Шествие богов - Артём Курамшин
Слежку за собой я заметил почти сразу как вышел из Башни Художника. Не могу сказать, что беспокоило.
Во-первых, на расстоянии пары десятков метров за мной следовала машина с Диггером, который, сославшись на приказ де Ловерга, наотрез отказался оставлять меня в одиночестве: гарант безопасности, на незнакомой планете без провожатых нельзя.
Во-вторых, за мной могут следить местные спецслужбы, и в этом нет ничего странного: вполне возможно, они наблюдают за всеми приезжими.
В-третьих, опыт показывал, что куда ни прилети, везде возникает очередь из желающих встретиться с инспектором, как по служебным, так и по личным вопросам. И это тоже понятно: довольно часто замученное чёрствостью местных чиновников население видит в тебе представителя могущественной Земли, ищет понимания и помощи. Личность инспектора ЦУР не афишируется, но никем не скрывается — при желании можно выйти на контакт. Большая часть вопросов и просьб, с которыми ко мне обращаются, не имеет прямого отношения к моим служебным обязанностям, зато составляет яркую картину происходящего на планете, что, в принципе, немаловажно.
Ну и, наконец, в-четвёртых: девушка в сером деловом костюме не вызывала серьёзных опасений. Всего лишь неумело делает вид, что рассматривает вывески на зданиях, и упорно следует за мной уже три или четыре квартала. Наверняка из доморощенных конспирологов.
Мне показалось, что её смущает присутствие Диггера, поэтому решил не форсировать события. Разумнее — подождать, что предпримет дальше.
Так вот, шоу с миражами, надо признать, было весьма оригинальной идеей. В памяти отыскалось, правда, парочка подобных случаев, но тут куда эффектнее: гигантские фигуры в разных уголках планеты. Прошлись по центральным улицам и бесследно исчезли. Настолько нелогично и загадочно, что дух захватывает.
Как я понял, нашёлся некий умник, который догадался, что направления движения «странников» сходятся в одной точке — за тысячи километров от мест появления фигур, в тайге. В отчёте де Ловерга говорилось о площадке с вырубленным лесом и какими-то техногенными артефактами, которым поклонялись фанатики. Туда-то и потянулись всякие полубезумные проповедники…
«Кстати, надо бы поподробнее изучить мифологию их воззрений», — подумал я. Всегда интересовался культами с постиндустриальным орнаментом.
Тот факт, что команда де Ловерга не смогла выяснить, кто именно создал миражи и управлял ими, говорит о мягкотелости. Понятно, что человек, признавшийся в этом, автоматически взял бы вину на себя. Организация беспорядков на религиозной почве — это уже другая статья уголовного кодекса, с другими сроками, но людям де Ловерга нужно было действовать пожёстче. Пытки, конечно, запрещены и абсолютно не приемлемы, но есть ведь меры психологического воздействия, которые допустимы при проведении допросов подозреваемых в особо тяжком экстремизме…
Всё-таки решил выяснить, не следят ли за мной представители местных спецслужб. Остановился и подождал Диггера. Увидев, что я с ним разговариваю, девушка в костюме развернулась и сделала несколько шагов в противоположную сторону.
Диггер связался с кем-то по видеофону и после двухминутного разговора на не понятном мне профессиональном жаргоне сообщил, что в организации слежки никто не сознался. Я поблагодарил и продолжил свой бесцельный путь.
На некоторое время потерял из виду светловолосую преследовательницу, однако лишь на пару кварталов. Через десять минут девушка появилась снова, а я вернулся к событиям минувшего дня.
Предположения де Ловерга относительно причин, побудивших фанатиков убить Джонсона, казались вполне правдоподобными. Сюжет известен, я бы даже сказал — банален.
Вообще, поведение террориста — это всегда неожиданность. Загнанный в угол фанатик может выстрелить в спину своему помощнику в любой момент. Его подозрения во многом иллюзорны и далеко не всегда основываются на логике.
Правда, осуждённый за убийство Джонсона мотивы своего поступка не раскрыл, более того — вины не признал, но это, опять же, говорит о недостаточной компетентности сотрудников де Ловерга. Как бы там ни было, доказательств виновности некоего Маринера оказалось более чем достаточно, и правосудие восторжествовало.
«Вот ещё вопрос», — отметил я. Надо бы изучить досье этого самого Маринера. Неплохо бы составить психологический портрет, чтобы было что показать шефу.
В целом, всё это казалось мне не особо существенным. Вопросы, на которые не смог ответить де Ловерг, сейчас уже вряд ли кого интересуют — разве что шефа. Но раз уж выпало поторчать на Конкордии, должен же что-то делать!
Я слегка подустал. Прогулка притомила, и решил где-нибудь посидеть. Кроме того, жаль симпатичную попутчицу, которая пыталась найти возможность пообщаться, да всё безрезультатно.
Весьма кстати навстречу попалось кафе. Попросил Диггера хоть тут оставить меня в покое, на что тот нехотя согласился и вкратце проинструктировал о нормах поведения в заведениях Конкордии.
Внутри я присел за столик, заказал чашку чая и салат с местным названием. Кафе было уютным и практически ничем не отличалось от земных забегаловок: барная стойка, суетящиеся официантки, посетители, поедающие фаст-фуд.
Как и ожидал, через несколько минут появилась таинственная незнакомка. Она оглядела помещение и, обнаружив меня, торопливо подошла к столику.
— Ни о чём меня не спрашивайте, — почти шёпотом проговорила девушка в деловом костюме. — Но поверьте, это крайне важно.
После чего положила передо мной сложенный вдвое лист бумаги и так же стремительно покинула кафе.
Я и бровью не повёл: настолько обыденной была ситуация. В послании наверняка содержится информация о каком-нибудь местном «заговоре» — с участием как минимум губернатора или мэра города.
Даже улыбнулся и развернул листок, в котором прочёл следующее:
«Есть важная информация о смерти Джонсона. Де Ловерг обманывает вас. Не говорите ему ничего.
Австрийская набережная, 21, бар «Пропавший звездолёт», 14 квинтабря 362 года, 21.00.
Альбатрос».
Ради приличия перечитал два раза, задумался.
Лаконично, но вполне понятно. Расчёт на то, чтобы заинтриговать возможностью получить сведения по важному для меня делу. Де Ловерга, естественно, очернили и представили коварным вруном. Предсказуемо и избито. Классика жанра.
Конкордийцы последовательны в устройстве быта — назвали месяцы своего календаря производными от латинских числительных. Квинтабрь соответствует пятому месяцу. С какого года начинается их летоисчисление, я
