Змея, крокодил и собака - Барбара Мертц
– Ничего удивительного, что вы плохо себя чувствуете, моя дорогая, – сказал он. – После такого большинство мужчин вышло бы из строя. Я бы хотел, чтобы вы успокоились.
Я проигнорировала это смешное предложение.
– Поскольку пустые размышления о мотивах искавшего – пустая трата времени, позвольте мне вернуться к теме Эмерсона. Он исключительно доволен собой, Сайрус. Это скверный признак. Который может означать только то, что он обнаружил ключ к личности или местонахождению нашего врага – уже известный ему факт, иначе это не вызвало бы восклицание «Какой же я дурак!». Что это за факт? Если Эмерсон мог подумать об этом, я обязана действовать аналогично. Он говорил о том, чтобы отвезти меня в Каир… незнакомцы в поезде... медицинская помощь... Конечно! Какая же я дура!
Изящный стул зловеще заскрипел, когда Сайрус зашевелился на нём. Я была слишком взволнована, чтобы отметить это свидетельство волнения.
– Следуйте за моими рассуждениями, Сайрус! – воскликнула я. – Если бы мы поверили, что я – или Эмерсон, намеченный предполагаемой жертвой – подверглись заражению, то отправились бы в Каир. И наш враг перехватил бы нас. Но к чему медлить, пока мы не окажемся в поезде? Неизмеримо более широкие возможности для засады открываются между здешним местом и Дерутом – на фелуке во время переправки через реку, или по дороге к железнодорожной станции. Он был здесь, Сайрус – здесь, в деревне! В доме омдеха (старейшины), ибо туристы чаще всего устраиваются именно там! И именно туда отправился Эмерсон – в дом омдеха! Если бы вы не...
Стул издал серию тревожных скрипов. Сайрус откинулся на спинку, устремив взгляд в потолок.
– Сайрус, – сказала я очень мягко. – Вы знали это. Вы солгали мне, Сайрус. Я спросила вас, куда ушёл Эмерсон, и вы сказали...
– Исключительно для вашего же блага, – запротестовал Сайрус. – Господь с вами, Амелия, иногда ваша способность во всём разобраться пугает меня до чёртиков. Вы точно не занимаетесь колдовством втайне от других?
– Хотела бы. Чтобы иметь возможность проклясть кое-кого. Я слушаю вас, Сайрус. Расскажите мне всё.
Конечно, я была абсолютно права. Тем утром появилась группа верховых туристов. Они попросили гостеприимства у омдеха, но внезапно передумали и поспешно отправились назад.
– Они наверняка подслушали заявление Абдуллы, что собака не была бешеной. Или кто-то сообщил им, – размышляла я.
– Вся чёртова деревня слышала Абдуллу, – проворчал Сайрус.
– Это не его вина. И вообще ничья вина. Вот почему Эмерсон сегодня днём бродил по северным утёсам! Он считает, что «туристы» по-прежнему находятся по соседству. Безусловно, это так; наш враг не сдаётся. А Эмерсон решился встретиться с ним лично. Я не могу этого допустить. Где Абдулла? Я должна...
Я попыталась спустить ноги с кровати. Сайрус подскочил ко мне и нежно, но твёрдо заставил меня вернуться назад.
– Амелия, если вы не прекратите свои выходки, я заткну вам нос и залью дозу лауданума в глотку. Вы только усугубите свою рану, если не дадите ей возможность затянуться.
– Вы правы, Сайрус, конечно, – согласилась я. – Но как дьявольски неудобно! Я и пошевелиться не могу, чтобы облегчить обуревающие меня чувства.
Как быстро он преодолел своё смущение, оставшись наедине со мной в комнате! Он сидел на кровати, его руки все ещё лежали на моих плечах, а взгляд был бездонно глубок.
– Амелия...
– Не могли бы вы оказать мне любезность и принести стакан воды, Сайрус?
– Через минуту. Вы должны выслушать меня, Амелия. Я не могу больше этого вынести.
Из уважения к чувствам, которые были (я убеждена) подлинными и глубокими, я не буду записывать слова, в которые он облачил их – простые и мужественные, как и сам Сайрус. Когда он остановился, я смогла только покачать головой и произнести:
– Мне очень жаль, Сайрус.
– Значит… надежды нет?
– Вы забываетесь, мой друг.
– Я не тот, кто может забыть, – отрезал Сайрус. – Он не заслуживает вас, Амелия. Оставьте его!
– Никогда, – ответила я. – Никогда. Пусть даже это займёт целую жизнь.
Это был драматический момент. Я верю, что мой голос и мой взгляд были убедительны. Я имела в виду именно то, что говорила.
Сайрус снял руки с моих плеч и отвернулся. Я мягко промолвила:
– Вы ошибаетесь, принимая дружбу за более глубокие чувства, Сайрус. Однажды вы найдёте женщину, достойную вашей привязанности. – Тем не менее, он сидел молча, его плечи согнулись. Мне кажется, что толика юмора облегчает сложные ситуации, и я весело добавила:
– Вы только подумайте – вряд ли у неё будет такой сын, как Рамзес!
Сайрус расправил широкие плечи.
– Ни у кого не может быть такого сына, как Рамзес. Даже если вы хотели меня таким образом утешить. Больше я не скажу ни слова. Могу ли я прислать вам Абдуллу? Судя по всему, если я этого не сделаю, вы свалитесь с постели и поползёте вслед за ним.
Он принял всё, как мужчина. Я и не ожидала от него меньшего.
* * *
Абдулла выглядел ещё неуместнее в моей комнате, чем Сайрус. Он хмуро изучал оборки и гофрировку с глубоким подозрением и отказался от предложенного мной кресла. Мне не потребовалось много времени, чтобы заставить его признаться, что он тоже обманул меня.
– Но, ситт, вы меня не спрашивали, – нашёл он слабое оправдание.
– Ты не должен был ждать, пока тебя не спросят. Почему ты сразу не пришёл ко мне? О, неважно, – нетерпеливо прервала я, когда Абдулла закатил глаза и попытался выдумать очередную ложь. – Расскажи мне. Что именно ты узнал сегодня днём?
Вскоре Абдулла удобно устроился на корточках на полу рядом с кроватью, и мы глубоко погрузились в дружескую беседу. В сопровождении Абдуллы, Дауда и Али (по крайней мере, у него осталось достаточно здравого смысла, чтобы взять их с собой), Эмерсон попытался узнать, куда исчезли таинственные туристы. Ни один лодочник не согласился бы переправить их через реку, и вряд ли бы кто-нибудь из них солгал – как невинно выразился Абдулла, «угрозы Отца Проклятий сильнее любой взятки». Это означало, что люди, которых мы искали, все ещё находились на восточном берегу. Странствующий погонщик верблюдов подтвердил это предположение: он видел группу всадников, направлявшихся в северную часть равнины, где скалы резко замыкались у реки.
– Тогда мы потеряли
