Венецианская художница Розальба Каррьера: жизнь и творчество - Елена Евгеньевна Агратина
«8 февраля. Господин Дюреве пришел поговорить со мной, чтобы я взялась за портрет мадемуазель де Клермон.
20 февраля. Я начала портрет госпожи де Клермон, пастель de trois quatre. Она пришла ко мне в два часа с госпожой герцогиней, своей матерью, принцем де Кориньяном и другими важными персонами. […]
21 февраля. Ко мне пришли госпожа герцогиня и принцесса де Клермон […]
22 февраля. Госпожа герцогиня пришла ко мне в обычное время в сопровождении многочисленной свиты. Она выказывала нетерпение получить портрет своей дочери. […]
23 февраля. Госпожа герцогиня явилась без опоздания, портрет ее дочери был уже почти готов. […]
28 февраля. Госпожа герцогиня пришла ко мне со своей дочерью мадемуазель де Клермон и другими знатными дамами и господами. Вся эта компания наперебой убеждала меня написать портрет сестры принца де Конти и портрет другой весьма красивой дамы, за который мне заплатили заранее очень значительную сумму. […]
7 марта. Мы отправились осматривать зал планов, потом к госпоже де Виллеруа. Вернувшись домой, я закончила портреты принца де Конти, мадемуазель де Клермон и госпожи герцогини. […]
9 марта. Мы отправились к господину Куапелю, затем в Оперу, благодаря заботам госпожи де Парабер, которая занимала соседнюю ложу. Когда мы вернулись домой, я обнаружила, что портрет принцессы де Клермон совершенно испорчен в результате некоего происшествия. Все это очень не понравилось ее матери, а виновник случая господин Л*** заболел от потрясения»72.
Что за прискорбное происшествие было причиной порчи портрета, нам теперь неизвестно. Б. Сани считает, что ныне существующий портрет является копией, выполненной в мастерской художницы. Исследовательница предполагает, что когда портрет находился еще в работе, ученики и помощники сразу же начинали снимать с него несколько копий, трудясь одновременно с мастером73. Таким образом, ныне существующая пастель может принадлежать не руке самой Розальбы, а, например, ее сестры Джованны. В таком варианте портрет очень близок жанру «головки», хотя бы потому, что лицо сильно идеализировано, а костюм близок античному, как его представляли себе в XVIII веке. Перед нами очередная Флора или Диана. Ни шея, ни мочки ушей не отягощены модными в то время украшениями, зато на плече сияет золотой браслет, отделанный драгоценными камнями. Он придерживает широкий пышный рукав. Изящно завитые кудри украшены цветами. Заметим также, что выражение лица неожиданно серьезно, лишено обычной для рокайльного портрета любезной улыбки. Это также воспринимается как знак близости изображения жанру «головки», поскольку в «постановочном» портрете светская улыбка совершенно необходима, а «головки», напротив, составляли целый каталог различных настроений и состояний.
Местонахождение портрета сестры мадемуазель де Клермон – мадемуазель де Шароле на данный момент неизвестно, его можно видеть лишь на репродукциях. По концепции портрет близок предыдущему. Но если светловолосая, окутанная легкими драпировками и украшенная цветами мадемуазель де Клермон может восприниматься как Весна, то темноволосая и темноглазая мадемуазель де Шароле, на чьи плечи накинут меховой плащ, скорее представляет Зиму. Достойно внимания, что копию с этой работы сделал шведский художник Густав Лундберг. Хранится эта копия в Швеции, в Мальтесхольме. Густав Лундберг (1695–1786) жил в Париже с 1717 по 1745 год. Именно через него в Швецию придет изящная эстетика рококо, и о нем напишет Л. Рео, что «по возвращении в Стокгольм он становится любимым художником высшего общества и продолжает служить связующим звеном между Францией и Швецией»74. Добавим – между Швецией и Италией, поскольку, очевидно, Лундберг провел немало времени в мастерской Каррьера. Некоторые его работы, такие как «Портрет молодой дамы», портрет Хедвиги-Ульрики Таубе (оба – Национальный музей, Стокгольм) и некоторые другие доносят до нас отголоски манеры венецианской художницы.
Ко времени пребывания Розальбы в Париже относится весьма интригующий женский портрет из коллекции Терруцци в Милане. Перед нами молодая девушка в воздушных сине-белых стилизованных одеждах и тяжелых жемчугах, которая обрезает себе ножницами изящно завивающийся кончик косы. Подобная тема встречается иногда в творчестве Розальбы, и ее, естественно, хочется связать с литературой античности и Возрождения. Из древних героинь, по тем или иным причинам пожертвовавших своими волосами, вспоминаются в первую очередь две: Арминия и Береника. Арминия – героиня поэмы Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим», дочь царя сарацинов Антиоха, влюбленная в христианского рыцаря Танкреда, – обрезала волосы, чтобы перевязать раны возлюбленного. Береника, супруга Птолемея III Эвергета, посвятила свои великолепные волосы Афродите как благодарственную жертву за победы мужа в Азии. Довольно трудно ассоциировать модель Розальбы с первой из упомянутых героинь. В картине нет и намека на присутствие Танкреда, а сама героиня спокойна и слегка надменна, что делает ее ближе образу Береники. Однако обстоятельства создания этой работы по-прежнему остаются загадкой для исследователей.
В бесконечную череду изображений молодых и привлекательных женщин приятное разнообразие вносит «Портрет пожилой дамы», местонахождение которого на данный момент неизвестно. Здесь нет и намека на мифологию и вообще какую бы то ни было идеализацию, модель обладает характерной и не слишком привлекательной внешностью: из-под критически изогнутых бровей взирают строгие светлые глаза, причем именно брови придают лицу выражение капризной властности и превращают героиню в суровую дуэнью, чуждую любой сентиментальности. Фигура модели весьма внушительна, на массивные плечи накинут коричневый плащ, отороченный мехом, пышный бюст украшен темно-синим бантом. Сочетание коричневого и синего делает фигуру еще более весомой. Темный цвет одежды соответствует и возрасту модели. Есть в костюме дамы и элементы, контрастирующие с ее образом своей легкостью и хрупкостью: в ухе поблескивает ломкими гранями бриллиантовая серьга, на припудренные кудри накинута легчайшая вуаль, тающая нежной белой дымкой за плечами своей обладательницы. Здесь будет вполне уместно заметить, что наиболее характерными у Розальбы получались мужчины или же пожилые женщины, которым уже не к лицу воображать себя Дианами и Венерами, и которые, если уж решаются портретироваться, готовы принять все особенности своей внешности.
Портрет Луи-Армана де Бурбон-Конти (частное собрание, Милан) встречался нам в процитированном недавно отрывке из дневника, в котором мадемуазель де Клермон с матерью и «другие знатные дамы и господа» убеждали Розальбу взяться за это произведение. Художница послушалась совета и приняла заказ; портрет был окончен в один день с изображением принцессы де Клермон – 7 марта. Эта работа является несомненным шедевром мастера. Действительно, образ
