Франсин Риверс - Сад Лиоты

— Это саженцы абрикосового дерева, — пояснила Энни, вернувшись с подносом еды и заметив недоуменный взгляд матери. — ровно столько, сколько гостей. Каждый сможет взять с собой по одному горшочку и посадить деревце.

— Замечательная идея. — Нора произнесла эти слова так искренне, что они вызвали у Энни восторженную улыбку.

Фред увлеченно беседовал с Томом Картером, и Нора не стала отвлекать мужа. Услышав, что зазвонил телефон, Энни умчалась в дом, и на какое-то время Нора оказалась предоставленной себе самой.

Решив прогуляться, она направилась к гаражной пристройке. Снаружи она была выкрашена под цвет дома, только появившиеся здесь ставни украшал удивительный орнамент из цветов и растений. Дверь пристройки была открыта, и Нора заглянула внутрь. Там она увидела несколько ребятишек, склонивших головы над какой-то игрой, только сидели они не за столом, а на разложенной на полу циновке. Да, Энн-Линн потрудилась над тем, чтобы в комнате царила атмосфера уюта. Стены, выкрашенные в желтый цвет, напоминали о солнечном свете, и на каждой стене яркими красками был нарисован орнамент. Исчезли старые диванчик и кровать, зато появились полки с книгами, игрушками, кистями и красками. Единственной мебелью здесь были два журнальных столика, на одном лежала мозаика, а на другом иллюстрированные книжки, карандаши и завернутый в целлофановый мешок кусок глины. На стенах висели детские рисунки. В комнате, напоминающей мастерскую, стояли два мольберта. Один был двусторонним с держателем для красок, чтобы ребенок мог рисовать с каждой его стороны, а другой принадлежал самой Энни.

Кирпичная стена была вычищена и оштукатурена. У ворот стояли старые башмаки бабушки Лиоты, в которых она работала в саду, и в них цвели фиалки. Старый забор из штакетника утопал в алых розах. Воздух был напоен их густым ароматом. Калитка вела прямо в сад Победы. Сколько же часов провела в нем мать, разрыхляя землю, сажая овощи, ухаживая за ними и собирая урожай? Нора вспомнила, как соседи приходили к ним за овощами. Однажды соседка обменяла зеленый горошек на лук-шалот, а цуккини — на помидоры. Сейчас под цветущими фруктовыми деревьями росли желтые и белые нарциссы, красные тюльпаны, похожие на виноградные гроздья гиацинты, волной встававшие над морем голубых незабудок и белого пушистого бурачка. Нора никогда не видела ничего более красивого.

Марианна Картер подошла к ней и, любуясь кустами роз, сказала:

— Удивительно, не правда ли? Когда я впервые увидела этот сад, я подумала о том, что именно так выглядят райские куши.

— Да. — У Норы комок подкатил к горлу.

— И пахнет, как в раю, не так ли? — спросила Марианна.

— Да, — согласилась Нора, вдохнув аромат роз, сирени, белых нарциссов, жимолости и гардении. — Я ошибалась, когда говорила, что из Энни не получится художница.

— На людей зачастую надо смотреть, как на картины Моне. — Марианна улыбнулась. — Увидеть их истинную красоту и оценить ее можно только на расстоянии.

Нора, растроганная добротой этой женщины, улыбнулась:

— Спасибо вам.

Марианна взяла Нору под руку:

— Почему бы нам не наполнить свои бокалы и не присесть вон там, чтобы получше познакомиться?

Нора улыбнулась:

— С удовольствием.

— Энни сказала мне, что в июне этого года ты окончишь университет, — обратился Корбан к Сэму, когда они отошли к ее машине и, опершись о капот, стали наблюдать за гуляющими по саду гостями.

— Да, причем с отличием.

— Стоит ли так гордиться?

— У меня есть на это причины. — Сэм усмехнулся. — Совсем неплохо для парня, который с трудом окончил среднюю школу и провел несколько месяцев в тюрьме для малолеток. — Он поднял свой бокал с содовой. — Немного поздновато повзрослел.

— Ты уже подыскал себе работу?

— Я отправил резюме в несколько мест. Возможно, мне повезет, и я буду работать в комиссии по делам молодежи. Есть, конечно, и другие варианты. К концу лета я обязательно определюсь. А перед началом работы хочу немного попутешествовать. А ты как? От Энни я узнал, что тоже выпускаешься в июне. Диплом с отличием, как я слышал? Впечатляет. Собираешься поступать в аспирантуру в Стэнфорде?

— Нет, в Калифорнийском программа лучше.

— Замечательно. Хотелось бы мне знать только, почему ты выбрал место поближе к Окленду?

Корбан проигнорировал этот вопрос и сделал вид, что наблюдает за Энни и ее гостями. Она была так прекрасна, что у него дух захватывало.

— Парень, похоже, ты влип, как, впрочем, и я.

— Ты о чем? — удивился Корбан.

— Да не о чем, а о ком. Когда ты смотришь на Энни, у тебя разве что слюнки не текут. — Сэм посмотрел сначала на Энни, потом перевел взгляд на Корбана и печально улыбнулся. — Послушай совет человека, который уже пытался найти подход к этой девушке. Брось ты все это.

— Если у тебя не получилось, это еще не значит, что у меня не получится.

Сэм рассмеялся:

— Не слишком ли ты самоуверен? Даже если ты христианин, у тебя все равно нет шансов.

Глаза Корбана сузились. Сэм Картер всегда был пессимистом. Кроме того, какую поддержку он надеялся получить от отверженного поклонника?

— Почему ты так решил? — с вызовом спросил Корбан.

— Потому что она уже замужем.

— Что? — Корбан остолбенел. Он посмотрел на Сэма, потом перевел взгляд на Энни. — С чего ты взял? Она не замужем и никогда не была.

— Была и есть, но не в общепринятом смысле слова, старина. Просто ты не можешь взять это в толк. — Сэм снова грустно улыбнулся. — Я и сам не мог понять, пока Энни не сказала мне, что я зря теряю время, пытаясь покорить ее своим обаянием и внешностью. — Он с нежностью посмотрел на Энни. — Она говорила с тобой о Господе?

— Конечно. — В их разговорах Энни всегда упоминала Иисуса Христа. Даже когда он старался перевести разговор на другую тему, она снова возвращалась к Богу. — В университете я прослушал курс религиоведения.

Сэм снова рассмеялся:

— Это произведет на Энни неизгладимое впечатление.

Сэм Картер порой вызывал у Корбана большее раздражение, чем чесоточный клещ.

— Я мало знаю о религии. Наверное, было бы интересно узнать побольше.

— Религия — это одно. И совсем другое дело — вера.

— Да, Энни говорила об этом.

— Все, что ты должен делать, это внимательно ее слушать. О чем она еще тебе говорила?

Корбан отвернулся, недовольный излишней любознательностью Сэма. Энни обобщила пройденный им курс в нескольких предложениях.

«Во всех религиях мира человек стремится к Богу, он словно поднимается по ступеням невидимой лестницы. Все религии побуждают человека добиваться чего-то для себя. Христианство — единственная религия, в которой Бог снисходит к человеку и предлагает ему спасение в качестве дара, при этом приобщая его к Творцу через Иисуса Христа».

Корбан вздохнул:

— Она говорила о благодати Господней как о даре людям.

Сэм опять поднял свой бокал с содовой.

— Да, это дар, но он обошелся недешево. В том-то и дело, старина Корбан. Наша милая Энни страстно влюблена в Того, Кто дорого заплатил за наше спасение. — Он кивнул и хитро улыбнулся. — Представляешь, тебе придется состязаться с Иисусом Христом.

— Вера может соединить людей.

— Согласен. На чем же основана твоя вера?

— Пока не знаю. — До того как встретить Энни, у него вообще не было никакой веры, кроме веры в самого себя.

Сэм ухмыльнулся:

— Вот погоди, она еше сделает из тебя верующего, приятель. А потом оставит тебя.

— Звучит многообещающе. — Корбан чувствовал, что теряет самообладание.

— Да ладно. Я лично надеюсь когда-нибудь встретить похожую на Энни девушку из числа тех, которым хочется выйти замуж. — Сэм с нежностью посмотрел на Энни. — А ей хочется, чтобы все вокруг чувствовали ту же радость и внутреннюю свободу, которые чувствует она. — Он помолчал немного и добавил: — На нее не налюбуешься, правда?

Корбан не мог с ним не согласиться. Она вся словно сияла, и ее радость передавалась всем, кто оказывался рядом… кроме, пожалуй, Норы Гейнз, которая заметно похудела и побледнела с того дня, когда он в последний раз видел ее. Когда мать Энни вышла на заднее крыльцо, она была похожа на перепуганного ребенка. Сейчас она сидела рядом с матерью Сьюзен, разговаривала с ней и казалась уже не такой подавленной. Все еше грустная, но уже не такая потерянная. Энни подошла к ним на минутку, взяла мать за руку и пожала ее, потом наклонилась и поцеловала в щеку. Затем она перешла к тетушке Дженни.

Джордж Рейнхардт беседовал с Томом Картером и Фредом Гейнзом. Корбан подумал, уж не стал ли старина Джордж вежливее и приветливее, после того как его мать отправилась к вратам рая и святому Петру, оставив сыну весьма внушительное наследство. Корбан нашел, что никаких видимых изменений в этом человеке не произошло по сравнению с тем днем, когда они впервые встретились в доме Лиоты.