Млечный путь господина Харг Тринста. - Наталина Белова
Я хотел спросить, откуда он знает, меня, но он продолжил:
— А вот я узнал твоё лицо. И очень хорошо запомнил.
Я узнал голос. Почему-то звук его вызывал во мне чувство неприятности.
— И кто - же ты? — спросил я.
Он снова прильнул к телескопу.
— Если я тебе сейчас скажу, то мне ты не поверишь.
— А что, если всё - же поверю?
— Я — Мельком Трювили.
— Седовласый мужчина, увлечённый скрабблом?
— Я — Томсон Ридли.
— Несуществующий английский философ?
— Я — Кейн Твинстер.
— Это вымышленный персонаж детективной истории времен Екатерины второй?
— Я — все эти люди, но их имена мне не принадлежат.
— А как же зовут тебя?
— Харг Тринст.
— Какое совпадение, — протянул я с сарказмом.
— Если ты хочешь, я могу доказать, — пожал {suggestion} плечами. — Я знаю такие подробности о твоей жизни, которые не ведьмы никому, кроме самого тебя.
И он принялся перечислять имена моих старых школьных одноклассников, адреса домов, в которых я некогда жил. Он знал девичью фамилию моей родной матери!
Когда он закончил, я был зол и находился в состоянии вне себя.
— Ты прочёл все мои дневники! — крикнул я.
— Я не стану этого отрицать. Конечно, я читал наши дневники.
— Что значит наши?
— Меня зовут Харг Тринст. Я родился тысяча семьдесят первого года. В следующем месяце мне исполнится пятдесят лет.
Теперь я понимал, почему голос и манера казались мне такими знакомыми. Этот голос я слышал в записи, а лицо видел лишь на фотографиях. Оно очень похожее на моё, только это лицо старше и смуглее.
— Я тебе не верю, — продолжал упорствовать я.
— Помнишь, ты же сам хотел встретить старшую версию самого, себя кого-то, кто возьмёт тебя за руку и выведет из тёмного лабиринта.
Я молча смотрел на него. Он, что издеваться что-ли?
— Это всего-лишь моя детская мечта. К тому же сейчас март, а не август.
— Для тебя — да, а для меня на часах десять часов прекрасного летнего утра, день обещает быть жарким, а я сижу на кухне в доме...
— Так теперь понятно я сплю, — облегчённо вздохнул я, — сплю и вижу сон.
— Да, ты видишь во сне меня, а я — вижу тебя, хотя я и бодрствую. Понимаешь ли, я пишу о тебе книгу.
— Книгу? — Я рассмеялся. — И что за книгу ты пишешь?
