Вэй Вэй - Открытая тайна

Замечание: Про просветление настоятеля Мина, вызван­ное шестым патриархом Хуйнэном, Фэн Юлань сказал: «Сила вопроса патриарха уничтожила и субъект, и объект. Когда человек как субъект и его объект устраняется, то­гда он становится одним с „небытием", и это описывается как безмолвное отождествление с небытием. Под этим по­нимается, что человек не только знает, что небытие есть, но он фактически отождествлен с небытием». (ТЬе 8рт{ оЬСЫпезе РЬПозорЬу («Дух китайской философии»), пере­вод на англ. Е. К. Ни§Ьез, Кедап Раи1,1947, стр. 166. Также Шзюгу о! СЫпезе РЬПозорЬу («История китайской фило­софии»), перевод на англ. Бегк ВоННе, РппсеШп Ышуегзйу Ргезз, 1952, том II, стр. 397.)

34. Необъектные отношения

Портрет себя

Необъектные отношения с собой означают не думать о себе как об объекте—любом объекте, физическом или ментальном.

Знать, что у себя самого нет абсолютно никаких объективных качеств, вообще ничего объективного, что отсутствуют малейшие следы объективности, — значит, конечно же, знать, что есть ты. А это, в ме­тафизических терминах, — просто само отсутствие, само отсутствие отсутствия, абсолютное отсутст­вие какой бы то ни было объективной черты, при­роды, или качества, то есть отсутствие самой идеи отсутствия как присутствия воспринимаемого и со­знаваемого.

Портрет тебя

Необъектные отношения с другими, со всеми фе­номенами — воспринимающими или невосприни­мающими, — означают перестать рассматривать их как свои объекты.

Мы знаем, что как объекты они могут быть толь­ко видимостями в сознании — то есть они лишены собственной природы или качеств (как феномены). Это понимание представляет собой лишь устране­ние непонимания — того, что технически называют «неведением».

Мы знаем также, что наши объективные (види­мые) «я» равным образом лишены природы и качеств, так что и предполагаемый субъект, и его предполага­емый объект сразу воспринимаются как видимости.

Тогда мы осознаем, что то, чем мы все являемся, на самом деле ничем не отличается, и это есть «единость».

В этом нет никакой «любви», поскольку любовь — это выражение отделенности, и эта незрелая форма возбудимости, называемая «эмоциями», замещается чистой эффективностью, тем, что, возможно, называ­ют каруной и что ближе всего определяется словом «радость». Тогда мы не «любим» других: мы «есть» другие и наши феноменальные отношения с «ними» становятся простыми, прямыми и спонтанными. Это открытость, природа которой — радость.

35. «Где же, где?..»

I

Почему то-что-я-есть не внутри и не снаружи? По­тому что я пытаюсь смотреть из «моей» собственной головы [10].

Это повсеместная нескончаемая ошибка.

«Моя» собственная голова не тот центр, из которо­го можно определить что-либо, кроме феноменаль­ного расстояния, и центр того-что-я-есть не там.

А где? Он вообще не где-то «там»: он в каждом «здесь», а каждое «здесь» находится в каждом «там».

«Моя» феноменальная голова не находится вне того-что-я-есть, потому что у того-что-я-есть нет никакого «вне», не находится она и внутри, так как у того-что-я-есть нет никакого «внутри».

Феноменально центр того-что-я-есть находится в каждом «где», а ноуменально — «нигде», потому что «где» и «нигде» абсолютно тождественны.

Когда я воспринимаю непосредственно, «моя» голова — лишь тщательная концептуальная интер­претация со стороны разделенного ума, объективи­рующего как субъект-объект, и затем эта концепция возвращается к своему источнику и берет «мою го­лову» с собой.

Когда, до концептуальной интерпретации, я вос­принимаю непосредственно, умозрительный субъ­ект этого умозрительного объекта также должен отсутствовать.

А если нет объективной «головы», не остается и никакого «меня», чтобы не иметь этот устранен­ный объект.

В этот момент я есть — но нет никакого момента и никакого «где», чтобы этот момент мог там не воз­никнуть, и никакого «я», чтобы быть.

Замечание: Эти несколько строк уводят дальше, чем их простое выражение — мысль Раманы Махарши из его по­следней поэмы. Я не знаю, это ли он хотел нам передать?

II

Достаточно ли просто спросить «Кто?». Или надо еще спросить «Где?» и «Когда?».

Нам кажется, что с устранением «Кто?» останет­ся плотная объективная вселенная, завершенная во всех отношениях, кроме видимого провала наших драгоценных «я».

Но на самом деле все совсем не так! Желатель­но понять, что жизненное пространство каждого драгоценного «я» разделяет судьбу его субъекта, какова бы она ни была, поскольку все, что ощуща­ется и познается органами чувств с его объектив­ным возникновением, феноменально неотделимо от этого. Также длительность, выдуманная, чтобы все элементы или события могли развиваться в вос­приятии, больше не будет иметь видимого сущест­вования в отсутствие таких элементов или событий и средства их выражения.

Отсюда следует, что пока есть объективный «Кто?», будет и объективное «Где?», и также объ­ективное «Когда?», но в отсутствие одного из них остальные также будут отсутствовать.

Но поскольку феноменальный «Кто?», как и фе­номенальная вселенная, не исчезает как видимость вследствие постижения, что все феномены — лишь видимости, отождествление с объектом разрушается, и последующее освобождение — это освобождение не только от «Кто?», но также от «Где?» и от «Когда?». Предполагаемый феноменальный «субъект» пере­стает верить в невозможное и узнает наконец, чем он всегда был и чем всегда была феноменальная вселен­ная, не знающая ни «Кто?», ни «Где?», ни «Когда?».

Но спектакль продолжается, как и феноменаль­ный «субъект», каким бы пробужденным он ни был. Для него «Кто?» «Где?» и «Когда?» — ничего не зна­чащие термины, хотя он продолжает использовать их, как это делают другие, — «другие», настолько же бессмысленные в их собственном понимании «смыс­ла», как и то, Кем они могут «быть», Где они могут «быть», или Когда они могут «быть». И его единствен­ная мотивация — стремление привести их к тому же пониманию нереальности того, что они принимают за реальное, и реальности того, что они считают вы­думкой.

36. Quod erat demonstrandum [11]*

Никто не верит, что он не существует,

Никто никогда не верил и никогда не поверит, что он не существует.

Почему так?

Потому что нет никакой сущности, чтобы верить, что она не существует [12].

Именно это имеется в виду, когда говорят, что она не существует и не не существует [13]. Тогда что же она такое?

Она есть отсутствие того, что не есть она,

То есть всего, чем она может себя помыслить.

37. Я~Я: Эта вселенная, которая есть мы

Когда субъект смотрит, субъект видит объект. Когда субъект видится смотрящим на объект, Субъект становится объектом и перестает быть субъектом.

Когда субъект смотрит на самого себя, он уже ничего не видит, поскольку видеть нечего, так как субъект, не будучи объектом как субъект, не может быть видим.

Это «зеркало пустоты» — отсутствие чего-либо видимого, чего-либо, что может быть увидено, то есть субъекта.

Но это не «зеркало», и не «пустота», и не что бы то ни было еще.

Это даже не «это».

Это трансцендентность субъекта и объекта — то есть чистая есть-ность.

Это то, что есть — полное отсутствие, которое есть присутствие всего, что кажется существующим.

Может, и можно сказать это лучше, но добавить больше нечего.

Замечание: «Я-Я» — термин, используемый Шри Раманой Махарши для обозначения абсолютного Я.

«Зеркало пустоты» — сияющее зеркало, отражаю­щее феноменальную вселенную, проявляющее все и не удерживающее ничего.

38. Пока...

Пока мы верим, что то-что-мы-есть объективно, Пока мы думаем, что в нас может быть что-то объективное,

Пока мы не признаем смехотворность идеи, что в том, что мы есть, может быть хоть . что-то объективное,

Пока мы говорим слово «я», считая, что я может быть какой-то сущностью,

Пока это не неуязвимое-Я, не неприкасаемое-Я, не неназываемое-Я, не немыслимое-Я, то есть не непосредственное действование,

Мы ограниченны.

Потому что ограниченность — это просто

отождествление с феноменальным объектом, и потому что отождествление и есть та самая идея, что то-что-мы-есть — объект, психический или соматический.

Избавленные от этой обусловленной идеи нашего личного объективного существования,

Мы — СВОБОДНЫ.

Замечание: Недостаточно думать о том-что-не-есть-мы — необходимо не думать о том-что-не-есть-мы. Нужно, что­бы то, чем мы вообще можем быть, действовало непо­средственно. Прямое действие, как и прямое восприятие, предшествует разграничивающему мышлению и не под­вержено «волеизъявлению».