Монах Юкинага - Повесть о доме Тайра
Расстояние до веера было, пожалуй, чересчур дальним, и Ёити въехал в воду примерно на целый тан, но все же казалось, что от веера его все еще отделяют не менее семи танъов. А дело было в середине второй луны, примерно в час Петуха; как на грех, подул сильный ветер, высокие волны разбивались о берег. Ладья плясала на волнах, то поднимаясь, то опускаясь, да и веер на верхушке шеста не был неподвижным, а трепетал на ветру. Вдали, в море, Тайра, выстроив в ряд корабли, следили за испытанием; вблизи, на суше, Минамото, стремя к стремени равняя коней, смотрели во все глаза. И те и другие с замиранием сердца следили за волнующим зрелищем!
Зажмурил глаза Ёити и вознес в сердце своем молитву:
«Слава тебе, великий Хатиман, бодхисатва! Славьтесь и вы, боги родного края, — Онамути, Тагокоро, Такахиконэ и ты, Уцу-номия, великий светлый бог — покровитель моей родины, земли Насу в краю Симоцкэ! Молю вас, помогите послать стрелу в самую сердцевину этого веера, ибо если я промахнусь, то сломаю лук и покончу с собой, потому что не посмею взглянуть в лицо людям! Если угодно вам, чтобы я снова увидел родимый край, не дайте пролететь мимо моей стреле!»
И когда он открыл глаза, ветер немного стих, веер перестал трепетать, и стрелять стало удобно. Ёити достал гудящую стрелу «репу», вложил ее в лук и, что было сил натянув тетиву, со свистом спустил стрелу. И хоть был ёити невысок ростом, но стрела у него была длиной в двенадцать ладоней и три пальца, а лук — мощный. С протяжным гудением полетела стрела, так что звук разнесся над всем заливом, без промаха вонзилась под самую рукоять веера и сшибла его прочь с громким звоном. Стрела пала в море, а веер взлетел ввысь, в небо. Подхваченный порывами весеннего ветра, мгновенье-другое парил он в воздухе, сверкая в лучах заката, но в конце концов упал в воду.
Сияло вечернее солнце, алый веер с золотым кругом, увлекаемый белопенным потоком, трепетал на волнах, то всплывая, то погружаясь. Далеко в море Тайра от волнения стучали по дощатой обшивке своих судов, а на суше Минамото восхищенно шумели и стучали в колчаны в знак одобрения.
5. Боевой лук в волнах
Вдруг в ладье во весь рост поднялся пожилой воин в черном панцире с длинной алебардой на белом древке и, как видно, не в силах сдержать восторг, вызванный прекрасным зрелищем, принялся плясать на том месте, где все еще торчал шест. Ёсимори из Исэ приблизился к Ёити.
— Приказ полководца — сними его! — сказал он.
На сей раз Ёити вложил в лук простую стрелу, с силой натянул тетиву, и стрела, просвистев, поразила плясавшего прямо в голову, так что он кувырком покатился на дно ладьи. Ни звука не донеслось с моря, из стана Тайра, а Минамото опять зашумели, застучали в колчаны.
— Попал! — кричали иные; но другие говорили: — Бедняга!.. Тут, не стерпев обиды, три самурая Тайра высадились на берег.
Один держал щит, другой лук, у третьего была алебарда. Уперев щит в землю и укрывшись за ним[607], они стали звать:
— Эй, недруги, сюда!
— Скачите туда, лихие наездники, растопчите их! — приказал Ёсицунэ, и пятеро всадников — Сиро Мионоя, уроженец земли Мусаси, с братьями Тосити и Дзюро, Сиро из Ниу уроженец земли Кодзукэ, и Накацугу из Кисо, уроженец Синано, — с громким криком поскакали вперед. Из-за щита со свистом вылетела большая стрела с лакированным древком, украшенным орлиными перьями, поразила коня Дзюро Мионоя, скакавшего впереди, и вонзилась так глубоко, что ушла коню в грудь почти по самое оперение. Как падает опрокинутая ширма, так рухнул мгновенно конь, а всадник, перекинув ногу через седло, соскочил на землю и тотчас обнажил меч. Вражеский воин выскочил из-за щита и бросился на Дзюро, но тот, как видно, рассудив, что мечом не одолеешь длинную алебарду, пригнувшись, обратился в бегство, а враг пустился за ним вдогонку и уже почти настигал. Казалось, он вот-вот поразит бегущего алебардой, но нет — вместо этого, зажав алебарду под мышкой и протянув руку, он пытался ухватить Дзюро за пластины шлема, защищавшие затылок и шею. А тот бежал что есть мочи! Трижды пытался враг схватить Дзюро, и трижды это ему не удавалось, но на четвертый раз он крепко ухватил Дзюро за пластину. Дзюро вырывался, сопротивлялся и вдруг, одним взмахом короткого меча отрезав пластину в том месте, где она прикреплялась к шлему, снова пустился в бегство. Остальные четверо всадников, опасаясь, как бы не подстрелили под ними коней, не помчались на выручку, а издали следили за поединком. Наконец Дзюро подбежал к ним и, тяжко переводя дыхание, укрылся за конями товарищей. А противник бросил погоню, остановился, опираясь на алебарду, словно на посох, и, отогнув защитную пластину у шлема, громким голосом возгласил:
— Раньше вы слух обо мне слыхали, теперь воочию поглядите! Я тот, кого знают в столице даже малые дети и зовут храбрым Кагэкиё из Кадзусы! — И, назвав свое имя, он возвратился назад, к своим.
Тайра, воспрянув духом, закричали: «Не дайте подстрелить Кагэкиё! Вперед, следуйте за ним, молодцы!» — и на берег высадились еще две сотни их воинов. Загородившись длинным рядом щитов, составив их наподобие крыльев у курицы, чтобы один край щита заходил за другой, стали они звать и манить: «Эй, сюда, наступайте же, недруги!»
— Это обидно! — воскликнул Ёсицунэ и сам помчался навстречу. Впереди него скакали отец и сын Готоо, слева и справа — братья Канэко, а позади — юный Тасиро. Следом за ними с криком и воплями устремились остальные восемь десятков всадников Минамото. У Тайра не было коней, они выслали вперед рядовых воинов, привычных только к пешему строю, и теперь все эти челядинцы в страхе, как бы не растоптали их кони, поспешно попрыгали обратно в лодки.
А воины Минамото, разбросав щиты, как легкие дощечки для счета, окрыленные успехом, преследуя врага, на скаку въехали в воду, продолжая наступать и сражаться. Заехав глубоко в воду, бился и Ёсицунэ. Из вражеской ладьи высунули боевые железные вилы и уже несколько раз ударили его прямо по шлему, но вассалы Ёсицунэ мечами и алебардами всякий раз отводили вилы прочь, как вдруг — и как только могло такое случиться? — Ёсицунэ обронил в воду лук. Перегнувшись в седле, он старался хлыстом подтянуть лук поближе. «Оставьте, бросьте!» — твердили его вассалы, но он в конце концов все-таки поднял лук и, смеясь, вернулся к своим. Старшие воины осуждающе говорили:
— Досадное дело! Да урони вы сокровище, равное тысяче или даже десяти тысячам луков, разве стоит оно того, чтобы рисковать жизнью?
— Я поступил так не потому, что дорожу луком! — отвечал Ёсицунэ. — Будь у меня мощный лук, согнуть который под силу разве лишь двоим или троим людям, или такой же огромный лук, какой был у дяди моего Тамэтомо[608], я нарочно уронил бы его, чтоб враги подобрали… Но не хотел я, чтобы враг поднял слабенький лук и насмехался: «Глядите, вот, оказывается, каков лук у Куро Ёсицунэ, военачальника Минамото!» Это был бы позор для меня! Оттого я и готов был вернуть его ценой жизни! — И, услышав такие слова, все воины Минамото пришли в восхищение.
Меж тем стемнело, лодки Тайра уплыли далеко в море, а воины Минамото возвратились на берег и раскинули боевой стан на горах и в долах между селениями Мурэ и Такамацу. Уже трое суток они не спали; третьего дня, покинув гавань Ватанабэ, не сомкнули очей, всю ночь качаясь на бурных волнах; вчерашний день провели, сражаясь в Кацууре, заливе Победы; потом всю ночь напролет скакали верхом через горный перевал Накаяма, и наконец сегодня опять пришлось им весь день сражаться. Теперь, устав до изнеможения, уснули они мертвым сном, подложив под голову кто нарукавник панциря, кто шлем, кто колчан. Не спали только Ёсицунэ и Ёсимори из Исэ. Ёсицунэ, поднявшись на холм, глядел вдаль, высматривая, не крадется ли враг, а Ёсимори, притаившись в лощине, прислушивался, не собираются ли недруги нагрянуть внезапно ночью, и готовился прежде всего стрелять в брюхо вражеским коням.
А Тайра и впрямь хотели послать войско во главе с Норицунэ, правителем Ното, чтобы застать врага врасплох, ночью. Но пока Морицугу из Эттю и Мориката из Эми спорили о первенстве в предстоящем сражении, ночь сменилась рассветом и время было упущено понапрасну. А ведь стоило им нагрянуть, разве устояли бы Минамото? Но нет, так и не собрались Тайра в поход — еще одна роковая ошибка на пути к гибели неизбежной!
6. Битва в заливе Сидо
С рассветом корабли Тайра уплыли к заливу Сидо, в том же краю Сануки, а Ёсицунэ, отобрав из трехсот своих всадников самых отважных воинов на самых могучих конях, погнался по суше за ними следом. «Враг малочислен, — завидев его дружину, решили Тайра. — Окружим их и уничтожим!» И снова больше тысячи человек высадились на берег и с криками, воплями ударили на воинство Минамото. Как раз в это время на подмогу к Ёсицунэ подоспели две с лишним сотни всадников, еще остававшихся в Ясиме. Заметив их приближение, Тайра подумали: «О ужас, это прибыло следом все великое воинство Минамото! Если они окружат нас, мы погибли!» — и, поспешно вернувшись на корабли, опять обратились в бегство, поплыли, сами не зная куда, вверившись ветру, увлекаемые морским течением.
