Алекс Бринер. Последний ранг. Том 2 - Анна Кондакова
Чекалин поднялся, сделал небольшую паузу и произнёс веско:
— Ты помог нам и рискнул, Алексей. А мы не любим оставаться в долгу.
— Дом, лаборатория и бизнес? — ещё раз уточнил я, чтобы убедиться, что не ослышался. — Дом на Белом Озере?
— Нет, — покачал головой генерал. — Этот дом уже давно не принадлежит роду Бринеров. Я имел в виду дом в Трувором Посаде, где жили твои родители.
Чекалин заметил, как я удивлён, и улыбнулся уже не так скупо.
— Жан Николаевич уже подготовил для тебя все документы по восстановлению прав и наследства. Теперь ты и твоя сестра — законные владельцы всего, что я перечислил.
Через минуту передо мной на стол легли документы.
Я нахмурился, бегло изучая их глазами.
Почему Эсфирь никогда не говорила мне о том, что у Бринеров был бизнес, лаборатория и дом? И пусть это не особняк на Белом Озере, но всё же собственное жильё. Причём не в самом бедном районе города.
— Мы предлагаем тебе переселиться туда, — добавил Чекалин. — Охрану обеспечим. Академия, к сожалению, не самое безопасное место, как выяснилось. Но учиться тебе всё равно будет нужно. И по Пути Динамис, и по Пути Сидарха. Мы, конечно, заменим тебе Лавра, это всё-таки голем, а не человек и поэтому…
— Нет, — перебил я его. — Оставьте Лавра. Он хороший учитель.
Чекалин с интересом посмотрел на меня.
— Неожиданно, но ладно. Тогда Лавр обновит твоё расписание с учетом последних событий.
Я поблагодарил Чекалина, но вспомнил ещё об одном человеке, которому хотел бы сказать «Спасибо».
Надо было навестить профессора Троекурова, вернуть долг за кинжал и заплатить за мечи из его музейной коллекции. Оружие из «Мануфактуры Севера» в очередной раз спасло мне жизнь, и я был за это благодарен. К тому же, хотел обсудить кое-что насчёт бизнеса.
Когда я наконец вышел от Чекалина и отправился обратно в Академию, то первым делом проверил Эсфирь.
У двери комнаты стоял «дядя Серёжа», и теперь я мог на него положиться — это был надёжный боец. Жаль, Ипполита рядом с ним уже не было.
Зайдя в комнату, я застал занятную картину.
Эсфирь сидела в кресле и опять изучала документы из чёрной папки, а на подлокотнике сидел Абубакар (я оставил его с ней на всякий случай).
Они вместе напевали песенку.
Абу покачивался на подлокотнике, да ещё и мурлыкал, а такое он делал очень редко, почти никогда, а Эсфирь пела:
— Светит солнце для друзей, для друзей!
— Ура-а-а! — самозабвенно добавлял фантом.
— Подпевает соловей, соловей!
— Ура-а-а!
Увидев меня, заходящего в комнату, они перестали петь и замерли.
— Хозяин, — хмыкнул Абу, — почему у меня ощущение, что ты что-то хочешь нам сказать?
— Алекс, — с тревогой уставилась на меня Эсфирь, — что-то случилось?
— Случилось, — с улыбкой произнёс я. — Собирайся. Мы едем домой.
Книга 2
Эпизод 4
Дом учёных Бринеров оказался самым маленьким и скромным среди особняков Труворова Посада.
Но лично мне было всё равно, как он выглядит.
Это было собственное жильё, а не комната, в которой ты от кого-то зависишь. Но самое занятное, что дом находился неподалёку от жилища Виринеи и её злосчастной оранжереи.
Я и Эсфирь стояли напротив кованой калитки и смотрели на двухэтажное строение из белого и красного камня в стиле петровского барокко, без пышной лепнины на фасаде, со строгими чертами. Две витых колонны возвышались над входом, арочные двери и окна были украшены красной мозаикой.
Эсфирь до сих пор не могла поверить, что она сможет туда войти.
— Почему ты никогда не говорила, что хочешь домой? — спросил я, подталкивая её ближе к калитке.
— Зачем говорить о том, что мы потеряли? — насупилась Эсфирь. — О родителях же мы не говорим, уже целый год.
А ведь она была права.
Мы с ней никогда особо не говорили о родителях Алекса. Я думал, что Эсфирь больно о них вспоминать, но теперь сам предложил:
— Если хочешь, будем говорить. Ты мне расскажешь о них, вспомним вместе, какие они были.
— Правда? — повернулась ко мне Эсфирь. — Ты же сам мне запрещал про них говорить.
— А теперь не запрещаю.
Она слабо улыбнулась, стиснула ключ от дома и подошла к калитке, осторожно дотронулась до неё пальцем.
— Вот прямо можно войти, да? Как будто мы тут живём?
Я сам взялся за калитку и распахнул её перед Эсфирь.
— Мы и так тут живём. Дом принадлежит нам. Родители бы точно этого хотели.
После моих слов она рванула во дворик, совсем небольшой и за год заросший сорняками, промчалась по траве, заскочила на крыльцо с белыми перилами и остановилась у дубовой двери с красной мозаикой.
— Ну давай! Входи уже! — крикнул я, впуская за собой охрану и закрывая калитку.
— Привет, мама, папа! — громко поздоровалась с домом Эсфирь и вставила в замочную скважину ключ.
Но как только она вошла, послышался отчаянный визг.
Я рванул через дворик к дому, влетел на крыльцо и через пару секунд был уже рядом с Эсфирь. Она стояла посреди гостиной и… ничего.
Вообще ничего.
Она просто стояла и смотрела на гостиную и мебель, покрытую чехлами и пылью.
— Что случилось? — Я перевёл дыхание, сжимая в руках оба меча.
— Ничего, — как ни в чём не бывало, ответила Эсфирь. — Это я так… от радости. Ну и потому что придётся много убираться.
Я пробурчал себе под нос непонятное слово и вогнал мечи в ножны. Когда-нибудь эта девчонка доведёт меня до сердечного приступа.
Хотя кое в чём она не ошиблась — убираться придётся.
За год всё в доме заросло пылью, мыть не перемыть.
— Подождём до понедельника. — Я пихнул Эсфирь плечом. — К нам должна прийти уборщица.
— Ну да, — мрачно поморщилась девочка. — О-о-очень плохая уборщица.
Она засучила рукава и ещё раз оглядела большую гостиную.
— Ну как можно ждать понедельника ради уборщицы и жить в пыли? Мужчины такие лентяи. К тому же,
