Ксанка - Строгие правила
Я слышала, что Ваня, что-то говорит, но слов разобрать не могла.
– А как маму зовут?
Я стиснула зубы.
– Мама Аля? – выдохнул Женя и непонимающе взглянул на меня. Отстранил трубку от уха и пальцами провел по сенсору. На его губах мелькнула усмешка, и он почти шепотом произнес:
– Что за бред?
Я прикусила губу. Ноги задрожали...
– А где мама? – услышала я из динамика Ванечкин голос. Женя включил громкую связь. – Мне с постолонними не положено лазговаливать.
К горлу подкатил комок. В комнате стало до ужаса тесно и душно. На глаза навернулись слезы.
– Мама здесь, солнышко. – Я решила дать понять сыну, что все нормально. – Это не посторонний.
Женя продолжал смотреть на телефон, словно перед ним было последнее чудо техники.
– А как тебя зовут? – вдруг хрипло спросил он. В голосе слышалась странная интонация.
Казалось, Женя по-прежнему не понимает, что происходит.
– Иван. Иван Егенич! – гордо произнес сынок.
Я не смогла сдержать улыбку. Мой любимый мальчик, мой мужчина!
Только улыбка моментально погасла, стоило Жене поднять на меня глаза, полные непонимания и неверия. От искренней растерянности на его лице закололо сердце.
– А сколько тебе лет? – спросил Женя, пальцами сжимая переносицу.
– Сегодня четыле исполнилось, – весело проговорил Ваня. – Ой, мам, бабуля плоснулась. Я побежал, пусть поздлавляет меня.
– Беги, милый, – прохрипела я и зубами стиснула манжеты рубашки. – Целую, Ванюш.
– Ага, пока!
Женя со свистом втянул в себя воздух и тяжело выдохнул, продолжая смотреть на телефон. Сжал его в руках, прикоснулся ко лбу. А потом поймал мой взгляд и улыбнулся. Как-то по-доброму, смущенно...
– Ничего не понимаю. Что это было, Алин?
Нервная дрожь прокатилась по всему моему телу. Внутри все сдавило от стыда и острой жалости. Любимый, прости! Он не понимает... У меня есть сын... Его сын...
Я беспомощно сцепила пальцы на руках. В глазах потемнело.
А Женя вдруг посмотрел на меня с таким отчаянием... как ребенок, которого ни за что ударили наотмашь...
Глава 28
Ложь, как трясина: крепко сжимает твое тело и медленно, неотвратимо тянет на дно. У кого есть силы бороться до конца, тем удается выползти на сушу и с облегчением перевести дух. Другие же – безмолвно глотают всю эту липкую мерзость и позволяют обстоятельствам брать над ними верх.
С ужасом глядя Жене в глаза, я поняла, что уже не смогу выбраться из этого болота. Слишком увязла. Врать нет смысла. А говорить правду...
Он не простит! Не поймет! Я бы не поняла.
– Жень...
– Алин, кто это был? – В его голосе сквозила полная растерянность.
– Это Ваня. Наш сын. – Не стала говорить, что это «мой» сын. «Наш» будет неким толчком к долгожданному разговору, палкой, за которую я ухвачусь, чтобы выбраться из трясины.
Женя изогнул брови. Открыл рот, собираясь что-то произнести, но резко остановился. Нахмурился.
Боже! Что делать? Я сейчас рухну в обморок от страха! Меня всю трясет, под кожей медленно расползается противный холодок...
– Сын? – Женя прикрыл глаза и резко вдохнул. – Что значит «наш»?
– Прости... Я люблю тебя. Больше жизни люблю. Выслушай меня!
Он бросил на меня странный взгляд и пожал плечами. Усмехнулся.
– Да я молчу. Что вообще происходит?
Я глубоко вдохнула и выпалила, глотая подступившие слезы:
– Тогда, пять лет назад, я звонила тебе из Парижа, чтобы сказать о беременности. Ровно четыре года назад у меня родился сын. Его зовут Ваня. Это наш сын: твой и мой. Он очень похож на тебя. У него твои глаза, твоя улыбка... Даже привычки твои, несмотря на то, что он никогда тебя не видел. Видно, это на генном уровне передается из поколения в поколение...
Господи, что я несу? Какой генный уровень?
– Ты хочешь сказать, что у тебя есть сын?
Он что, совсем меня не слышит?
Я потерла пальцами лоб и прикусила губу. На глаза навернулись слезы. Как объяснить? Вопрос даже в другом: как объяснить, чтобы простил?
– Жень, наша с тобой ночь перед моей несостоявшейся свадьбой стала для нас...
Я сцепила пальцы, не зная как продолжить.
– Для нас?
Черт!
– Женя, у тебя есть сын! – почти выкрикнула я, теряя остатки самообладания.
Продолжая удерживать в руке телефон, он схватился за голову и замер. Спустя несколько секунд бросил на меня взгляд, от которого по коже пробежала мелкая дрожь. Если описать одним словом то, что я прочитала в его зеленых глазах, – беззащитность. Да, Женя выглядел сейчас таким уязвимым, что я готова была упасть перед ним на колени и умолять о прощении до тех пор, пока кожа не сотрется в кровь.
– У меня есть сын... – неуверенно проговорил Женя, словно пробуя каждое слово на вкус.
Я поспешно закивала. По щекам скатились слезы. Только тогда я поняла, что реву: то ли от счастья, что смогла, наконец, сказать то, что не давало мне нормально жить, то ли от горечи и страха.
– Сын... – повторил Женя и усмехнулся. Из его рук выпал телефон, но он даже не обратил внимания. Провел руками по лицу и запрокинул голову к потолку.
– Жень?
Он прикрыл глаза и опустил голову. Сделал несколько неровных вздохов и плотно сжал губы. Бросил на меня долгий, внимательный взгляд. Я сжала пальцы в кулак, чувствуя, как ногти до боли впиваются в кожу. Скажи! Скажи хоть слово! Только не молчи!
Но Женя молчал... А я все острее чувствовала, что схожу с ума.
– Сегодня у него... – наконец, проговорил он после затянувшейся паузы и снова замолчал.
– ...день рождения, – продолжила я за него и для убедительности кивнула.
От его холодного тона затряслись руки, а сердце в груди застучало с бешеной скоростью.
– Сколько ему сейчас? – Женя сощурился. Видимо, он пропустил мимо ушей информацию, полученную по телефону. Или, что более вероятно, до сих пор пребывал в шоке.
– Четыре года.
Женя втянул в легкие воздух и скривился. После чего со свистом выдохнул.
– Значит, у меня есть сын, которому четыре года, – задумчиво произнес он, взглядом бегая по моему лицу. Я снова кивнула. Сцепила дрожащие пальцы в замок. Женя продолжал всматриваться в мое лицо, как будто пытался найти опровержение всему ранее услышанному.
– Прости, – пролепетала я каким-то надтреснутым голосом.
Женины губы дрогнули в подобии улыбки.
– У меня есть сын, – уже более уверено повторил он и провел ладонью по лицу.
Боже! Он рад!
– Он очень на тебя похож, – прошептала я.
Женя медленно повернулся ко мне спиной. А мне только и оставалось наблюдать, как тяжело вздымаются его плечи при каждом вздохе. Я никак не могла понять, что же он чувствует. Не знала, как вести себя в данной ситуации. Не знала, что меня ждет...
На некоторое время в комнате повисла удушающая, звенящая тишина. Но вот, наконец, Женя развернулся и пальцами сдавил переносицу, прикрывая глаза. И когда в следующую секунду его глаза распахнулись, в их уголках блеснули слезы.
Это был предел!
– Женечка, прости, родной, прости меня! – простонала я, зажимая рот ладонью, чтобы сдержать рвущиеся наружу всхлипы.
– Почему ты мне не сказала? – обманчиво спокойным тоном спросил он, при этом в глазах его вспыхнули яростные искорки.
– Я пыталась...
– Хреново пыталась! – вскипел Женя, повышая голос. – Моему сыну четыре года. Твою мать! Ему четыре года, Алина! А я узнаю о том, что у меня есть сын, в его день рождения!
– Жень, ты не понимаешь...
– Так объясни! Алина, если я чего-то не понимаю, объясни мне, чтобы я понял. Скажи что-нибудь, чтобы я спокойно воспринял новость, что у меня есть четырехлетний сын!
Господи! Что мне делать?!
Я прикусила губу, почувствовав во рту соленый вкус крови. Я не знала, что ему сказать. Не знала, как оправдаться.
– Скажи! – зарычал Колосов и резко шагнул в мою сторону, а мне показалось, что я просто вросла в пол.
– Я... Понимаешь, потом я боялась. А сначала была зла...
– Была зла? – перебил Женя, своим резким тоном окончательно лишая меня дара речи. – Ты была зла? На кого? Или на что?
С широко распахнутыми глазами он ожидал ответа. А я не знала, что ему ответить. Сейчас все казалось таким... глупым. Только вот глупость эта стоила мне очень дорого.
– Ну, Алин? Объясни мне, что тебя так разозлило, что ты решила скрыть от меня сына? – прокричал Женя.
Я, словно в ступоре, смотрела, как на его шее вздулись вены от злости. Как потемнело от ярости его лицо. Дышать становилось все труднее.
– Я уже говорила, что позвонила тебе через месяц после отъезда. За день до этого я узнала, что беременна. Но когда услышала, как ты там... – Я сглотнула ком и, запинаясь, продолжила: – ...как ты кому-то говорил, чтобы глубже брала... Черт! Женя, меня это доконало... Я беременная, одна, в чужом городе... стране... Я и так была на взводе. И тут еще слышу, как тебе хорошо оттого, что кто-то делает тебе минет. Жень, прошу тебя, пойми меня...
– Я бы понял, Алин. Понял! Но не спустя четыре года. Моему сыну четыре года! С ума сойти можно. Да ты, бл*дь, хоть понимаешь каково это? Ты спрашивала меня, как я могу работать над делом Ливанова, как могу отнимать у кого-то детей, а сама лишила меня сына! Господи, мой ребенок четыре года рос, как какой-то... У меня не хватает слов. Я сейчас просто...
