Бертрис Смолл - Бьянка, благочестивая невеста
— Сними одежду, — приказал муж. — Хочу увидеть тебя обнаженной.
Она подчинилась, хотя откровенное пренебрежение обидело.
Ровере внимательно посмотрел и облизнул губы, словно предвкушая щедрый пир.
— Подойди ближе.
Бьянка сделала несколько шагов на непослушных, словно деревянных ногах. Было очень страшно, тем более что муж действительно выглядел совершенно пьяным. Великолепное отцовское вино даром не прошло. Сама она выпила немного больше, чем обычно, но никаких последствий не ощутила.
— Повернись. Медленно, — приказал господин.
Бьянка подчинилась и снова встала к нему лицом.
— Приподними грудь руками, — последовала следующая команда. Да, юная супруга и вправду оказалась восхитительной. Безупречной. Идеальной. На протяжении нескольких месяцев от одного взгляда на нее, от одной мысли о ней страсть вскипала мгновенно и неистово. Но сейчас он не почувствовал ровным счетом ничего. Ничего! Себастиано Ровере внезапно разозлился.
Бьянка заметила, что лицо мужа исказилось гневом.
— Я вам неприятна, синьор?
Почему он озлобился? Чем она провинилась? Что сделала не так? Супруг что-то взял со стола, и она увидела в руке небольшой кожаный хлыст. Потом он поднялся, повернул ее и толкнул на кровать лицом вниз. В следующее мгновенье удар заставил вскрикнуть от неожиданности и боли. Однако сегодня не помогало даже испытанное, верное средство. Себастиано хлестнул несильно, даже следов не осталось, но девчонка безудержно разревелась. Слезы лишь усугубили раздражение.
— Что ты со мной сделала, маленькая сука? Почему я внезапно утратил мужскую силу?
— Я не сделала ничего плохого, синьор, — рыдая, ответила Бьянка.
— Не отпирайся! — прорычал Ровере. — Я вожделел к тебе много месяцев, с трудом дождался свадьбы, и вот сегодня нет даже искры желания! Если бы ты ничего не сделала, такого бы не случилось! Или наколдовала, или что-то подсыпала в вино. Немедленно признавайся!
— Ничего не делала, — в отчаянье повторила Бьянка и села на кровати.
— Ты заслужила наказание за коварство, дорогая, — зловеще пообещал Себастиано. — Вижу, утрата девственности не на шутку тебя пугает. Все невесты боятся этого момента. Что же, если я не в состоянии сделать это сам, пусть меня заменит другой. После этого бояться будет нечего, и сила моя вернется. Гвидо! — рявкнул Ровере.
Дверь тут же приоткрылась, и показалась голова камердинера.
— Да, хозяин?
— Немедленно приведи сюда моего младшего сына Альберто!
Гвидо исчез, а спустя несколько мгновений вернулся вместе с юношей. Альберто он обнаружил не где-нибудь, а в комнате Нудары. Намерения его не оставляли сомнений. Интересно, известно ли об этих похождениях хозяину?
Слуга втолкнул парня в спальню отца, а сам приник ухом к двери. Интересно, что же произойдет дальше?
— Девчонка заколдовала меня своим страхом, — пояснил господин. — Займись ею и распечатай. Тебе уже приходилось иметь дело с девственницей, сын мой?
— Нет еще, отец, — ответил юноша, сгорая от похотливого нетерпения.
— Что ж, на будущий год тебе предстоит жениться, так что будет полезно узнать, каково это — оказаться в постели с недотрогой, — злобно рассмеялся Ровере.
— Но… — юноша растерянно замолчал. — Это ваша брачная ночь и ваша супруга. Разве вы не хотите воспользоваться законными правами? — Он понимал, что отец катастрофически пьян.
— Сейчас же возьми эту ведьму, иначе ты мне больше не сын! — пригрозил Себастиано. — Только когда ты ее вскроешь, чары рассеются, и моя мужская доблесть восстановится. Точно знаю!
— Если совершите инцест, то согрешите перед Богом, — предупредила Бьянка обоих. Пытаясь спастись, она перебралась на противоположную сторону кровати. Напрасно, избавления не было.
— На четвереньки, сука! — яростно выкрикнул старший из мужчин, схватил за волосы и заставил исполнить команду.
Бьянка заметно дрожала, и Альберто окончательно растерялся. Он не знал, как следует поступить с юной мачехой. Вот девочка повернулась, умоляюще посмотрела полными слез глазами, и желание мгновенно улетучилось. Несмотря на молодость, в сладострастии сын уже не уступал отцу, но сейчас оказался не в силах выполнить его требование. Перед ним в некрасивой, унизительной позе предстала не просто женщина, пусть и очень красивая, а новая мачеха. Следовательно, отец толкал на инцест — преступное деяние, строго-настрого запрещенное церковью. Церкви Альберто боялся еще больше, чем отца, а потому от вожделения мгновенно не осталось и следа.
— Не могу этого сделать, синьор. Не могу! — Он в страхе отпрянул.
Ровере набросился на сына с кулаками.
— Негодяй! И у тебя хватает наглости ослушаться? — Он принялся безжалостно избивать юношу.
Все еще дрожа, Бьянка попыталась сесть.
— Себастиано, умоляю, не бейте нашего сына! Он поступает правильно!
Неосторожные слова проникли сквозь вязкий туман пьяной ярости, и теперь ненависть обратилась на ту, которая их произнесла. Ровере повернулся и несколько раз ударил юную супругу по лицу. Альберто воспользовался возможностью, соскочил с кровати и выскользнул из комнаты.
— Дрянь! Смеешь меня учить? — Посыпались новые оплеухи. — Разве мать не предупреждала тебя о необходимости уважать мужа? Или вспомнишь, где твое место, или, видит Бог, убью собственными руками! Учти, ты будешь не первой непокорной женщиной, с которой я расправился! — Он бросил Бьянку к себе на колени и принялся хлестать по голым ягодицам до тех пор, пока нежная кожа не покрылась рубцами, а несчастная жертва не зашлась в истерических рыданиях.
— Себастиано! Себастиано, больно! Умоляю, перестаньте! — хрипела Бьянка, пытаясь освободиться от железной хватки.
— Сука! — прошипел он. — Я сам решу, когда пора остановиться. — И в это мгновенье внезапно ощутил, что пенис налился кровью и превратился в стальной клинок. Торопливо сбросил жену с колен, перевернул на спину и накрыл собой.
Когда он с силой вонзился и начал ритмично двигаться, Бьянка застонала. Когда прорвал тонкую преграду, вскрикнула: боль обожгла, но, к счастью, скоро отступила. Юная супруга лежала с залитым слезами лицом, с закрытыми глазами. Она оказалась такой плотной там, внутри, что едва не задушила: теснее, туже всех женщин, которых ему довелось попробовать за свою бурную жизнь. Неповторимое ощущение вселило бесконечную доблесть. Теперь он мог продолжать всю ночь, до самого утра!
— Посмотри на меня, — хрипло скомандовал Ровере. — Хочу, чтобы ты видела, как я тобой пользуюсь. Ты восхитительна, дорогая!
Бьянка лежала под ним молча, с плотно закрытыми глазами.
— Если не будешь слушаться, — пригрозил он елейным голосом, — накажу так, что тебе не понравится. Ну же, открой глазки, милая, и в награду получишь свадебный подарок.
Бьянка боялась новых побоев, а потому покорно открыла глаза и посмотрела на мужа, стараясь скрыть неприязнь и отвращение. Нет, она никогда не сможет почувствовать симпатию к этому жестокому человеку: в сердце прочно укоренилась ненависть. Совсем недавно он толкал ее и своего собственного сына на смертный грех. Как признаться в этом священнику? Где найти нужные слова? Никогда, никогда она не простит ни Ровере, ни саму себя — за то, что уступила ему. Лучше было бы умереть.
— У тебя самые прекрасные глаза на свете, дорогая, — ласково ворковал Себастиано. — Никогда в жизни не видел такого необычного, восхитительного цвета. — Разговаривая, он продолжал безжалостно ее насиловать. — В вашей семье определенно есть капля северной крови. Как, по-твоему, одна из твоих прародительниц совершила прелюбодеяние или вышла замуж за скандинава? Тебе ничего не известно на этот счет? Может быть, в семейных хрониках что-то упоминается? — Мысль возбудила еще больше, и извержение произошло внезапно. Испытав долгожданное облегчение, Ровере со стоном отвалился.
— Теперь немного поспи, — распорядился он. — А как только мои силы восстановятся, снова займемся любовью.
Займемся любовью? Неужели то, что только что произошло, имеет хотя бы отдаленное отношение к любви? Бьянка отодвинулась на край постели, свернулась калачиком и постаралась уснуть, чтобы забыть об унижении, стыде и разочаровании. Еще дважды за ночь муж будил ее, чтобы удовлетворить животное вожделение, а после третьего совокупления велел оставить его в покое и вернуться к себе. Это распоряжение Бьянка исполнила с радостью: набросила шелковый пеньюар, бесшумно выскользнула из спальни и побежала в свою комнату, где ее терпеливо ждала преданная Агата.
Взглянув в лицо молодой госпожи, горничная без слов отвела ее в ванную, искупала и предложила бокал вина, в который добавила сонного зелья. Долгий отдых восстановит и силы, и дух, который оказался сломленным — вне всякого сомнения, лишь временно. Юная синьора носит фамилию Пьетро д’Анджело, а это означает, что она ни за что не сдастся на милость обстоятельств.
