Заязочка - Волшебное стекло

— Думаю, что ограничения в этот прибор несомненно будут введены, — заметил Риддл.

— Но вы ведь не можете быть уверены, что учли все, — сказала Петунья. — Может быть, очень важную роль должен сыграть тот, кто еще не родился. Или младенец, вроде моего племянника Гарри.

— А это здорово, что мы вас встретили, ребята, — сказал МакНейр, — надо этих умников озадачить. А то натворят невесть чего. Может, теперь хоть подумают.

— Эксперимент все равно будет, — сказал Риддл, — но я благодарен вам за эти соображения. Уверен, что Фламель предупредил коллег, но лишнее подтверждение не помешает.

— Честно говоря, инициативы Отдела Тайн выглядят жутковато, — проговорила Петунья.

— Ничего удивительного, — пожал плечами Риддл, — у них куча возможностей. Стирать пыль с редких артефактов и старых книг скучно. А многих соседство со всем этим может сподвигнуть на попытку создать что-то свое. Грустно сознавать, что предки превосходили тебя во всем. На самом деле, мисс Шервуд, иметь в предках кого-то вроде Маркуса Сигрейва или Салазара Слизерина, Юлиуса Принца или Мунго Бонама и не пытаться создать что-то, достойное их, даже несколько странно. Хочется быть именно достойным. А те, у кого таких предков нет, тоже хотят достичь чего-то и прославиться. А тут такие возможности.

— Но ведь это опасно, — сказал Северус.

— Магия сама по себе опасная штука, — развел руками МакНейр.

Они замечательно провели время, споря о тех или иных возможностях Отдела Тайн, впрочем, все это не мешало им наслаждаться вкуснейшими блюдами и вином.

— Лучше вам не аппарировать, — заметил МакНейр, когда все уже прощались. — Тут, вроде бы, можно камином воспользоваться.

Северус и Петунья так и поступили и вернулись в Хогсмит.

— А как ты обратно? — спросил он, когда они выбрались на улицу из почтового отделения.

— Тоже камином, — ответила Петунья.

— Это хорошо.

Они все еще держались за руки. Медленно темнело. Некоторые окошки уже светились теплым и живым светом свечей.

— Знаешь, — проговорила Петунья, — все-таки электрический свет другой. Он холодный какой-то.

— Ага, — согласился Северус, привлекая ее к себе.

Она обернулась. Он был выше ее ростом, и ей пришлось запрокинуть голову.

— Напиши, как пройдет ритуал, — тихо сказал он.

— Конечно, — она кивнула.

— Туни…

— Да?

Он смотрел на нее сверху вниз. Вокруг никого не было. Где-то на задворках заорал кот. В ответ залаяла какая-то собака.

— Туни…

Она смотрела ему в глаза. Он медленно-медленно наклонился к ней… И поцеловал…

Глава 32

Петунья замерла. Это было необычное и странное ощущение. Легкое, почти невесомое прикосновение чужих губ, а колени подгибаются, и голова начинает кружиться.

Северус обнял ее за талию и привлек к себе. Она уткнулась ему в грудь. Это казалось совершенно естественным и правильным. Его сердце билось глухо и часто, и ее словно бы пустилось вскачь. Она почувствовала, как он целует ее волосы, его дыхание обжигало.

Петунья медленно подняла руки и положила их на плечи Северуса. Он еще сильнее прижал ее к себе.

— Ты… ты ведь не против?

Она взглянула ему в глаза. Слова были не нужны. Через несколько секунд они вовсю целовались…

Расставаться не хотелось, но было уже поздно. Северус проводил Петунью до почтового отделения, откуда она переместилась камином в Годрикову Лощину, а сам отправился в Хогвартс.

Спускаться к ужину Петунье было страшно. Почему-то казалось, что родители моментально догадаются, чем она занималась. В этом не было ничего плохого или недостойного, в конце концов, они были помолвлены и собирались пожениться. Но Петунья была совершенно не готова отвечать на любые вопросы. Она сидела за туалетным столиком перед зеркалом и внимательно рассматривала свое лицо. Щеки горели, а губы были просто пунцовыми. И глаза блестели. Конечно, родители обо всем догадаются! Особенно мама. Петунья прижала ладони к пылающим щекам. Что же ей теперь делать? Тем более что ей очень понравилось целоваться. Это было так прекрасно и ново! И… приятно. Хотелось еще. Ох…

В дверь постучали.

— Туни! — послышался голос миссис Эванс. — Туни! Ужин готов.

— Сейчас, мама! Я сейчас приду!

Петунья поспешила в ванную и несколько раз плеснула себе в лицо холодной водой. Затем, еще раз придирчиво осмотрев себя в зеркале, спустилась вниз.

Мистер Эванс сосредоточенно шуршал газетой. Миссис Эванс хлопотала у плиты. Вкусно пахло жареной курицей. В большом кувшине пенился эль.

Родители ничего не заметили. С одной стороны это было хорошо, а с другой… внезапно немного обидно. Но так даже лучше.

До Хэллоуина осталось всего ничего, и Петунья полностью погрузилась в подготовку к ритуалу. Алтарю нужно было пожертвовать двух петухов: белого и черного. А потом закрепить результат собственной кровью. Слова, которые требовалось при этом говорить, были на древнесаксонском. Портреты покойных Сигрейвов несколько раз проверили, как будущая хозяйка их дома выучила текст. Петунье уже дурно делалось. Но зато все ударения расставлены в нужных местах, да и от акцента она избавилась.

— Все получится, — говорил Маркус, — главное — не волноваться. А сейчас я вас научу, как правильно выбирать подходящих петухов. Птицы должны быть здоровыми. Принося в жертву больных животных, мы наносим оскорбление тому, кому они предназначены. Итак, записывайте…

Петунья послушно все записала, хотя была уверена, что и сама справится с выбором. Противостоять напору портретов у нее не получалось.

Теперь ей не нужно было скрываться, она лично знала многих волшебников. Мистер Эванс расспросил соседей, и те рекомендовали фермера, который как раз и выращивал в том числе и жертвенных животных. Осталось только выбрать.

— Не волнуйтесь, мисс Шервуд, все будет в лучшем виде, — жена владельца фермы показала ей петухов, — смотрите сами. Мы с мужем своей репутацией дорожим, поэтому нас и рекомендуют. Птицу мы зерном откармливаем, как и положено. Травы добавляем. Все здоровы. А если вам козел нужен или баран, то только скажите. Можно и заранее заказать.

Петухи действительно выглядели великолепно. Их посадили в разные клетки. Фермерша приняла плату и протянула Петунье мешочек с зерном, чтобы было чем кормить птиц.

— Большое спасибо, миссис Джонс, — поблагодарила Петунья, — если мне еще что-нибудь понадобится, то я обращусь только к вам. И другим порекомендую.

Обоих петухов пока разместили в сарайчике с садовым инструментом. Миссис Эванс согласилась их кормить.

— Не волнуйся, Туни, занимайся своими делами. Я присмотрю.

И вот этот день настал. В этот раз поститься необходимости не было. Петунья переместилась в дом, совершила омовение, надела балахон из грубого полотна. Жертвенный нож она принесла из мастерской. Приближалась полночь.

Убивать этих петухов было куда легче. Да и силы в руках изрядно прибавилось. Жертвенная кровь щедро оросила старый алтарь, сразу засветившийся багровым светом. Теперь надо было угостить его своей кровью и проговорить формулу принятия.

В ответ алтарь полыхнул алым, потом свет на несколько секунд стал золотым. Дом слегка тряхнуло. И все было кончено. Эту ночь новая хозяйка должна была провести в доме, но ложиться в пыльную постель, где давным-давно не меняли постельное белье, не хотелось. Петунья устроилась в кресле у камина в большой гостиной.

— Замечательно все прошло! Просто замечательно!

Похоже, что уснуть не получится. Портреты не дадут. Но сегодня у нее была с собой корзинка с едой, а за ней и разговорами и время пройдет незаметно.

— Дожили! — проворчал Амадеус Сигрейв. — Хозяйке дома пришлось еду с собой приносить.

— Я завтра приведу домовиков, — сказала Петунья, раскладывая свои припасы на столике с янтарной инкрустацией, — они сделают большую уборку. И посмотрю, что там с припасами. Все же испортилось, наверняка. Кроме соли, разве что. И вина.

Амадеус на портрете показательно вздохнул. Петунья развернула сэндвичи: с курицей, с ветчиной и огурцами, с тунцом. Булочки с корицей, которые специально испекла миссис Эванс. Большой термос с крепким кофе. И бутылочка вина.

Петунья еще раз оглядела «натюрморт». Пожалуй, стоило принести чашку, бокал и тарелку, что ли. Пить кофе из крышки термоса, сидя за таким столиком, казалось настоящим кощунством. В буфетной, находившейся рядом с парадной столовой, было все, что только можно было представить. Фарфор, столовое серебро. И, разумеется, стекло.

Петунье было из чего выбирать, и вскоре изящная кофейная чашечка с блюдечком и ложечкой, блюдо для сэндвичей и тарелка для булочек были перенесены в гостиную и очищены заклинанием. Ну и, конечно, бокал. Золотой рубин с изящнейшей гравировкой.

— Бокал без сюрпризов, надеюсь? — спросила она.

Амадеус захихикал.

— Своих не травим. Ах, какая трудная была задача: придумать способ, чтобы яд реагировал только с одним сортом вина. Даже кувшин для Мунго оказалось проще сделать.