Admin - i 42cf63a15e16204e
- Неважно во что верю я. В конце концов, одиночки ничего не решают.
- Жаль, что не все так считают.
Солдату что-то не понравилось в проведении или словах Олега. Его фигура еще сильнее навалилась на атлета, и тот захрипел от боли, новой волной отозвавшейся в груди.
- Тише, тише, мы же не хотим покалечить нашего победителя еще сильнее.
Голос Павла слабо подействовал на военного. Он вплотную к лицу Олега поднес свои окуляры и будто что-то произнес, но литая маска не пропускала ни единого звука, без включенных сокращением мышц микродинамиков.
- Во что же вы хотите превратить состязание? Все эти опыты, изменения... Полностью срежиссированная бойня?
- Нет, будет слишком скучно.
- Тогда что?
Новак подался немного вперед.
- Пройди Кремль и сам увидишь.
- Я слышу уверенность, что у меня это не получится? Тогда в чем смысл? Зачем предлагать заведомо невыполнимую задачу.
- Она выполнимая, Олег, просто захочешь ли ты ее выполнить, вот в чем вопрос.
Разговор был окончен. На время.
Солдат, как и его хозяин, тоже потерял интерес к атлету и сел ровно, выпрямив спину и уставившись в одну точку. Хотя с его линзами, скорее, это было несколько точек.
Здесь не находились камеры. Обычно этот момент, когда победителя арены везли к Кремлю, снимали только снаружи. Перемещения транспорта всегда было достаточно медленным, нагнетающим. Но вертолет на большой скорости пересекал небо над Новой Москвой и уже совсем скоро они должны были приземлиться на площади внутри кремлевских стен.
Олег усмехнулся.
Еще одна высокая стена, которая огораживает западню для любого осмеливавшегося бросить вызов состязанию. Что же ждет его там? Почему Новак говорит, что он не захочет что-то делать для победы? Ответа не было.
В пассажирском отсеке вертолета толстые стены без окон не позволяли видеть, что творится снаружи, но Олег и так это знал. Темные небеса разрываются яркими лучами десятков прожекторов, чтобы зрители могли во всей красе наблюдать этот полет и предвкушать результат последнего испытания. Если на что-то и ставили кредитов больше, чем на своих любимых фаворитов, то только на то, сможет ли последний из атлетов пройти Кремль. Букмекеры обожали эти ставки: потому что каждый раз находилось немало тех, кто верил в рождение нового триумфатора, и они отдавали последние кредиты ради своей надежды.
- Дай ему препарат.
Павел посмотрел на солдата и кивнул, коротко проговорив этот приказ. Военный нехотя убрал одну руку с винтовки и засунул ее под плащ, через секунду протянув Олегу мягкий запаянный пакетик из фольги. Он был мягким, и внутри него что-то плавно перетекало с одной стороны на другую.
- Что это?
Атлет взял то, что назвали препаратом и поднес пакетик к глазам. Увидеть что-то сквозь фольгу было невозможно, но пальцы ощущали что-то вроде желе внутри.
- Наши ученые назвали его ПМ-14. Довольно сильная обезболивающая штука на основе синтетической крови саламандр. Не спрашивай, понятия не имею, как они ее делают.
Он хохотнул.
- И я должен это съесть?
- Если, конечно, еще хочешь почувствовать себя лучше. Кости оно не срастит, но полегчает знатно. Когда мы тестировали его в боевых точках, наши солдаты возвращались из пекла на своих двоих с улыбкой от уха до уха на лице. А потом выяснялось, что у них изрешеченная печень или из легкого торчит металлический лист. Так что этот препарат не приобрел должного уровня внимания со стороны военных. Мы же решили, что нам он будет полезен. Но ты можешь отказаться, если способен и дальше терпеть боль.
Сидящий рядом с Олегом солдат протянул к нему руку с раскрытой ладонью, требуя вернуть пакетик. Но атлет быстро сорвал с него клапан и жадно припал губами к бесцветной вязкой жидкости, полившейся в горло. Она действительно напоминала желе, только почему-то сильно подогретое, которое не жуется и норовит застрять где-то посреди пищевода.
Олег закашлялся, швырнув пустую фольгу под ноги.
- Вот и молодец. А то еще чего доброго, потеряешь сознание раньше времени, что мы будем с тобой делать?
- А что если нет никакого последнего испытания?
Он выровнял дыхание и посмотрел на триумфатора.
- Хорошее предположение. Но эту проблему мы уже устранили. И в следующем сезоне она раскроется во всей красе. Может, и ты это увидишь.
Снова сарказм.
- Так значит, вы вчетвером не решает, кому жить, а кому умереть?
- Нет, Олег, ну что ты заладил. Состязание с самого начала было местом... - Новак осекся и поправился, - Представляло из себя нечто особенное, живое. Как огромный биомеханизм, способный развиваться. Мы только помогаем ему в этом. Не в наших интересах слишком сильно вмешиваться во все, что происходит на арене и после нее.
Олег покачал головой, начиная чувствовать, как сильная боль, сковывавшая все его тело, отступает.
- Посуди сам, зачем это нужно? Атлеты ведут себя так, как должны, за это спасибо Бриде. Их жизни возложены на алтарь относительного спокойствия в обществе. За это правительство и терпит корпорации. Мы залог мира, Олег, не больше, не меньше. Состязание - это не добро, и не зло. У равновесия нет цвета. Его вообще нельзя никак определить или понять. Можно лишь видеть его влияние на всех нас. Я, Магдалена, Крот, теперь ты и еще многие другие, мы выполняем особенную миссию.
- Отличная проповедь.
- За проповедью стоит недоказуемость и выдумки. Я же говорю тебе о неопровержимой действительности. Что произойдет, вот просто представь, если состязания больше не будет? Что займет разум людей?
Олег понимал, о чем ему говорят, даже сам не раз думал о подобном. Но мириться с этой мыслью в одиночку еще было возможно, а вот так, когда тебе суют ее под нос и представляют, как единственную панацею, казалось невыносимым лицемерием.
- Ты сам пришел к нам, остальное не имеет значения.
- Эту фразу я слышал слишком часто.
- Наверное, потому что это правда.
- Но что же тогда все-таки имеет значение?
- На этот вопрос у каждого свой ответ. Ты видел, как поступил альбинос, когда ты вколол ему коктейль из эндорфинов. Не слышишь, но представляешь, как там внизу неистовствует толпа, восхищаясь твоей победой, и ждет полного триумфа. Они хотят этого. А хочешь ли ты, Олег?
Он уже готов был ответить что-нибудь колкое, но сдержался. Его привело сюда совсем другое, нежели жажда стать триумфатором. Сейчас, после большей части пути, оглядываясь назад, Олег понимал, как эгоистично он поступил, но исправить что-то было уже невозможно. Оставалось двигаться дальше и закончить начатое. Столкнуться с бездной, чтобы понять, как же можно выбраться из нее. Или навсегда потонуть в черных глубинах, куда не проникает ни один лучик света, скрывая ее тайны от всех любопытных глаз и умов, силящихся уже много лет решить загадку состязания.
- Мы почти на месте.
Павел вздохнул и поправил свою защиту на шее, или инстинктивно привычным движением пытался дотянуться до узла галстука. Он не выражал никаких эмоций, но Олег чувствовал, что триумфатор не доволен итогом их разговора, будто от этого действительно что-то зависело.
Вертолет начал снижаться. Гудение двигателей стало более ощутимым, как и вибрация в этой небольшой кабине. Их немного тряхнуло при контакте шасси с землей, но не более.
Боковой люк с пневматическим шипением отъехал в сторону и по глазам тут же ударил яркий свет.
Олег, прикрывая лицо рукой, кое-как различил длинную дорожку, по краям которой торчали мощные фонари, свет из которых лился сразу во все стороны. Несколько групп солдат уже окружили вертолет и, застыв, чего-то ждали. Лопасти медленно переставали вращаться, все меньше и меньше поднимая с земли снежные вихри.
Метель прекратилась, но температура продолжала понижаться. Стало совсем холодно. Дышать ровно и глубоко не получалось, а на волосах тут же образовался иней.
Вертолет приземлился неподалеку от оружейной палаты. Сквозь мелкие и редкие хлопья падающего снега вдалеке светились купола соборов. Их дырявые остовы покрывал белесый слой, будто пытаясь скрыть разрушения некогда величественных сооружений. На флагштоках, торчащих едва ли не через каждый десяток метров, слабо трепетали фиолетовые флаги со значками корпорации. Кое-где висели традиционные триколоры, едва ли выделяющиеся на фоне темного неба. Почти все постройки сливались с черным покрывалом ночи. Только ярко освещенный путь впереди позволял четко различить хоть что-то на территории Кремля.
- Триумф ждет, - указал ему рукой на дорожку Павел.
Атлет выбрался из вертолета после солдата, который уже командовал боевыми единицами вокруг. Его плащ трепетал, словно небольшие крылья, сложенные и скрывающие свой истинный размах.
Олег поднял голову и увидел несколько камер, нацеленных на него. Выдавив слабую улыбку, он размял затекшую шею, помахал немного руками, думая, что так нервирует солдат, и побрел вперед, подталкиваемый в спину порывами ветра и миллионами взглядов, следящих сейчас лишь за ним.
