Unknown - Unknown
На следующий же день Темань зашла в издательство и расторгла договор о сотрудничестве. Сперва она хотела сделать это письмом, но потом всё-таки заглянула туда лично. На все уговоры она ответила коротко и жёстко:
– Боюсь, у нас с вами слишком разные взгляды, чтобы поддерживать какие бы то ни было отношения.
«Не люблю доносчиков», – добавила Темань про себя. Самым неприятным было то, что издавалась она там уже давно, налаженное дело разрушилось в одночасье. Но уходила она не в никуда: другие печатные дома уже давно пытались переманить её к себе.
Вскоре ей принесли обитую алым бархатом коробку в форме сердца. С белоснежной атласной подкладки в глаза ей ослепительно сверкнуло бриллиантовое ожерелье изумительной красоты: камни располагались в виде лиственного узора, так что ожерелье имело вид оплетающего шею венка. О цене этого сокровища и подумать было страшно, Северга никогда не смогла бы подарить Темани подобное... Впрочем, в следующий миг Темань нахмурилась с глухой болью и досадой: она уже давно не носила нарядов с открытой шеей, а значит, о таких украшениях следовало забыть навсегда. Но не примерить это великолепие хотя бы дома перед зеркалом она не могла.
В высоком зеркале на дверце платяного шкафа отражалась золотоволосая красавица в белом полупрозрачном неглиже. Её длинную шею окутывал бриллиантовый лиственный венок, который полностью закрывал шрамы. Верхняя часть ожерелья была изготовлена наподобие ошейника, с которого спускалась алмазная бахрома, а нижняя лежала на груди царственно и богато. Пожалуй, слишком богато, даже вызывающе, в духе Санды. Такой перебор с роскошью и дороговизной был не во вкусе Темани, хотя украшения она любила и носила – на запястьях, пальцах, в ушах и волосах. Но – поскромнее, потоньше, дабы подчёркивали и дополняли образ своей носительницы, а не затмевали его собой.
Из-под белой подкладки торчал бумажный уголок. Темань вынула её и развернула записку.
«Прекраснейшей из женщин моего государства. Хочу увидеть это на тебе в моём загородном доме в следующий вторник. Там не будет никого, кроме нас. Постарайся в этот день освободиться до семи вечера, за тобой прибудет повозка».
До вторника у неё было достаточно времени для размышлений. В чёрную повозку с гербом она садилась с твёрдым решением предпочесть взятие под стражу и казнь.
Загородный дом Дамрад снаружи выглядел мрачно, сложенный из обычного, не светящегося серого камня. Его окружал обширный парк со старыми деревьями, протянувшими свои кривые и узловатые, толстые ветви к угрюмым, сеющим мелкий дождик тучам. Он походил на жутковатый, дремучий лес.
Дамрад ждала её в гостиной с высоким, уходившим в темноту потолком. В огромном камине полыхал огонь, а шаги Темани приглушал мягкий ковёр. Встав ей навстречу с кресла, Владычица окинула её цепким, жадным взглядом, который не делали теплее даже отблески рыжего пламени. Обойдя Темань кругом и полюбовавшись ожерельем, она поцеловала её запястье и изрекла:
– Если бы все враги государства были столь же обольстительны, борьба с ними превратилась бы для меня в праздник.
– Государыня, я хотела сказать... – начала Темань.
Властный взмах руки Дамрад велел ей смолкнуть.
– Всё, что ты хотела сказать, оставь при себе.
Владычица сняла со стены меч с осыпанной драгоценными камнями рукоятью и протянула его Темани, держа обеими руками. Та изумлённо содрогнулась и отступила на шаг.
– Что это значит, государыня? Я не люблю оружие и боюсь его...
– Возьми! – В голосе Дамрад звякнула сталь приказа.
Темани пришлось принять из её рук тяжёлый, холодный клинок. А Дамрад вдруг опустилась перед ней на колено, склонила голову и сказала:
– Руби!
– Государыня, я не понимаю... – залепетала Темань.
– Что здесь непонятного? Руби мне голову, прекраснейшая из женщин. Разве не этого ты так хотела бы в глубине души?
Темань затрясло мелкой дрожью. Не так она представляла себе сегодняшнюю встречу и не понимала, к чему Дамрад разыгрывала это представление. Дыхание сбивалось и рвалось, непривычная к оружию рука не удержала клинок, и тот упал на ковёр.
– Отчего же ты не нанесла удар, драгоценная Темань? – без усмешки спросила Дамрад, по-прежнему стоя на колене и глядя на свою гостью снизу вверх.
– Я прекрасно понимаю, что если сделаю это, меня тут же схватят и казнят, – пробормотала та, еле ворочая языком. – Твоя охрана не дремлет, клинок даже не успеет коснуться твоей шеи – я буду уже мертва.
– А какая тебе разница, как умереть? – выпивая её душу взглядом, хмыкнула правительница Длани. – Ты ведь уже решила для себя, что сложишь голову на плахе, не так ли?
Дрожь усилилась, Темань охватила слабость, но Дамрад не позволила ей упасть – подхватила и усадила в кресло рядом с жарким огнём.
– Это было небольшое испытание, милая Темань, – усмехнулась она. – Твоя родительница спала и видела, как моя голова упадёт с плеч, но твоя рука не способна нанести удар. Впрочем, безрассудной смелости и у тебя хоть отбавляй... Ты ведь пришла, чтобы отказать мне в моей небольшой просьбе, верно? Так вот, не торопись с ответом. Да, ты заставляешь мою кровь бурлить, но я обладаю достаточным терпением и выдержкой, чтобы насладиться неспешной игрой.
Холодная, почти бесчувственная рука Темани еле ощутила прикосновение губ Дамрад.
– Не откажись отужинать со мной, раз уж ты здесь, – сказала Владычица с колкими искорками в зрачках.
После ужина она предложила Темани остаться ночевать, но та, едва шевеля бескровными губами, твёрдо ответила отказом. Остаться с Дамрад ночью под одной крышей? Даже мысль о смерти не так страшила её.
– Как тебе будет угодно, – сухо молвила Дамрад, допив последний глоток вина и отставив в сторону бокал. – Утром тебя отвезли бы домой, но раз ты не хочешь остаться, тебе придётся добираться самой. Повозку сюда вызвать нельзя, а в здешних окрестностях ты вряд ли её поймаешь, они тут не ходят. Останется лишь идти пешком.
– Хорошо, я пойду пешком, – не задумываясь, ответила Темань. Она ощущала себя вымотанной, выжатой досуха, словно целый день провела на ногах, в суете, делах и заботах.
Кутаясь в плащ, она шагала по мрачной аллее под причудливо сплетённым шатром голых веток, когда её бесшумно догнала повозка с гербом. Одетый в чёрное слуга-телохранитель соскочил с запяток и услужливо распахнул перед Теманью дверцу. Из глубины повозки на неё с усмешкой смотрела Дамрад.
– Гордячка... Ну что мне с тобою делать? Садись, мы отвезём тебя домой. – Владычица показала на место рядом с собой.
– Благодарю, государыня, я прогуляюсь пешком. – И Темань, обойдя повозку, зашагала дальше.
– Темань! – властно и жёстко окликнул её голос Дамрад. – Вернись!
Слуга мягко преградил путь и, вежливо тронув Темань за локоть, тихо и вкрадчиво сказал:
– Госпожа, прошу, сделай так, как велит Её Величество. Присаживайся.
Темани пришлось забраться в обитое алым бархатом нутро повозки. Она сидела с закрытыми глазами, опустошённая, усталая, растоптанная, разбитая вдребезги. Хорошо хоть в дороге Дамрад молчала и не донимала её требованием беседовать: способность Темани связно и разумно говорить пребывала в глубокой спячке, словно зажатая стенками тесного, тёмного гроба.
Дома её ждала корзина фруктов из дворцовой оранжереи и коробка её любимых пирожных. Сняв ожерелье, Темань бросила его в футляр и заперла в ящике письменного стола.
– Дом, приготовь купель.
Хоть Дамрад не тронула её и пальцем, но Темани хотелось смывать с себя эту встречу бесконечно.
Нескончаемое, невыносимое противостояние продолжилось: Дамрад появлялась всюду, куда бы Темань ни отправилась по заданию редакции «Столичного обозревателя». Она пыталась затесаться в самую гущу гостей, надеясь, что в окружении толпы народа Дамрад не осмелится развязно вести себя с нею, но правительницу Длани ничто не останавливало. Пару раз за вечер она обязательно подходила к Темани, чтобы пригласить на танец или церемонно и нежно облобызать руки, а от её ядовито-сладострастного, пристального взгляда невозможно было спрятаться нигде. Она смотрела на Темань столь многозначительно, внимательно и жадно, с такой загадочной полуулыбкой, что в голову стороннего наблюдателя невольно могла закрасться мысль, будто они состояли в тайных отношениях. Её знаки внимания не оставались незамеченными для общества; дошло даже до того, что на светских приёмах к Темани подходили посланники Дамрад, осыпали её с головы до ног цветами и подносили драгоценности. Украшения эти Темань однажды отправила назад дарительнице, но вскоре шкатулка пришла обратно с вложенной запиской:
«Не пытайся возвращать мои подарки, этим ты оскорбляешь меня. Пока ты пользуешься моей благосклонностью, но моя милость может легко смениться и гневом. А ты хорошо знаешь, чем мой гнев чреват».
