Попаданец XIX века. Дилогия - Михаил Леккор
- Вот ты тут убиваешься об отсутствии любви, а там Анюта моей невесте говорит о свадьбе и о вашей семейной жизни.
- А? - сразу ожил Леонтий, - так она не против?
- Придурок, - даже пожалел его Макурин, - она же согласилась миловаться с тобой и слушать твои речи?
- Ну да, - немного стеснительно подтвердил Леонтий.
- Значит, согласилась, - уверенно сказал Макурин, - пора под венец, нечего тут разусоливать!
- Да? - вопросительно согласился парень, твердо веря в барина в то же время как-то сомневаясь.
- Не бойся, я уже за тебя во всем согласился, - сказал Макурин, - сегодня до обеда будем венчаться мы с Настей, а потом пойдут крестьянские свадьбы. Ты с Анютой будешь вторым. И хватит тебе робеть, ты же мужчина!
- Ох, поскорее бы уж! - откровенно закручинился парень.
«Откровенный телок, - удивился Макурин, - а внешне здоровенный парень. Как такое бывает?»
И это пройдет, - философски сказал Макурин скорее себе, чем для Леонтия и уже конкретно для него уточнил: - пойду сейчас хлопотать и для себя и для молодых крестьян. А ты ходи позади, будешь сопровождать.
Собственно, большинство хлопот были позади, священник готовился к таинству, бабы готовили праздничный стол. Но кое-какие мелочи еще были не разрешены, в первую очередь к «господскому венчанию». Где же он найдет в Березовом для Насти дворян?
Побегал и дажесвоему удивлению довольно легко нашел. Едва отойдя от помещичьего дома, наткнулся с кибиткой, в которой спешил к Андрею Георгиевичу фельдъегерь с бумагами от императора. Этот официальный посыльный был хороший знакомый при дворе и являлся дворянином. При чем даже не по чину или по ордену, а потомственный! А второй оказался Георгий, которого родители перед поездкой в Санкт-Петербург послали зачем-то к нему в поместье. Вот ведь, то неделями никто не ездит, а то как знали!
Само бракосочетание ему не то что не понравилось, но как-то поразило своей обыденностью. Словно и не божье таинство производили, а занозу вытаскивали. Конечно, господское венчание это не крестьянское. И священник старался, и в церкви все вещи были строго по православному канону, а все же не так.
Единственно, что приглянулось Андрею Георгиевичу (и его супружнице Насте), так это то, что когда священник проводил обряд и обратился к Богу, тот вдруг ответил им. Сначала где-то в церкви раздался слабый отзвук, словно где-то вдалеке раздались звуки трубы, затем всех находящихся накрыла волна тепла высокой радости и какого-то облегчения.
Окружающие стали странно косится на Макурина, а его жена негромко со странной интонацией сообщила, что у его мужа вокруг головы появился нимб. «Да ты у нас, наверное, святой!»
Андрей Георгиевич попытался было свести все к шутке, но и священник, и свидетели дворяне, и тем более крестьяне, кого допустили в церковь, все молча, или негромкими возгласами подтвердили это явление и Макурин сдался.
Ведь он уже был один раз так сказать на аудиенции у самого Бога. И ему вдруг показалось, что именно этим и отличаются святые – нимбом вокруг головы и приходом живым на небе. Значит, осталось получить только нимб.
Ведь не так ли?
Глава 17
На следующее утра он снова проснулся с чувством новизны. Но на этот раз она была с оттенком радости и оптимизма. Он, наконец, за две свои жизни сумел женится. Слава тебе яйца, дождался!
И жена его красавица и богачка, из доблестного дворянского рода. Да и он сам далеко не урод и не бедняк, и не из простонародья, ха-ха.
Андрей Георгиевич поднялся на локте и на этой высоте, нет, не птичьего полета, а существенно ниже, пожрал взглядом свою невесту. Да что там невесту, настоящую жену! Они не только обвенчались в церкви, но и с помощью прилетевшего и улетевшего фельдъегеря подали весточку в Зимний дворец. Уже муж и жена и сами, без императорской четы!
А жена у него прелестна, как она лежит, ах! Иные так встают в позу художнику. А она так естественно уже в постели и такая красавица. И все это его!
Не в силах сдержаться, он легкими поцелуями, чтобы не дай Бог не разбудить Настеньку, покрыл лица, потом шею, потом прелестные грудки.
Прекрасная жена его, конечно, была разбужена, но не обозлилась и даже не удивилась.
- Ах, как это прекрасно и романтично, проснуться в объятиях мужчины – мужа и он бы посыпал тебя поцелуями! - прокомментировала она немного хриплым со сна, но все равно чудесным голосом действия Андрея Георгиевича.
В постели они не смущались, ни он, ни она. Вот еще, законные же супруги, она – жена ему, он – муж! Господом Богом поклялись вчера в церкви и чего теперь, Господа будем стесняться?
Хотя Бога, конечно, сюда втаскивать нехорошо. Как говорится, либо трусы надо одеть, либо крест снять. Иначе нельзя. Обидишь еще Бога.
Куда, кстати, он убрал вчера, перед, так сказать, первой совместной ночью. Так сказать, поскольку близость у них уже была и чтобы он этого еще стеснялся! Да ни в жизть! Скорее, будет гордиться, что эта красавица теперь его.
Сноровисто одел крест. Иначе нельзя. Лучше трусы не надеть, но крест днем должен быть всегда! Таков нынешний дресс-код и не ему указывать аборигенам XIX века, как им вести себя.
- Если ты будешь приказывать накладывать завтрак на стол, то вели положить посолиднее. Что-то я сегодня голодна, - попросила она, видя его действия.
Еще бы, милая моя, ты не голодна. Он тоже готов хоть корову съесть. Знатно они ночью сегодня пошалили! он смачно чмокнул Настю в знак согласия, оделся и вышел из спальни. Леонтия сегодня здесь не было. Тоже был при исполнении, хи-хи. Молодая жена и тоже красавица. Если бы не любил Настю, фиг бы отдал Анюту! Была бы цветком его гарема!
Впрочем, пусть. Чего не быть, того не миновать, а гарема ему, православному, уже не видеть. И пусть другие помещики хвастаются, он чист, целомудренен и имеет прелестную жену!
- Вели завтрак приготовить хороший, как обед, - велел он Опросу, - кушать хочется. Но чтобы не валандались там. Через час чтобы все было на столе. А что не успеется, то
