Столкновение - Герман Подкупняк
«Еще одна забота»,— подумал раздраженно, но дыры на куртке вернули его воображение в карьер, к горящей машине. Плотников опять увидел перед собой черное от крови лицо водителя, его беззвучно шевелящиеся губы. И взгляд, полный укора...
— Если бы ты видел, как он на меня посмотрел перед смертью. К тебе взывают о помощи, а ты бессилен.— Плотников надел куртку и решительно направился к двери. На пороге остановился.
— Ты, конечно, делай как знаешь, а я все равно доберусь до тех, с кем Сабинин пил.
— Пал Антоныч, извините мое пижонство. Я, грешным делом, своей «капитуляцией» вас распалял, а себя проверить хотел: убежден ли я на все сто, что обстоятельства этой аварии подозрительны, или мы навыдумывали невесть что. По правде говоря, у нас в угрозыске, как правило, многие происшествия понятны, никакой таинственности, а ведь тоже тянет покопаться в сложном деле, показать, чего стоим. Честолюбие в каждом из нас сидит. Разве нет, а? Что мы будем за сыщики без честолюбия?
Плотников кивнул, ожидая продолжения, а Гостев вдруг умолк, пораженный внезапной догадкой.
— А не покончил ли Сабинин с собой? — хриплым от волнения голосом произнес лейтенант.— Допустим, что оказался в безвыходной ситуации. Как вы на это смотрите?
Плотников помолчал.
— Допустим. Но чтобы направить машину в карьер, вовсе не обязательно пить водку. Решил — значит, решил.
— А если для храбрости? — не сдавался Гостев.
— Почему в таком случае он не оставил никакой записки? — не согласился Плотников.— Зачем же людям загадки загадывать, если он хотел что-то доказать своим поступком?
— По правде говоря, я тоже сомневаюсь, но поработать и в этом направлении придется.
Плотников согласился без энтузиазма. По его мнению, сначала следовало установить причину выпивки. Она должна быть исключительной, коли серьезный человек пошел на это, зная, что ему придется вести машину.
— Ладно, Юра, побереги силы, завтра что-нибудь надумаем.
Утром, стоя почти на одной ноге в переполненном автобусе, Плотников пожалел, что ему пришлось облачиться в утепленный темно-желтый плащ. Будь он в форме, остановил бы любую попутную машину и быстро добрался до райотдела.
Наконец он увидел в окно шпиль горсовета и начал протискиваться к выходу. Вышел, глянул на башенные часы и, досадуя на себя за опоздание, зашагал к отделу. Гостев в своей полосатой курточке стоял у подъезда с незнакомым Плотникову седоватым мужчиной в массивных прямоугольных очках. Завидев Плотникова, поднял руку в приветствии.
— Извините за опоздание,— сказал Плотников.
— Пустяки,— отмахнулся Гостев,— Алексей Петрович только что подошел. Знакомьтесь: Сабинин.
Они втроем прошли в кабинет Гостева.
Сабинин повесил пальто на вешалку и протер платком стекла очков. Лицо его было серым и угрюмым.
— Нам с товарищем Плотниковым поручено выяснение обстоятельств гибели вашего племянника,— сказал лейтенант, когда все уселись.— Мы надеемся с вашей помощью кое-что уточнить.
Сабинин пожал плечами — дескать, к чему эти формальности.
...После службы в армии Роман перепробовал несколько профессий, даже ходил на траулере в Тихий океан. Он мечтал стать журналистом и, когда ему удалось поступить на заочное отделение университета, переехал сюда. Машиной дяди Роман пользовался уже два года, сам ее обслуживал и ремонтировал. «Москвич» в основном всегда был на ходу: Роман относился к автомобилю бережно. Правда, несколько раз с ним случались дорожные неприятности, но все по мелочи: разбил стекло фары, погнул бампер. С кем этого не бывает.
Разумеется, Роман имел водительские права, и, почему их не оказалось ни в костюме, ни в машине, Сабинин не знал. Племянник, по словам дяди, был собранный и аккуратный человек и вряд ли мог позволить себе сесть за руль без документов. Спиртного не употреблял совершенно, изредка только стакан сухого вина или пива, и считал, что выпивки — это пустая трата времени, здоровья и денег. Перед выездом в аэропорт они втроем, как говорится, посидели <на дорожку», Сабинин с дочерью распили бутылку «Рислинга», а Роман даже не пригубил. На вопрос, мог ли Роман позволить себе выпить с сестрой рюмку-другую в аэропорту, Сабинин ответил, что об этом лучше спросить его дочь. Дело в том, что в тот день она позвонила домой и сказала, что вылет задерживается и они с Романом коротают время в ресторане...
— Если ничего не произойдет с погодой, Зоя Алексеевна прибудет в аэропорт в двенадцать десять,— сказал Гостев, глянув на часы.
— Откуда вам это известно? — испуганно спросил Сабинин.— С ней ничего не случилось?
— Нет, что вы. Просто товарищи из ленинградской милиции по нашей просьбе навели справки в аэропорту. Алексей Петрович, нам бы хотелось побеседовать с вашей дочерью сразу по прибытии. Не откажитесь встретить ее вместе с нами: мы же Зою Алексеевну никогда не видели.
Сабинин кивнул и вытер платком вспотевшее лицо. Гостев откинулся на спинку, помолчал и вдруг спросил:
— Алексей Петрович, как по-вашему, у вашего племянника могли быть враги?
— Странный вопрос,— пробормотал Сабинин.— Недоброжелатели, пожалуй, были... У кого их нет. Но враги?..
Самолет из Ленинграда прибыл по расписанию. Плотников и Сабинин смотрели через застекленные двери на трап, медленно, словно неохотно, подъехавший к лайнеру. Через несколько минут по его ступенькам уже спускались пассажиры. Дежурная пыталась организовать из них дисциплинированный коллектив, чтобы во главе его чинно проследовать к аэровокзалу, но лайнер подрулил близко к стройно вытянутому по горизонтали зданию вокзала, и уставшие в полете пассажиры, конечно же, не хотели ждать. Плавно, будто извиняясь, они обтекали дежурную и бодро спешили к выходу. Плотников никогда не видел Зою Сабинину, но, заметив девушку, идущую с отчужденно-озабоченным выражением лица, решил, что это она и есть, и не ошибся. Зоя, шагая, смотрела прямо перед собой и даже не сразу увидела отца.
— Зоенька,— произнес Сабинин и шагнул наперерез.
Она сбросила оцепенение, приостановилась, и отец положил ей на плечо руку.
— Зачем ты приехал, папа? — изумилась она.
— Это товарищ Плотников,— вместо ответа буркнул Сабинин.— Ты должна кое-что объяснить милиции.
Зоя внимательно посмотрела на Плотникова и сухо кивнула.
— Но может быть, это лучше отложить на несколько дней? — сказала она.— Мне кажется, здесь не время и не место. Можно было бы и пощадить чужое горе...
— Видите ли,— прекрасно понимая ее состояние, начал Плотников,— я, конечно, прошу
