Dmitrii Kazakov - Черное знамя
В приемной Олега встретил секретарь, подтянутый и моложавый, хотя вовсе не молодой.
- Вас ждут, проходите, - сказал он, и распахнул тяжелую дверь из красного дерева.
Кабинет Снесарева оказался велик и солиден, под стать хозяину – панели из светлого дерева на стенах, кадка с необычным растением в углу: фиолетовые листья, светлая кора, явно что-то экзотическое, стол, достойный большого чиновника, и неизбежный портрет главы государства на стене.
Огневский смотрел, как всегда, пристально, с напором, и казалось, что ноздри его раздуваются от ярости, что сейчас он раскроет рот и раздастся знакомый всей стране голос.
- Олег Николаевич, заходите, - Снесарев кивнул, на губах его появилась мягкая улыбка. – Присаживайтесь. Надеялся, что наша встреча состоится несколько раньше, но сами знаете, непредвиденные обстоятельства.
Еще бы, в связи с тем взрывом у директора наверняка прибавилось дел, и ведь уже сегодня проходная выглядит так, словно ничего и не было пять дней назад, разве что вахтер сидит другой. В связи с этим вышла задержка с оформлением - приказ о зачислении Олега оказался подписан только вчера, а первый рабочий день начался сегодня.
- Я понимаю, ваше превосходительство, - он сел, палку прислонил к столу.
Снесарев, в отличие от заведующего специальным сектором, выглядел тем, кем был – военный географ, объехавший половину Азии, дослужившийся до генерала, профессор и автор множества научных работ, владеющий четырнадцатью языками; волосы и усы седые, но взгляд острый, и не скажешь, что три года назад отметил семьдесят.
Именно тогда Олегу на глаза попалась газетная статья, посвященная юбиляру и набитая всякими фактами о нем.
- Не сомневаюсь, что понимаете, - Снесарев огладил усы, и заговорил неспешно, взвешивая каждое слово. – Такие люди, как вы, нам очень нужны, и большая удача, что вы оказались в стенах нашего института. Вы так наверняка не думаете, даже подозреваете, не сошел ли я с ума, но я уверен, что через год-два измените свое мнение. Да, у вас нет научной подготовки, но зато есть живой, открытый ум и еще опыт, который пригодится нам, когда начнется запланированное расширение «Наследия». Мы пока занимаемся исключительно историей, но это ситуация данного дня, вскоре мы попытаемся охватить все дисциплины, интересные нам с точки зрения евразийского мировоззрения…
На столе аккуратной стопкой лежали книги, старинные толстые тома, и Олег смог прочитать названия и фамилии авторов на некоторых корешках – «Стратегия» Михневич Н. П., «Ведение современных войн и боя» А. Г. Елчанинов, «Основы современного военного искусства» В. А. Черемисов…
Директор «Наследия» продолжал активно работать не только как администратор.
- Должны будем готовить обоснования для всех идей, предложенных партией и правительством, неважно, связаны ли они с социологией, экономикой или даже естествознанием, - продолжал Снесарев, внимательно глядя на собеседника. – Кроме того, не стоит рассматривать наш институт только как исследовательское учреждение, мы еще и политическая организация, ведь в наше время любая наука, начиная с физики и математики, является политической. Несомненно, не помешало бы усилить наше влияние на крупнейшие университеты, пока оно прискорбно мало…
«Планы у него наполеоновские, наличие в министерстве отдела высшего образования его не смущает, - подумал Олег. – Но зачем он мне все это говорит? Неужели это он попросил Паука перевести меня сюда, для начала – на скромную должность в специальном секторе, а как оклемаюсь – на пост повыше?»
Нет, маловероятно, скорее подозревает во мне соглядатая Штилера, и спешит расписаться в благонадежности.
Интересно, насколько искренне отставной генерал принял идеологию Вечной Империи? Учитывая геополитические воззрения Снесарева, он мог быть идейным сторонником ПНР, но мог работать на режим и из шкурных, карьерных соображений.
Или, скорее всего, все просто началось с жажды реванша, желания сбросить ярмо позорного мира, вернуть величие стране, растоптанной и униженной в шестнадцатом году. Многие в конце двадцатых поддержали ПНР и Огневского только потому, что тот обещал, просто орал о том, что Россия вновь будет могучей, а подписанные в Амстердаме бумаги окажутся разорваны и выкинуты на свалку истории…
Может быть, поверил этим речам и Снесарев.
Поверил, пошел за евразийцами, и вот, высоко взлетел...
Не молод, конечно, директор «Наследия», но опытен и силен, Артюхину, начальнику отдела высшего образования, стоило бы насторожиться. Не успеет моргнуть и глазом, как окажется без полномочий, без бюджета и сотрудников, короче говоря, без власти, главой фиктивного подразделения.
Такое в подковерной бюрократической борьбе, что царит в Вечной Империи, происходило не раз.
- Далеко не все еще понимают, что освободив свое мышление и мироощущение от давящих его западных шор, мы должны внутри себя, в сокровищнице национальной русской духовной стихии, черпать элементы для укрепления и развития мировоззрения, и в этом же духе воспитывать нашу молодежь…
Прямо под портретом вождя на стене висела карта Евразии – границы государств на ней соответствовали, насколько мог судить Олег, тридцать шестому году, окончанию прошлой войны. Северный Китай до Хуанхэ и окрестности Проливов еще не являются территорией империи, но Иран, Галиция и Маньчжурия заштрихованы так же, как окрестности Москвы или Новониколаевска.
- Стоит также рассматривать и внешнеполитические аспекты нашей деятельности, - Снесарев, похоже, увлекся, даже не заметил, что собеседник слушает его не очень внимательно. – Наука братских народов, присоединившихся к евразийской идее, нуждается в направляющем воздействии, так что филиалы «Наследия» скоро появятся в Пекине и Белграде, в Софии и Стамбуле…
При упоминании столицы Турции Олег вздрогнул, ощутил нарастающее раздражение – сколько можно, он давно вышел из студенческого возраста, и вовсе не желает выслушивать такие вот длинные лекции.
Или директор «Наследия» пытается «перевербовать» нового сотрудника, обрабатывает, хочет обратить в свою веру?
- И последнее, по списку, но никак не по значимости - необходимо также сделать нашу деятельность менее умозрительной. Евразийству свойственно стремление сблизить науку с практикой, сочетать ее с производственным процессом, который в нашем случае понимается как исторический синтез на территориях того исполинского континента, что предоставлен нам Всевышним…
Похоже на цитату, да, из работы Алексеева «Духовные предпосылки Евразийской культуры».
Олег напрягся, вспоминая - он читал этот текст лет десять назад, но помнил его наизусть. Нет, не цитата, компиляция из нескольких расположенных по соседству фраз, умелая интерпретация и развитие чужих мыслей.
Интересно, что сам Николай Алексеев, один из основателей партии, ставший недавно директором Московской Высшей партийной школы, думает о том, как воплощают в жизнь его учение? Нравятся ему «практические выводы» в виде русских войск, что «моют сапоги» в Эгейском море и Индийском океане?
Мысль показалась неуютной, в этом направлении Олег раньше почему-то никогда не задумывался – да, есть основоположники, предтечи движения, их нужно уважать и почитать, но строить государство, решать земные, вовсе не философские проблемы предстоит другим, людям дела, таким как Штилер, Хан или Огневский.
Из тех, кто весной двадцатого года участвовал в учредительном собрании новой, тогда никому не известной партии, более-менее на виду остался только Савицкий, вождь идеологии империи, возглавляющий соответствующий отдел в ПНР, но и он – фигура второстепенная, и власти у него не особенно много.
- Так что, надеюсь, с вашей помощью в том числе мы сумеем решить эти задачи, - Снесарев наклонился вперед, испытующе глядя на собеседника.
- Э... надеюсь, - сказал Олег без особой уверенности.
- А я в этом уверен, - директор «Наследия» улыбнулся, после чего неожиданно помрачнел. – Только работать с вами рука об руку нам предстоит немного позже, дело в том, что на ваше имя пришел запрос из ОКЖ, там просят включить вас в специальную рабочую группу, задача которой – расследовать в том числе и тот взрыв, что произошел у нас.
- Меня? В ОКЖ? – пролепетал Одинцов, чувствуя, что стул под ним раскачивается. – Зачем? Почему?
- В новостях об этом, само собой, не говорили, но взрыв был не единственным, произошли еще два, в Москве и Нижнем Новгороде, - Снесарев вновь огладил усы, пожал плечами. – Существует подозрение, что тут действует террористическая группировка мистической направленности, и поэтому в расследовании должен участвовать представитель нашего специального сектора. Несомненно, в данной сфере, - в голосе его зазвучали горделивые нотки, - мы располагаем самой полной информацией.
