Савин Влад - Морской волк – 8. Сумерки богов
Доклад о повреждениях заставил меня выругаться. Особенностью эсминцев "проект 7" была комбинированная система набора корпуса, продольная в средней части и поперечная в оконечностях, это давало небольшую экономию веса - но стыки были слабым местом. Случалось, что корпуса трещали даже на штормовой волне, как североморский "Грозный" в декабре сорок первого. Страдали этим и итальянские корабли, бывшие прототипом для наших - два их эсминца затонули в шторм, в марте и мае сорок второго, хотя бури в Средиземном море слабее, чем в Атлантике, у нас на Севере, или на Тихом океане. Немецкая бомба взорвалась в воде у борта "Беспощадного", в районе 173-го шпангоута - как раз возле "концентратора напряжений", в итоге не только разорван борт, но и треснули балки силового набора, возникла опасность, что корпус просто переломится при большой нагрузке - от еще одного близкого взрыва, не говоря уже о попадании, от большой волны, и даже если дать полный ход. Затоплены артпогреб четвертого орудия и румпельное отделение, корабль управляется машинами. И может развить не более пятнадцати узлов!
По всем правилам, имея такие повреждения в зоне господства вражеской авиации, следовало снять экипаж и затопить эсминец. Но до темноты оставалась пара часов, и база была уже близко! И командир "Беспощадного" капитан 3 ранга Пархоменко просил разрешить ему спасти корабль.
-Вы следуйте по назначению, и не думайте о нас. А мы попробуем доползти так.
Передали на берег. Там ответили, что вышлют армейские истребители с аэродрома под Перуджей. А через два часа нас сумеют прикрыть самолеты флота. Решили пока идти вместе. "Беспощадный" встал в кильватер крейсеру, "Способный" и "Сообразительный" оставались впереди, слева и справа, "Бодрый" и "Бойкий" разошлись по траверзу еще шире, этот ордер при появлении бомбардировщиков давал возможность рассыпаться в стороны, развив полный ход. Мы продолжали идти на север.
Радио с К-25 - три корабля встречным курсом, предположительно эсминцы. Наши из Генуи - или противник? Запросили берег, пришел ответ, что никаких кораблей нам навстречу флот Народной Италии не посылал. Передали ответ на К-25. Цели были уже видны на радаре, дистанция очень быстро сокращалась. Визуально были опознаны три миноносца, "600-тонного типа", нам совершенно не противники, по огневой мощи каждый вдвое слабее любого из наших эсминцев. Странно, что также обнаружив нас, они не пытались уклониться - после выяснилось, что они приняли нас за своих, совершенно не ожидая встретить здесь советские корабли. "Ворошилов" дал залп из носовых башен с дистанции в четыре мили, одновременно "Сообразительный" и "Способный" рванулись на перехват. Один из миноносцев был накрыт третьим залпом, потерял ход, стал тонуть. Второй, получив подряд несколько попаданий от эсминцев, также остановился и был расстрелян и потоплен. И лишь третий взорвался от двух торпед - К-25 была здесь. Странно, что если сверхлодка так сильна, то не потопила всех еще до контакта с нами. Пленные, подобранные "Сообразительным", позже показали, что миноносцы "Паллада", "Кассиопея" и "Сириус" флота югоитальянских фашистов вели поиск британской подлодки и не имели никаких сведений о прорыве нашей эскадры - немцы очень неохотно обмениваются информацией даже со своим союзником, явно ему не доверяя.
Но это было после - а пока, радары известили нас о приближении очередной группы самолетов. Как было сговорено, "Ворошилов" дал полный ход вперед, эсминцы легли в поворот, кто был слева влево, кто был справа вправо, "Беспощадный" приотстал, но это тоже выглядело сверху как часть общего маневра. Если бы немцы выбрали за основную цель его, все было бы кончено, так как поврежденный эсминец имел сейчас скорость и поворотливость не лучше коммерческого парохода. Но бомбежке подверглись "Сообразительный" и "Бойкий", которые успешно увернулись. И как раз в эту минуту от берега появились наши истребители, так что немцам резко поплохело. Два Ю-88 сразу упали в воду, за ними еще один, и еще - всего наши летчики доложили о шести сбитых в тот раз бомбардировщиках. И прошли над нами, прикрывая - десять Як-3. Мы понимали ,как они рискуют - я слышал, что эти легкие истребители обычно базировались на передовых площадках у линии фронта, и были очень сильны в бою над передовой, но не имели ни приборов для дальних полетов, ни большого запаса топлива, а тут им еще надо было возвращаться через немецкую территорию, на карте фронт глубоко вдавался на юг посреди "сапога", а немцы еще держались на побережье, заметно севернее. Но они оставались над нами, выполняя приказ - герои!
Через полчаса к ним на смену прилетела эскадрилья Як-9, из 6 гвардейского истребительного полка ЧФ, хорошо нам знакомого - именно этот полк, до марта сорок второго 8й истребительный, был в Севастополе до самого конца его обороны, после участвовал в боях над Таманью, Новороссийском, снова над Керчью, при освобождении Крыма - и вот, перебазировался в Италию, став первой частью Черноморского флота на итальянской территории. Можно было отпускать армейцев - но как раз в это время немцы появились снова, это был последний их налет, до темноты, и потому фрицы сил уже не экономили, "юнкерсов" было не меньше трех десятков, и их сопровождали "мессера". И армейские летчики тоже приняли бой, в небе завертелся клубок из самолетов, и падали вниз горящие, волоча дымные хвосты. Но бомбового удара по нашим кораблям у немцев не получилось, "юнкерсы" спешили освободиться от бомб, чтобы удрать.
А когда все закончилось, мы подобрали с воды одиннадцать сбитых пилотов. Использовались сетки на шестах-"выстрелах", которые позволяли подхватывать человека с воды прямо на ходу эсминца, как сачком, вместе с резиновой лодкой. И если наши старались сами грести к борту корабля, то немцы напротив, пытались уклониться, приходилось усмирять их очередью из ДШК - всего выловили четверых наших, семерых немцев. К сожалению, это были не все наши потери - восемь Яков в тот день не вернулись домой. Но немцы потеряли двадцать два сбитых!
Подвиг совершил Михаил Гриб, командир 3й эскадрильи 6го гвардейского полка. Одержав три победы, он сам был сбит - и, подобранный немецким гидросамолетом, сумел захватить его, принудив экипаж лететь в Специю. При том, что на борту летающей лодки, помимо четырех человек экипажа, находились еще двое немцев, спасенных ранее - но и все вместе они ничего не могли сделать с нашим героем, предпочтя самим сдаться в плен. В этом видна разница между русским и немецким характером - там, где немец, благоразумно прикинув шансы, предпочитает сложить оружие, наш будет драться до конца!
Дальнейший путь до Специи прошел без приключений. Если не считать доклада от К-25 о потоплении немецкой подводной лодки, попытавшейся к нам подойти.
В ночь на 19 марта эскадра, встреченная катерами ОВРа Генуэзской военно-морской базы, вошла в порт Специю, завершив переход, оставив за кормой почти тысячу морских миль. "Беспощадный" был немедленно введен в док, а мы были готовы к выполнению любой боевой задачи.
Из протокола допроса. Мессина, отдел гестапо. 19 марта 1944.
Я уже во всем сознался. Приказывайте меня расстрелять - что еще вам надо?
Да, я боюсь умереть, как любой человек. Но гораздо больше страшусь, что ад все же есть, и я в него попаду. В жизни я совершил достаточно грехов. Двадцать шесть лет безупречной армейской службы - Абиссиния, Испания. Ранение в битве под Теруэлем - после чего меня признали негодным к полевой службе. Хотели меня комиссовать, но я отказался. Привык к казарме, к порядку - а что я буду делать на гражданке? Да и лейтенантские погоны - это немного в моем возрасте, но все же почтение!
Да, мне, как любому итальянцу, не понравилось, что вы сделали в Риме. Но слаб человек - видел, как расстреливали на плацу тех, кто протестовал открыто. А мне тогда очень хотелось жить. И не возражал, когда мне предложили продолжить служить уже вам. Герр следователь, неужели вы не знаете, что здесь, на юге, никто не принимает "итальянскую социальную республику" всерьез? Всем известно, что наш дуче сейчас вроде того царька, что мы когда-то посадили в оккупированной нами Абиссинии - и что все указы от его имени сочиняет ваш Достлер. А вам служат те, кто еще больше боится коммунистов - и такие как я.
Я был на этой батарее с самого ее начала. Стал ее неотъемлемой, привычной принадлежностью. Служака, герой, ни в чем порочащем не замечен - оттого, предложение мне продолжить службу было формальностью. Впрочем, если бы вы тогда стали копать - все равно не нашли бы ничего. Потому что я никогда не был ни коммунистом, ни партизаном. Я был всего лишь итальянцем. Вам, немцам, этого не понять - насколько Римская вера для нас святое. И то, что я служил вам - не значит, что я сам не считал себя иудой. Но слаб человек, и слишком развращен материализмом, в наше просвещенное время.
Поначалу я стал пить. Как многие мои сослуживцы. Затем я пришел к отцу Марио - хотя прежде был не слишком старательным прихожанином. Отец Марио был единственным, кто мог дать покой моей душе, на какое-то время после исповеди. Еще он умел слушать. Мы разговаривали о многом - о том, что не имеет никакого отношения к этому делу. О жизни, и вообще, о всякой философии. Это не вызывало подозрений ни у кого, что может быть естественнее, для итальянца?
