Майкл Каллен: Продолжение пути - Алан Силлитоу
— Что-нибудь еще? — Я вспотел, потому что Коттапилли и Пиндарри были недалеко.
— Лишь бы не пошел снег, – сказал Мэтью громко, в своей дурацкой манере.
Я рассмеялся, как будто в конце длинной шутки.
— Пакет бумаг будет ждать в Верхнем Мэйхеме, как вы мне и сказали. Это динамит. Мы не можем проиграть, — сказал он.
Только наши уши, подумал я, и несколько пальцев. Арабы не единственные, кто отрубает руки за воровство. Я хлопнул его по спине и присоединился к толпе.
— В наши дни появляется много новых банд, — говорил Джерико Джим.
— Детские игры, — сказал Кенни Дьюкс. — Подумайте об их именах. Грабеж тигров. Ангелы Молотова. Разбиватели окон. Пламя Бога. Чертовы отбросы.
— Богатыри и карманники, — Коттапилли тоже был пренебрежительным. — Тюремное мясо.
— Что не так с карманниками? — Джерико Джим похлопал меня по плечу и показал мне мой бумажник. — Тебе следует поберечь это.
Я схватил его за куртку и поднял кулак. — Свинья ты!
Моггерхэнгер от смеха хлопнул себя по жилету. — Для ребят это была всего лишь шутка, Майкл. Могу поспорить с ним на пони, что он не сможет получить это от тебя.
Он побелел, поэтому я отпустил его.
— В следующий раз я выбью из тебя все дерьмо.
— Ничего страшного, — сказал босс. — Вы не настоящий лондонец, если у вас не обшарили карманы. Хорошо, что это было не на улице. Вы бы никогда свой кошелек больше не увидели.
Джерико Джим поправил галстук. Я не должен был выходить из себя.
— Извини за это.
Он ухмыльнулся.
— Извиняю, хорошо. Я научился этому в Борстале, но мне никогда не приходилось зарабатывать этим на жизнь, слава Богу.
Лэнторн закурил еще одну сигару Моггерхэнгера.
— Эти бунтовщики и поджигатели не могут ожидать от меня особого сочувствия, Клод. Что они грабят? Телевизоры, стиральные машины, видео, сигареты и выпивка. Следует ввести армию и расстреливать этих педерастов, как собак. Если бы они брали хлеб и продукты, я бы это понял. Хотя мои ребята все равно пойдут на них.
Шотландец Джордж ненавидел подобные разговоры.
— Социальная ткань разваливается. Только коммунизм может исправить ситуацию.
Моггерхэнгер любил вечеринки. Он хорошо проводил время.
— Я так не думаю, Джек. Коммунизм — это не что иное, как заговор среднего класса с целью положить конец диким забастовкам. Свободнорожденный англичанин этого не потерпит, храни его Бог!
— Ну, я шотландец, сэр. — Джордж мне нравился, потому что его нельзя было запугать. — Это единственная надежда для бедных.
— Возможно, и так, — сказал Мог. — Но посмотри, как мой единородный сын раскладывает эту вкусную еду по своей тарелке, как будто это дерьмо яка.
– Чушь, – протянул Паркхерст.
– Мне бы хотелось, чтобы вы не ругались. — Леди Моггерхэнгер и Полли подошли из-за столика с напитками.
— Ты не знаешь, что родился в рубашке, — сказал Моггерхэнгер своему нехорошему сыну. Затем он обратился ко всем нам. — Вы смердите богатством, вот почему. Надо было вам пожить до войны и смириться с тем, с чем пришлось смириться нам. Я надеюсь, что некоторые из вас помнят. Однажды осенью моих родителей выгнали из коттеджа, и мы впятером пережили зиму в палатке. А зима в те времена была зимой! Когда в следующем году у нас появился дом, умер мой младший брат. Я решил, что больше никогда этого не потерплю. Не так ли, Джек?
Лэнторн кивнул и затянулся сигарой. — Ты прав. Плоть и кровь не выдерживают такого..
— Моей матери восемьдесят пять, – сказал Клод, – и у нее красивый дом в Голдерс-Грин. Там все время кто-то прислуживает ей, руками и ногами. У нее достаточно денег, чтобы она никогда не нуждалась, даже если она доживет до ста лет.
— Она проживет дольше, насколько я ее знаю, — сказала его жена.
— Может быть, так и будет.
Я никогда не видел его плачущим, хотя ему еще предстоял долгий путь. Я бы сказал Блэскину, что в конце концов у него есть человеческий подход.
Он потер руки: — Нет смысла желать невозможного. Долг зовет. Нам пора приступить к работе. И это означает ТЫ, — проревел он на Паркхерста, который открыл дверь, чтобы выскользнуть наружу.
— Я собираюсь нанести удар, — сказал он. — И кроме того, я слышал ваши рассказы уже раз пятьдесят. И во-вторых, не ждите, что я буду работать. Я попробовал один раз, и мне это не понравилось.
Моггерхэнгер присоединился к нашему смеху, и это многое для него сказало.
— Я знаю, когда нужно признать поражение. Это еще одна причина, почему я нахожусь там, где я есть. Гибкость способствует развитию, сказал Конфуций.
Миссис Блемиш принесла огромный чайник, поднос с кружками и торт для всех. Леди Моггерхэнгер и Полли вышли, после чего, кроме меня и лорда Моггерхэнгера, остались Коттапилли, Пиндарри, Кенни Дьюкс, Джерико Джим, Тоффиботтл, инспектор Лэнторн, Мэтью Коппис и Шотландец Джордж, а также миссис Уипплгейт, которая стояла у телефона со своей записной книжкой.
Моггерхэнгер узнал от Лэнторна, что Банда «Зеленых Ног» хранит свою добычу в фермерском доме недалеко от Грейт-Критона в Нортгемптоншире. Это было их хранилище номер один, где хранились фальшивые деньги, авиабилеты, марки национального страхования, дорожные чеки и настоящие деньги общей стоимостью более двух миллионов фунтов. Еще там было, как это было причудливо сказано, немного мака.
— О ценности которого, — сказал Моггерхэнгер, — не стоит и думать, пока мы не держим его под замком.
— Я мог бы переселить ребят в тюрьмы, — сказал Лэнторн, — но если вы пообещаете мне четвертак, а это не слишком много, я дам вам три дня, чтобы сначала вывезти вещи. Все, что я хочу, это чтобы ты оставил мне мешок с маковыми семенами, чтобы я мог предъявить обвинение Банде «Зеленых Ног», когда я совершу набег на четвертый день.
Коттапилли сказал, что они смогут провести рейд без проблем, если у них будет достаточно подкреплений, а также пара машин-ловушек. Ферма Бакшот находилась в миле от главной дороги и недалеко от развязки автомагистралей М1, М45 и М6. Через
