Alex Rudi - Unknown
– Тогда нам нужно поспешить.
Отступив в сторону, Чейз позволил ей пройти мимо. Он последовал за ней в молчании, и ей захотелось, чтобы он его нарушил. Тишина. Но опять же, она сама понятия не имела, что сказать. Неловкость, возникшая между ними, росла. Доказательство того, что друзья никогда не должны пересекать невидимую черту.... По крайней мере, если не планируют идти до конца.
Когда они подошли к выходу, Чейз тихо выругался:
– Где все, чёрт побери?
У неё засосало под ложечкой, когда она посмотрела вдоль пустых проходов. Тишину нарушало только мягкое дыхание Чейза и стук её сердца.
– Они не...? – она замолчала, не в силах поверить, что происходит.
– Нет.
Он обогнул её и взлетел вверх по лестнице. Ещё одно проклятие и громкий стук в дверь заставили её вздрогнуть.
Мэдисон обнаружила его на верхней ступеньке, где он стоял, уперев руки в бока.
– Пожалуйста, не говори то, что я думаю.
– Нас заперли, – бесцветным голосом сказал Чейз.
– Ты шутишь.
Она протиснулась мимо него и толкнула дверь. Ничего. Она захотела удариться об неё лбом, но решила, что раз уж её голова только прошла, это не самая лучшая идея.
– Они оставили нас.
Чейз прислонился к прохладному цементному блоку, закрыв глаза.
– Они поймут, что потеряли нас. И вернутся. Скоро. Мы здесь ненадолго.
Боже, она надеялась на это. Она уже была холодной, как сосулька. Но когда прошло пять минут, а затем десять, спасение уже не казалось таким скорым. Мэдисон опустилась на ступеньку, потирая мурашки на обнаженных руках и ногах.
– Знаешь, немного обидно, что ещё никто не заметил, что мы не с ними.
Он хмыкнул и сел чуть повыше неё, и, наклонившись вперёд, уперся на руки, скрещенные на коленях. Его лицо было почти на уровне её глаз, так что теперь ей не нужно было откидывать голову, чтобы говорить с ним.
– Да, это творит чудеса с твоей самооценкой, не так ли?
– Держу пари, они сейчас наслаждаются обедом. Едят сэндвичи, пьют содовую и думают: "Хм, группа выглядит немного иначе, но ладно, не стоит переживать, ведь у нас есть соль и яйца".
Низкий, хрипловатый смех Чейза вызвал тепло в её животе.
– Что-то это мне напоминает.
Сначала девушка не поняла, к чему он ведёт. Она сняла очки и положила их на ступеньку над собой.
А затем воспоминания неожиданно нахлынули на неё.
О, ради всего святого.
– Тебе было семь, – его голос сочился весельем.
Она опустила голову от стыда. У Чейза была удивительно избирательная память, когда дело касалось наиболее унизительных моментов её жизни.
– Мы с Митчем пошли в парк поиграть в баскетбол, и ты хотела с нами, но Митч не разрешил тебе, – раздался ещё один смешок. – И ты решила отомстить.
– Мы можем поговорить о чём-то другом?
– Запихнув себя в сундук в домике на дереве... Что, чёрт побери, ты хотела этим доказать?
Её щеки горели.
– Я надеялась, что вы, парни, вернётесь домой и будете искать меня. И что вам будет плохо, и вы будете сожалеть, что не пустили меня играть с вами. Да, не самый умный план, но я была всего лишь ребёнком.
– Ты же могла убиться, – он покачал головой.
– Ну, всё было в порядке.
– Не считая того, что мы весь день думали, что ты у соседей, – он нахмурился. – Чёрт, ты провела столько часов в этом сундуке.
О да. К счастью, в нём была дырка. Но что-то пошло не так, она захлопнула крышку и потом не смогла её открыть. Мэдисон просидела в этом чертовом ящике весь день, а когда наступила ночь, она почувствовала, как по ней поползли пауки. Она вспомнила, как долго плакала, а потом поняла, что засыпает и решила, что умрёт там в одиночестве.
– Когда твой отец узнал, что ты не у соседей, и никто не видел тебя с тех пор, как мы ушли в парк, я думал, он запрёт нас в одном из его бомбоубежищ.
Представив, как разозлился отец, она рассмеялась. Одной из причин, почему Мэдисон было позволено всюду следовать за ребятами, было то, что родители вселяли Митчу и братьям Гэмблам вселенский ужас, если с ней что-то случится. Поэтому если она хотела играть с ними, она играла и устанавливала правила.
Но сейчас это уже не сработает.
– Ты нашел меня, – произнесла она, закрыв глаза.
– Нашёл.
– Как? – она никогда не могла этого понять.
Чейз молчал так долго, что она решила, он уже не вспомнит.
– Мы искали тебя всюду – твоя семья и мои братья. Они были в доме на дереве. Но я почему-то решил посмотреть ещё раз. Я увидел этот сундук, на котором мы часто сидели, и посмотрел в отверстие. Я заметил твой красный джемпер, и у меня чуть не случился удар. Я позвал тебя, но ты не отвечала, – её сердце забилось сильнее. – Я подумал, ты умерла там. Я сбил замок старым молотком. Чёрт, ты напугала меня до смерти.
Она прикусила губу, вспомнив, как он взял её на руки и отнёс в дом.
– Прости. Я не хотела пугать вас.
– Знаю. Ты была просто ребенком.
Последовала пауза, затем она произнесла:
– Прости за прошлую ночь. – Он пожал плечами. – Нет. Правда. Я была изрядно пьяна, и я смутно припоминаю, что ударила себя по лицу.
В уголках его глаз появились смешливые морщинки.
– Ты и правда сделала это.
– Так неловко, – пробормотала она. – В любом случае, мне жаль, что тебе пришлось со всем этим справляться.
– Не стоит. Было весело.
– Весело?
– Ты очень внимательно разглядывала луну и разглагольствовала о том, как много будешь учить детей Лиссы и Митча.
Она улыбнулась.
Послышался вздох и затем:
– Так что, ты правда любишь спать голой?
О чёрт...
– Все время? – в его голосе сквозило любопытство.
Она вздохнула.
– Все время.
– Неплохо.
Она приподняла бровь, оглянувшись на него. Он подмигнул, но больше ничего не сказал. В наступившей тишине она искала тему для разговора.
– Как идут дела с клубным бизнесом?
– Хорошо, – он сложил мускулистые руки на груди. – Собираюсь открыть четвёртый в Вирджинии.
– Правда? Вот это да. Наверное, много забот впереди.
– Не знаю. Там много клубов отца, похоже, у их владельцев дела идут нормально. Но я никогда не думал вмешиваться и выкупать хоть один. Предпочитаю иметь собственные, а не то, что перешло из рук в руки. Для меня это многое значит...
Его взгляд скользнул к её икрам, которые она массировала, и девушка, покраснев, остановилась.
Чейз прочистил горло.
– Митч рассказывал, что ты подавала запрос на финансирование волонтёрского отдела и тебе это удалось.
В начале каждого года Смитсоновский институт, как и любой другой, сталкивается с сокращением бюджета, волонтёрский отдел первым принимает удар. Потребовалось несколько месяцев, немного слёз, пота и крови, чтобы стать обладателями гранта, который позволил им продолжать работу.
Мэдисон кивнула.
В его глазах заблестела гордость, и она почувствовала, как ей тепло и приятно от этого.
– Ты такая молодец.
Не привыкшая к похвале, она вспыхнула и отвернулась.
– Было много работы, но я наслаждаюсь ею.
– Мне нравится, что ты занимаешься тем, что тебе по душе.
Она дернулась, повернувшись к нему, силясь понять, почему он так сказал. Но затем решила, что неправильно растолковала фразу.
– Так же, как и ты.
Он кивнул и сделал глубокий вздох. Мэдисон напряглась. Она знала, что он собирается сказать что-то, что будет ей не по душе.
– Насчёт того, что случилось вчера... днём... – на его виске запульсировала жилка. – Я не должен был вот так оставить тебя.
От удивления она потеряла дар речи, но через пару секунд заставила себя сказать:
– Да, не должен был.
Он снова заговорил:
– Это произошло, и мне не стоило говорить, что это не должно было случиться.
Она решила, что снаружи начался Апокалипсис. Кометы, падающие с небес. Смещение полюсов. Тающие айсберги. Её родители были бы в восторге.
Его щёки вспыхнули.
– И я прошу прощения. Я не имел права....
– Перестань, – она вскочила на ноги. Пространство между ними было настолько тесным, что её злость мешалась, словно третий человек. – Не нужно говорить мне, что ты зря это сделал.
Его глаза округлились, а затем сузились.
– Мэдди...
– И хватит называть меня так, – она сжала кулаки. – Я думаю, ты уже доказал, что я не привлекаю тебя.
– Вау, стоп, – он поднял руки. – В той ситуации не было вообще ничего общего с этим.
Она фыркнула.
– Ага. Когда ты не равнодушен к кому-то, ты не убегаешь так, словно поцеловал Адольфа Гитлера.
Его губы дернулись в попытке скрыть улыбку, и он тоже вскочил на ноги.
– Одно «но». Я не убежал. Второе – я не потерплю слов "целоваться" и "Гитлер" в одном предложении. Потому что сейчас я представляю тебя с маленькими усиками под носом.
– Заткнись.
– Это совсем не заводит, ни капли.
Его тон был лёгким, даже игривым, но теперь её лицо горело, и ей некуда было убежать.
– Мне плевать.
Его глаза потемнели, и озорной огонёк утонул в синеве кобальта.
– Заговорить об этом, просто пытаясь быть вежливым парнем, очевидно, было ошибкой.
