIX веке, но тоже ничего не делает. Ну-ка я его!
Взял в кошеле полтинник, потом подумал, сменил его на двугривенный, постучал этой монетой об стол чиновника. Негромко и не по центру, а совсем по краю, но отчетливо для рыжего.
Монетный стук сразу привлек внимание чиновника. Он бросил валять дурака и внимательно посмотрел на просителя.
Понятное дело, деньги — вещь серьезная, здесь никакие чувства не помогают. Наоборот, мешают.
Строго по официальной форме доложился:
- Имею честь представится - Андрей Георгиевич Макурин, дворянин.
Эх, не совсем строго по форме, не так надо. И не потому, что не знаю или свободолюбив, как бородатый анархист. Нет у меня никакого чина, даже маломальского, типа коллежского регистратора или вот, как у этого, коллежского юнкера. Ведь XIV класс, самый низший, головастик для действительного статского советника, а как четко разделяется по поведению — от наших до не наших. И он, пусть дворянин, то есть заведомо наш, но и какой-то не такой. Чин нужен. Пусть даже в отставке.
И рыжий чиновник, чувствуя это, ответил покровительственно, свысока:
- Имею честь, Акакий Степанович Крыжов, коллежский юнкер.
Да, голубчик, судя по всему, гордится тебе не чем — морда, как у орангутана, имечко так себе, и класс только XIVи без перспектив к повышению.Ведь успешная карьера это не только субъективные данные и наличие покровителя. Это и, можно сказать объективные возможности. Например, с эпохи Александра I необходимость высшего образования напрямую связана с очередным классом. Пожалуй, я даже и без чинов тебя выше. Или, по крайней мере, ровня!
Андрей Георгиевич смерил его тоже снисходительным взглядом, в котором, однако, существовало и некоторое беспокойство. Ведь и ему надо будет высшее образование, если он не хочет вот так вот протирать штаны!
В конце концов, эта встреча, или даже почти безмолвный поединок закончился на финансовом вопросе. Как обычно.
- Акакий Степанович, - слегка нагнувшись, но не столько, чтобы это можно было принято, как агрессивный поступок, - мне надо по комиссии пройти и бумаги кой-какие провернуть. И ежели вы мне со своей стороны немного подсобите...
Рыжий Акакий выжидающе посмотрел, — мол, мы де всей душой, но ведь и вы как-то должны процесс смазать?
Попаданец утвердительно кивнул. Сначала он хотел передать чиновнику рубль копеечными монетами, но потом понял, что вытаскивать деньги из кошеля не глядя будет трудно, а показывать все содержание Крыжову не стоит. Рублевые же монеты даже пальцами можно легко определить.
Он немного порылся и о, вот он!
- Я же в свою очередь не забуду, - закончил Андрей Георгиевич и протянул серебряный рубль. Акакий Степанович удовлетворенно перехватил монету. Даже как-то челюстью пошевелил, цыкнул, что ли?
Попаданец тоже был доволен. Надо сказать, рубль он дал практически наобум. Знал, что где-то столько, но точно сколько?
Оказалось, дать надо было не два и не три рубля серебром, а именно рубль. И хватит, не велика птица серая.
Крыжов, получив деньги, немедленно изменил поведение. Спесь и надменность в нем исчезли. Зато проявились деловитость и желание помочь посетителю. Он скорехонько встал со стула и повел в Присутствие.
Здесь сегодня еще присутствуют два чиновника, - сообщил Акакий. - Дрыгало больше рубля серебром не давать!
Андрей Георгиевич с интересом посмотрел на него. Относительно количества чиновников в Присутствии он уже знал. Как и то, кто такой Дрыгало. Точнее, Сергей Трофимович Дрыгало. А вот почему тому, не давать больше рубля? Он вообще-то совсем не собирался давать ему денег! Если каждому давать, то поломается кровать, так ведь, кажется, говорили незабвенные ушлые женщины с низкой социальной рамкой вбудущемXXI веке?
Акакий ничего на то не ответил, только хмыкнул, на что Андрей Игоревич с его большим деловым опытом понял, что означенный С.Т. Дрыгало легко заставит, сам ему дашь требуемое, лишь бы отвязался. Зато он уточнил особенности данной персоны. Тот, оказывается, так маялся животом, что строил разные непотребные физиономии. А посетители от этого страдали, думали, что мало дали.
-А он, вдругорядь, тоже коллежский юнкер. и больше рубля серебра ему с посетителя не положено, - пояснил Акакий, - ну если там какое специальное поручение будет от посетителя, там оно, конечно. Да только что может сделать такой низший чиновник, - вздохнул вдруг рыжий собеседник.
Страдает, что мало дают, - понял попаданец и злорадно мысленно хмыкнул: - а не положено тебе больше по твоей тупой башке и все!
Они зашли в следующую комнату, как понял Андрей Георгиевич, еще одну приемную. Но если в первую приемную надо было освидетельствовать свою личность перед охраняемыми чиновниками — тот ли, туда ли и в нужное ли время, то в эту приемную надо было просто подождать свою очередь.
И обстановка была соответственная. На стенах бедные портьеры, под ними находились простые деревянные стулья для просителей. Хм, - оценил попаданец, - для XIX века очень даже недурственно. Конечно, не мягкие креслица, так они сейчас только в единичных экземплярах бывают. Скажем в Зимнем дворце. Или в гостинных знати. Но ведь и не простонародные деревянные лавки. Сразу видно — пусть бедные посетители, но ведь дворяне!
- Подойдите ко мне, уважаемый, - добрый, но с заведомыми стальными нотками голос отвлек Андрея Георгиевича от созерцания.
Видимо, Роман Михайлович Смирнов, а это был, несомненно, он в чине коллежского регистратора и в должности старшего чиновника в неприсутственный день в Комиссии по освидетельствованию молодых дворян, пострадавших от эпидемий. А где же С.Т. Дрыгало?
В отличие от Крыжова, попаданец поклонился ему более глубоко и уже с любезной улыбкой поздоровался, впрочем не совсем глубоко и даже не как с ровней:
- Имею честь явится, дворянин Макурин, Андрей Георгиевич!
Выглядело это немного надменно, но в то же время вполне вежливо. И Смирнов, немного поколебавшись — выдрать или не выдрать, решил, что не стоит. Благо тот сразу вежливо
