Admin - i af0d3b7246f951a5
— Должно хватить, — согласился молодой человек.
— И вообще, с твоей стороны было бы более естественно всеми силами растягивать наше путешествие. Оплата-то у тебя повременная.
— Да, действительно.
— Или тебе приплачивает мой брат за мое скорейшее возвращение?
— Думаю, он даже не знает о моем существовании.
— Знает, — возразил маг и поплотнее укутался в плед. — Я писал ему с дороги. А теперь я посплю, если не возражаете.
Вацлав и в самом деле быстро уснул. Стас выждал некоторое время, чтобы не мешать человеку засыпать, а потом ловко перебрался к Милану.
— Иди-ка на заднее сидение, Милан. Не у всех же такие экстравагантные привычки, как у нашего князя. Мы с Яношем мирно провели ночь в постелях, посему вполне можем взять управление экипажем на себя.
Милан согласно кивнул и придержал лошадей.
— Погоди, впереди какое-то село. Остановимся там. Может, заодно, и молока прикупим.
Стас кивнул и отобрал у молодого человека вожжи. Милан откинулся на спинку сидения и задремал.
Через несколько минут Милану пришлось проснуться. Его разбудил Янош, вручивший ему в одну руку стакан деревенской ряженки, а в другую — горячую пышку. Милан чуть не выронил ее от неожиданности.
— Разбуди Вацлава, — попросил он.
— Ага, а он мне голову оторвет, — огрызнулся Янош, но пошел исполнять. Милан прав. Неизвестно на что Вацлав скорее обидится — на то, что не дали поспать, или на то, что не накормили вкусной ряженкой.
После остановки Милан сел на заднее сидение рядом с Вацлавом и сложил ноги на переднее. Вацлав подумал, и последовал его примеру. Янош и Стас устроились на козлах.
Верхневолынцы остановились на обед и доехали до Намыслува аккурат к раннему ужину. Вацлав предложил здесь же и переночевать. А чтобы не скучно было ложиться спать в такую неприличную рань — маг полдня проспал в карете — предложил пойти в театр, или там в кабаре какое никакое.
Благодаря героическим стараниям Вацлава двести тридцать километров от Сыцува до границы преодолели за пять дней. Можно было подумать, что это не у Милана, а у мага повременная оплата труда и он хочет подзаработать чуток хоть напоследок. А то, сколько можно деньги мимо рук пропускать?
Только к вечеру пятого дня экипаж верхневолынцев достиг границы. И Вацлав с Миланом после полугодичного путешествия оказались на границе родного королевства. Стас не был дома около трех лет, кажется немного больше трех лет, а для Яноша Верхняя Волынь только должна была стать домом.
Все последние дни Янош был несколько задумчив и время от времени порывался выбрать момент, чтобы поговорить с Вацлавом наедине. Но Вацлав, неожиданно для своих спутников, весь вечер и зачастую всю ночь предавался светским развлечениям — театр, кабаре, пару раз даже казино. А днем спал в карете. Милан по долгу службы считал необходимым поддерживать начальника в его начинаниях как ночью, так и днем. Так что у Яноша не было ни малейшего шанса. Зато устроившись в номере «люкс» граничного отеля Янош смело направился в номер Вацлава. Тот, правда, мог еще быть в ванной, но ничего. Он, Янош, мог и подождать чуток.
Вацлав, и правда, еще не успел выйти из ванной. Более того, услышав голос Яноша, он сообщил, что ужин он заказал через полтора часа, и если Янош голоден, то пусть спросит чего-нибудь холодного себе в номер.
Янош нерешительно постоял в прихожей.
— Я специально пришел пораньше, Вацлав. Мне нужно с вами поговорить.
Из-за двери ванной донесся недовольный всплеск воды и приветливый голос Вацлава:
— Тогда заходи ко мне.
Янош зашел. Вацлав лежал в просторной ванной, наполненной ароматной пенной водой и пил апельсиновый сок. Рядом стоял пузатый бокал с коньяком. Янош подумал, что и маг, оказывается, не лишен человеческих слабостей и сделал вид, что не заметил бокал. Вацлав увидел героические старания молодого человека обежать взглядом коньяк. Он усмехнулся и предложил:
— Возьми бутылку и бокал у меня в спальне и налей себе коньяку, мой мальчик. Сок в холодильнике.
Янош покраснел, покачал было головой, но потом решил, что ежели примет грамм пятьдесят для храбрости, то ему будет легче разговаривать, и вышел. Вацлав проводил его глазами и отпил коньяка.
Янош вернулся в ванную с бокалом коньяка, сделал малюсенький глоток и робко начал.
— Вацлав, мы ведь уже на границе с Верхней Волынью. И завтра будем пересекать границу...
— Еще не завтра, мой мальчик. Сначала я планирую проехать по границе. Дороги в Верхней Волыни неплохие, но по границе более прямой путь, к тому же не придется лезть повдоль через горы.
— А какая граница? — почти без интереса спросил Янош.
— С Угорией.
— С Угорией?
— Ну да. Да ты же должен помнить, мы говорили в дороге, что до Медвенки так ближе. Единственно, после той истории, в которой мы с тобой поучаствовали под чутким руководством твоего дядюшки, мы не могли ехать через саму Угорию.
Янош кивнул. Потом подумал.
— Вацлав, я хотел спросить. Вы с Миланом сделали для меня документы. Они годились в тех странах, по которым мы ехали. Они ведь не знают, как должны выглядеть верхневолынские бумаги. Но здесь...
— Не волнуйся, Янчи. Я тебе уже сто раз говорил, бумаги у тебя в порядке. Приедем в Медвенку, Милан позаботится, чтобы тебе выписали другие, в которых твой возраст будет отражен более точно, и ты не будешь приписан к княжеской службе охраны. Хотя, я и сам позабочусь. У Милана будут другие дела.
— Но, Вацлав, а у вас не будут неприятности за то, что вы подделали подпись князя? Я почему-то не думаю, что князь дал вам открытые листы — пиши что хочешь.
Вацлав поморщился.
— Я не могу подделать подпись князя, Янош. Это не возможно по определению. Дело в том, что я и есть верхневолынский князь от науки. А мое имя — как однажды справедливо заметил мой секретарь, Венцеслав, Венцель, Вацлав — это одно имя, только по-разному произнесенное.
Янош широко распахнул и без того большие синие глаза.
— Вы — князь? Но как же?..
— Что?
— Ну, Милан тогда говорил... Я... Вы... Вы же не возьмете проценты с продажи камней. Если вы что и возьмете — так все камни целиком.
Вацлав весело рассмеялся.
— Сразу видно опытного царедворца. И где ж ты так хорошо князей изучил?
— Но вы...
— Я понял, о чем ты вспомнил. Милан однажды предложил тебе продать камешки через меня и дать мне за это десять процентов комиссионных. Но если ты поднатужишься, то вспомнишь и то, что тот же Милан тут же сказал, что он пошутил и я продам для тебя камешки совершенно бесплатно. А что касается того, чтобы что-то взять себе, то, надеюсь, ты обо мне не такого хорошего мнения. Когда это мы с Миланом были практичны?
Янош заулыбался.
— Ну, когда Милан спросил плату за то, что какие-то граждане смотрели на праздник с балкона в вашем номере.
— Ты бы так не говорил, если бы знал размеры чаевых, которые мы там раздали, мой мальчик. С чего бы еще местные служащие были с нами так любезны?
Янош подумал, попытался выпить коньяка и обнаружил, что его бокал пуст. Он поставил свой пустой бокал на столик, стоящий у ванной, вышел и вернулся с бутылкой коньяка и графином с апельсиновым соком.
— Сок для вас, Вацлав. Вы же все равно коньяк не пьете. Я только не понял, зачем покупаете и наливаете.
Вацлав засмеялся и отпил из своего бокала.
— Я пью коньяк, мой мальчик. Но только в кругу друзей. Спроси у Милана. Мы с ним не одну бутылку раздавили. Хотя, можешь и не спрашивать. Он все равно не ответит.
Янош с любопытством посмотрел на князя.
— Ты смотришь на меня, мой мальчик, как на редкое насекомое.
— Вообще-то это не удивительно. Я раньше князей никогда не видел.
— Так, все в порядке, — засмеялся маг. — Янош пришел в себя. Ты не забыл, мой мальчик, что путешествуешь с нами уже месяцев пять?
— Да, но я же не знал, что вы князь.
— Ну и что?
— Ну, может вы ловко маскировались.
— Ладно, замаскированный, перебирайся в комнату и постарайся остаться трезвым к моему приходу. Я сейчас домоюсь и приду.
— Это не я замаскированный, это вы, — возразил молодой человек, вынося напитки.
Вацлав покачал головой. М-да, он, кажется, совершенно не разбирается в людях. Оба его молодых помощника, узнав о его положении только разошлись. Как это Милан говорил? Ну да, он — князь, ему деваться некуда, приходится терпеть. Все-таки хорошо, что он раньше не говорил Яношу правду. Эти двое его бы совсем извели. Хотя, в последнее время Милан несколько остепенился. Вероятно, на него подействовала грядущая женитьба.
