Андрей Круз - Выживатель
Да уж... даже представлять страшно, - уже хихикнула она.
Вот-вот. А еще всю эту энергию - да в мирных целях. Там будет безопасно, я не то что уверен - я просто знаю.
А как еще может быть? Включаем логику: много опытных бывших вояк, много денег, много оружия, много даже нефти - и изолированные острова. Как еще может быть?
Где-то совсем недалеко от марины вдруг раздались частые выстрелы, кажется из ружья, так неожиданно, что Янина подскочила, испуганно вскрикнув, а схватил со стола ПНВ, суетливо нащупывая кнопку включения. Но даже без него я разобрал, что группа психов, все еще остававшихся на набережной, вдруг сорвалась с места и побежала куда-то в проход между домами, завывая и громко топоча. Эхо от их криков метнулось над темной водой, в которой искрами отражалась луна. Снова выстрелы, затем крики стали громче, хоть и дальше от берега, затем было стихли, а потом быстро переросли в звуки драки.
Что это? - в кокпите, поднявшись снизу, появился Майк.
Кто-то неподалеку прятался, видимо, а они его нашли.
Почему не ушел раньше? Здесь их слишком много. Наверняка их намного меньше дальше от заселенных мест. Днем ведь можно уйти, так?
Да, так, - кивнул я. - Я же ходил сегодня. Но на это надо решиться. А человеку могло быть просто страшно, он сидел дома и... дальше мы знаем. Иногда бездействие кажется людям опасней действия, хотя обычно все наоборот. Выстрелы слышались приглушенными, это где-то в здании. Скорее всего я угадал.
Проклятье, проклятье, проклятье, - Майк потер лицо руками. - Не могу поверить в то, что это на самом деле все происходит. Кажется, что сейчас проснусь, а потом встречусь с вами во "Флюиде", на бокал белого вина.
Я же всегда пиво пью, - усмехнулся я.
Верно. Но я - вино.
Вообще-то он всегда пьет белое сухое вино, разбавленное содовой, со льдом, то есть почти безалкогольное по крепости. Его здесь многие пьют... пили. Из-за жары пили. Но он не проснется и во "Флюиде" мы уже больше не встретимся. Когда я ехал к пляжу, я видел "Флюид" из окна машины - перевернутые столики, разбитая витрина, запустение и разор.
Но у нас схожие мысли, - сказал я. - Я тоже не очень верю в то, что это все, - я махнул рукой в сторону берега, - реальность. Такой реальности не бывает.
Это нереальность, которая прикинулась реальностью. Но прикинулась очень хорошо, натурально. Ладно, пошли спать, психи в воду не лезут, так что нам ничего на борту не грозит, - добавил Майк, поворачиваясь к трапу.
На этом и разошлись. Я проверил детей, спавших в кормовой каюте, убедился, что их не разбудили ни крики с набережной, ни выстрелы, и пошел спать сам, в "мастер-каюту" - Майк, перебравшись к нам на борт, оккупировал раскладной диван в кают-компании.
Странно, что уснул я практически мгновенно, коснулся головой подушки - и как выключили. Думаю, что это уже какая-то защитная реакция на то, что сегодня видел, у сознания нет сил все это анализировать и перекручивать в себе раз за разом, нужно отключиться.
Проснулись все довольно поздно, около десяти, но мы так и задумали, рассчитывая воспользоваться для захвата яхты самым солнечным временем - около полудня, когда даже теней почти что нет, а солнце светит и жарит как смесь прожектора и печки. Встали, умылись, позавтракали, я еще раз проверил снаряжение и оружие. После завтрака отозвал сына, спросил тихо:
Ты мне как, помочь готов?
Он помолчал недолго, потом кивнул:
Да.
Сын - не в меня, он в мать. Это я, ребенок из военной семьи, мотавшейся по гарнизонам, любил оружие и стрельбу с детства, особенно учитывая, что отец был еще и охотником. Сына же к этому приохотить не сумел, не вышло. Он предпочитал барабанить в рок-группе, причем вполне успешно, они много где выступали, но с брутальными мужскими играми у него отношения не ладились. Несколько раз он ездил со мной на стрельбище, где очень неплохо стрелял из винтовки с оптикой, намного хуже из пистолета, норовя его развернуть плашмя как негры в кино, а потом он сказал, что стрельба ему не интересна, а оружие он не любит. Мне осталось только пожать плечами, и в недоумении отступить - я как-то не верил в существование мальчишек, к оружию равнодушных. Но он не врал, так и было, потому что к моим многочисленным стволам он вообще никакого интереса не проявлял, хотя при этом любил поиграть во всякие стрелянные игры на своей "плэйстейшн".
Не удалось мне пристроить его и ко всяким "рукомашествам и дрыгоножествам", как ни пытался я это сделать, хоть мой товарищ вел секцию тайского бокса в спортзале в пяти минутах ходьбы от дома и тренером был хоть куда. Хотя при этом Ярек спорту вовсе не был чужд - просто качался, причем сам, без всяких понуканий, у него в комнате и гантелей всяких хватало, и прочего нужного, любил горный велосипед и скейтборд, так что трагедии из этого я делать не стал, лишь бы на здоровье. Намекал он мне на мотоцикл, но теперь...
Вообще отношения у него были куда ближе с матерью, чем со мной, это Сашка получилась какая-то такая... мальчишкой должна было родиться, наверное, а Ярек пошел в Янину. Та тоже, хотя в спортзал ходила почти каждый день, оружия не любила и старалась к нему даже не прикасаться.
Но сейчас мне нужна огневая поддержка, меня надо будет прикрывать. А для этого у нас есть Майк, но у него и других дел полно, ну и Ярек. И любит он оружие, или не любит, а стрелять ему придется. Или просто быть готовым стрелять.
Держи, - сказал я, вытаскивая из чехла камуфлированную винтовку с оптическим прицелом. - Это самозарядный "ремингтон", к нему четыре магазина, - я вытащил из карманов в чехле четыре зеленых пластиковых "пи-мага". - Калибр "двести сорок три", пуля о-очень быстрая, упреждения брать почти не надо.
Я выложил на стол несколько коробок с патронами, сказал:
Набивай сам.
Было видно, что Ярек волнуется, даже руки немного потряхивает, но ничего не сказал и набивать магазины взялся вполне сноровисто. Сашка с явной ревностью наблюдала за ним, вот она стрелять хотела всегда и крайне настойчиво, так что мы с ней несмотря на протесты Янины, часто вдвоем ездили в горы, прихватив с собой "мелкашки", и там палили по мишеням и консервным банкам до одурения, причем я одуревал куда раньше чем она. Вот она, что забавно, пошла в меня. И в школе жалуются, что без нее ни одна драка не обходится.
Из этой ты не стрелял, но стрелял из других, так что разницы никакой, - продолжал я лекцию. - С этой проще, даже затвор дергать не надо. И запомни: стрелять надо так, чтобы убить, ты меня понял? - я посмотрел ему в глаза. - Там, за прицелом, будут не люди, люди в них давно погибли. Там какие-то бешеные твари, которые людей жрут, ты понимаешь?
Ему явно не понравилась такая трактовка слова "люди", но он все же кивнул.
Если ты задумаешься или облажаешься - меня убьют, ты понимаешь? Просто убьют, это не игры, так что ты должен меня защитить, пойми.
Я понял, - вздохнул он.
Ага, лекция начинает надоедать. Он лекций не любит, он умный и взрослый и все знает, это вокруг все дебилы, особенно родители, а из родителей особенно я - вообще тупой зануда. И все время со своими лекциями, словно могу его, такого умного, чему-то научить.
Нет, ты не понял, - я снова посмотрел ему в глаза. - Убьют - это значит без "сэйва" и "рестарта", понял? И тогда вам тоже... все. Это ты понимаешь? Все погибнут: ты, мама, Сашка, Майк. Все. Поэтому я хочу, чтобы ты сам себе все это объяснил, не я. Сам себе скажи: у меня нет второй попытки, я не могу что-то пообещать - и не сделать. Даже если я не хочу убивать психа - я должен это сделать, потому что иначе он убьет кого-то из нас.
А что я должен делать?
Теперь уже он в глаза мне уставился. Глаза у него, к слову, разные - один глаз голубой, а другой зеленый.
Вон тот проход между домами и витрины справа видишь? - я показал пальцем в сторону берега. - Где синяя вывеска и во-он туда, до следующего причала?
Вижу.
Оттуда никто не должен выйти, пока мы с Майком будем на большой яхте. Любое тело, которое появится в этом секторе - цель. Ты должен навести прицел ему в середину груди и выстрелить, лучше всего два раза. Здесь дорогие охотничьи патроны, они убивают как надо, но лучше перестраховаться, понял? В середину груди.
Пусть это обдумает, пусть осознает что делает. Пусть сообразит, наконец, что психов мы вынуждены именно убивать, что это не игра с пиксельными врагами. И что не убивать мы не можем, иначе нам конец. Мы выживаем.
Давай, готовься. Майк, - повернулся я к нашему главному мореходу. - Держи.
Майку достался короткий дробовик "фабарм" со складным прикладом, который установил уже я вместо просто пистолетной рукоятки, и с четырнадцатидюймовым стволом. Пять патронов влезает в магазин, если "магнумы" не пихать, шестой в ствол. И в узких местах он вполне разворотистый.
Патроны даю для спортинга, - сдвинул я ему по столу несколько коробок. - На таких дистанциях, что могут быть внутри яхты, мелкая дробь убьет кого угодно, но больших разрушений не наделает...
