По невидимым следам - Матвей Наумович Медведев
— Итак, Павел Ильич, — сказала Беленькая на очередном допросе, — вы получили в день выдачи зарплаты шестьдесят девять рублей. Однако в вашем письменном столе оказалось еще шестьдесят рублей: они лежали под книгой. Помните? Что это за деньги? Откуда они?
— Эти деньги не мои, они принадлежат дочери жены, — не моргнув глазом, ответил Ильин. — Люсенька дала их мне, чтобы я купил ей туфли. Молодая женщина, естественно, хочет одеться получше. А на остальную сумму я должен был приобрести садовый инструмент.
— А те деньги, что оказались у вас дома?
— Тоже Люсины.
— Не крутите, Ильин, — не выдержав, резко сказала Беленькая, которую возмутила эта явная ложь. — У нас есть неопровержимые доказательства, что вы говорите неправду, — уже спокойным тоном продолжала она. — Вот, глядите!
Щелкнул замок портфеля — и на столе появился фотоснимок, сделанный научно-технической лабораторией. Точнее, это был целый ряд фотоснимков, склеенных воедино, так что получилась одна большая таблица. На ней отчетливо виднелись деньги, бумажные купюры на общую сумму 232 рубля.
— На всех этих купюрах имеются пометки, — продолжала Беленькая. — Они были сделаны мною накануне выдачи зарплаты. Специально для вас, Павел Ильич, для того, чтобы уличить вас в получении взяток, в подлости, в стяжательстве. Зарплата выдавалась одиннадцатого числа, и в тот же день у вас появились эти деньги. Шестьдесят девять рублей — ваша зарплата, все же остальное — это взятки, полученные от гардеробщиков. Признаётесь?
Да, больше врать Ильин не мог. Он был изобличен, приперт к стене фактами, имевшимися в руках у следователя. И ему ничего не оставалось, как опустить голову.
— Вы ловко сработали, — глухо промолвил он, — я этого никак не ожидал. Конечно, эти деньги не мои, а моих подчиненных, гардеробщиков. Очередная «подать».
— Сколько вы получили за все это время денег? — спросила Беленькая.
— Около десяти тысяч рублей.
Беленькая могла бы сказать взяточнику, что у нее есть и другие улики против него. В частности, при обыске в квартире Ильина она нашла клочки писем, полученных директором комбината от старого гардеробщика Киршенбаума. Беленькая восстановила эти письма и прочла. Из них она узнала, что Киршенбаум тяжело заболел, оказался без работы и без средств и ему ничего не оставалось, как просить, чтобы Ильин вернул ему деньги, которые когда-то получил с него.
Беленькая отыскала старика, пригласила его в прокуратуру. Киршенбаум подтвердил, что систематически передавал Ильину часть денег, которые получал, работая в гардеробе.
— Начиная с пятьдесят шестого года Ильин ежемесячно получал от меня по двадцать рублей. Это настоящий кровосос. Попробовали бы вы ему не дать денег. Вы бы горько наплакались.
Вот в какого наглеца превратился Павел Ильич, бывший директор комбината «Трудпром» № 3. А ведь когда-то, до войны, он был честным, порядочным человеком. Честно, добросовестно трудился он и после войны. Но продолжалось это недолго. Вскоре сбился Павел Ильич с правильного пути. Завелся в нем червь стяжательства. Чтобы иметь лишние деньги и вкушать «радости жизни», Ильин не останавливался ни перед чем.
Как руководитель комбината «Трудпром» № 3, он должен был вести непримиримую борьбу против отвратительной привычки некоторых гардеробщиков брать чаевые. Вместо этого Ильин сам протягивал руку за взяткой, заставляя тем самым подчиненных еще усерднее выпрашивать подачки у тех, кого они обслуживали, — посетителей ресторанов, кафе, парикмахерских. Им нужно было ублаготворить своего «хозяина», не навлечь на себя его гнев. Но не только чаевые брал Павел Ильич. Он отнимал у людей даже то, что они зарабатывали честно. «Деньги не пахнут», — цинично заявлял он.
Беря взятки, Ильин разлагал коллектив, ронял авторитет руководителя советского учреждения. По существу, он совершил преступление против Советской власти, против всего нашего общества, в котором взаимоотношения между людьми, между начальником и подчиненными, строятся на деловой основе, на уважении друг к другу, сплоченности. Ильин же с помощью бесстыдного вымогательства, денежных поборов оказывал лишь развращающее влияние на людей.
Вот до какого морального падения может порой дойти человек!
ПРЕДЕЛ САМООБОРОНЫ
Самооборона — это ситуация, при которой человек вынужден защищать себя или других от нападения бандита или хулигана. Где ее предел? Это, пожалуй, один из наиболее сложных для следственного работника вопросов. По этому поводу много спорили и еще спорят иногда юристы. Не так давно считалось, что средства отражения не должны превышать средств нападения. Выходило, что если двое здоровых детин избивают одного кулаками и ногами, то обороняющийся может применять для отражения только кулаки и ноги. Ничего больше! И упаси боже пустить в ход, скажем, палку или нож, пусть даже тебе угрожает смертельная опасность. Из-за этого происходило много недоразумений. Бывало, что на скамью подсудимых попадал не преступник, а человек, вся вина которого состояла в том, что он от этого преступника оборонялся.
Время внесло поправку в понятие о самообороне. Человек имеет на нее право — так решили теперь советские юристы. Правда, существует известный предел. Как же его определить? Где та грань между допустимостью необходимой обороны и ее превышением? Вот задача, которая подчас потруднее, чем любая шахматная, и решать ее приходится прежде всего следователю.
Еще Достоевский сказал:
«Всякое преступление, как только случается в действительности, тотчас же обращается в частный случай, совершенно не похожий ни на что прежнее, на все юридические формы и правила».
С одним таким случаем следственным работникам Ленинграда пришлось столкнуться несколько лет назад. Происшествие, о котором пойдет речь, произошло на Васильевском острове.
В один из ноябрьских вечеров на тихой Кожевенной линии раздались два выстрела. И тотчас же вслед за ними последовал телефонный звонок в милицию:
— Муж убил неизвестного человека. Приезжайте быстрее вместе со скорой помощью, — взволнованно сообщил женский голос.
Была непогода. Ветер раскачивал подвесные фонари, и от этого по неширокому дворику одного из домов на Кожевенной линии, куда приехали следователь и врачи, перебегали тревожные тени. На нижних ступенях лестницы, ведущей в небольшой двухэтажный домик, лежал труп мужчины. Человек был убит выстрелом из охотничьего ружья. В кармане его пиджака следователь обнаружил документы, из которых узнал, что убитый — А. Г. Флидлер, житель поселка Вырица, работавший заливщиком цистерн на железной дороге. Как он попал сюда и для чего — это еще предстояло выяснить. Пока же следователь занялся убийцей.
Ему не пришлось тратить время и силы на его поиски. Убийца и не думал скрываться. Наоборот, он сам попросил жену вызвать милицию, следователя, отдал ружье, из которого был сделан роковой выстрел, и теперь подробно рассказывал о том, что произошло. Оставалось только
