Мари-Бернадетт Дюпюи - Доченька
Не только тело Мари росло, развивался и ее ум. Тысячи мыслей и вопросов обуревали девочку. Она размышляла о том, как устроен мир, и обо всем, что видела и замечала, — почему временами сердится Жак, а Нанетт грустит, почему Макарий так на нее, Мари, сердится… Еще девочка тщетно пыталась понять, почему мадам Кюзенак, хозяйка, такая желчная и недобрая.
В середине апреля исполнилась одна мечта Мари: ей удалось, наконец, подойти поближе к хозяйскому дому, «Бори». И все благодаря традиционной большой весенней стирке.
У Амели Кюзенак были свои, порой довольно оригинальные представления о чистоте и порядке в доме. Так, по приказанию хозяйки каждый год перед праздником Пасхи или сразу после него прислуга собирала все имеющиеся в доме простыни, наволочки, скатерти и прочее белье, и затеивалась грандиозная стирка. Процессом руководила старуха Фаншон, которая сменила Нанетт и вот уже много лет убирала в доме и готовила для хозяев еду. Жена Жака на пару с молоденькой Элоди, племянницей все той же Фаншон, ей помогала. На этот раз Нанетт, недолго думая, взяла с собой Мари. Чем больше рук, тем лучше, ведь нужно и вещи рассортировать, и следить за тем, ровно ли горит огонь под большими глиняными чанами, и тереть мокрое белье… Да и работа, разделенная на четверых, покажется легче. Нанетт дала девочке свою деревянную дощечку, на которую становится женщина, когда полощет белье, и валёк из древесины тополя. Шли они молча, и металлические набойки на их сабо скрежетали о камешки.
И вот, наконец, Мари, волнуясь, ступила на землю, прилегающую к огромному, полному тайн хозяйскому особняку.
Девочка смогла рассмотреть поближе ели, самшиты и кусты красных роз и даже осмелилась пройти мимо фасада с тремя ступенями перед парадным входом и двустворчатой лакированной дубовой дверью. Пробежав взглядом по окнам, она бросилась наутек: девочке показалось, что из одного окна на нее смотрит Жан Кюзенак. И такая мука была написана на его лице, что Мари испугалась.
В полдень женщины сели перекусить на скамейке, тут же, на улице, не спуская глаз с кипящего на медленном огне белья, пока вода и угли делали свою работу.
На следующий день еще теплое белье повезли к реке — полоскать. Мари толкала впереди себя тележку, напевая вполголоса. Она стеснялась Элоди и Фаншон, которые слишком часто с любопытством на нее поглядывали.
После этих трех «постирушечных» дней у Мари осталось впечатление одновременно приятное и горькое. Она увидела Большой дом, сад, конюшню… Амели Кюзенак даже не вышла поздороваться со своими прачками. Жилище хозяев осталось «запретной территорией» со своими секретами и сокровищами — священное место, тщательно оберегаемое от глаз простолюдинов…
* * *Пришло лето, сезон жатвы. На поле появилась молотилка. Чудовищная машина вызвала у детей живой интерес, замешанный на страхе и восхищении, а вот старики опасались к ней даже близко подходить.
Жан Кюзенак первым в округе решился пустить агрегат на свое поле, несмотря на свою нелюбовь к технике. Он по достоинству оценил экономию времени и людского труда, которую давала обработка полей с помощью молотилки.
К счастью, Макарий на поле не появился. Памятуя о неприятной стычке на Пальмовое Воскресенье, Мари, чтобы не вызвать у Нанетт подозрений, спросила как можно более беззаботным тоном:
— Племянник хозяина, конечно, приедет на праздник?
— Ну уж нет, в этот день он не явится! Вдруг попросят подсобить? Земля для него слишком грязная. Поверь, этот лентяй отродясь в руках ничего тяжелее ложки не держал!
Мари вздохнула с облегчением и стала помогать Нанетт готовить еду. Пиршество решено было устроить прямо за фермой, на лугу, где обычно паслись овцы. Пьер не отходил от девочки ни на шаг, ревниво стреляя глазами в каждого, кто осмеливался на нее посмотреть.
Мальчишек одних с ним лет в поселке было предостаточно, и Пьер не задумываясь ввязывался в драку, если кто-то обижал Мари. Луизон тоже пришел на праздник, а уж он не упускал шанса над ней поиздеваться. Девочка так и не узнала, Луизон или другой озорник засунул ей в постель, прямо под одеяло, лягушку. Но как же она испугалась, когда легла спать! Жак и Нанетт, узнав об этой шутке, смеялись до слез, но Пьер жутко разозлился и пообещал себе, что как следует наподдаст шутнику. На следующий же день случилась жестокая драка, после которой у Луизона оказалась разбитой верхняя губа и распух нос. Сам Пьер отделался поцарапанной щекой и синяком на подбородке.
В тот вечер Мари поняла, что, пока Пьер жив, ей будет на кого положиться, и это было замечательно!
На следующее утро, едва пропел петух, Пьер предложил Мари вместе сходить в Волчий лес.
Девочка вспомнила, что об этом лесе упоминал Жак в вечер ее приезда в Прессиньяк. И вот она ступила под полог из дубовых ветвей. Пальцы ее покоились в теплой ладони Пьера.
— Когда я был маленьким, мы с отцом ходили в этот лес за белыми грибами, — стал рассказывать мальчик. — Еще здесь было полно ежевики и боярышника. Тропинка вела к источнику. Я знаю, где его искать…
Мари пробиралась в зарослях папоротников. Она спросила с легкой тревогой:
— А почему лес так называется?
— Да потому что в этот лес с давних времен приходят волки! Мы с тобой сейчас стоим на краю леса, а вообще он очень большой. Отсюда лес тянется до самой долины Помперр. Прошлой зимой один охотник набрел здесь на огромного волка. Но ты не бойся, волки так близко к домам не подходят, тем более в разгар лета… Мари не заметила лукавой усмешки мальчика, который крепче сжал ее руку. Наконец они дошли до места, где журчал ручей. Он брал свое начало прямо из мшистой земли, меж двумя каменными глыбами. Здесь деревья росли не так густо.
Пьер усадил Мари на камень, а сам стал прямо перед ней.
— А сейчас, Мари, ты скажешь мне, о чем мечтаешь! — серьезно произнес он. — Об этом источнике слава идет по всему краю. Если вслух сказать ему, о чем мечтаешь, все сбудется…
Пьер немного покривил душой, но у него была одна задумка. Старуха Маргарита, местная целительница, рассказала Нанетт, что вода источника в Волчьем лесу освящена самим Господом. Местные жители верили, что, испив здешней водички, выздоравливают больные падучей, а девушке, которая выпьет из ручья и бросит в него монетку в одно су, ночью обязательно приснится будущий супруг…
Мари долго любовалась ручейком, с журчанием струившимся между камнями. До сегодняшнего дня она ничего не знала о чудодейственных силах здешней воды, поэтому сказала с улыбкой:
— Если это правда, говори первым, Пьер!
Загорелое лицо мальчика зарделось. Он не осмеливался поднять глаза. Хитрость обернулась против него самого.
— А ты не станешь надо мной насмехаться? — спросил он едва слышно.
— Конечно нет! Обещаю!
Голос Мари прозвучал так ласково, что Пьер сдался.
— Моя мечта — жениться на тебе, когда мы вырастем. Больше мне ничего не нужно. Когда я тебя увидел в тот первый вечер, то подумал, что ты красивая, как фея. И добрая. И тогда я сказал себе, что, если ты захочешь, однажды я стану твоим мужем.
Теперь пришел черед краснеть Мари. Девочка отвернулась и отщипнула кусочек мха.
— Теперь твоя очередь! — шепотом сказал Пьер. С бьющимся сердцем мальчик ждал ответа.
Мари колебалась. Она не любила врать. «Если источник и правда исполняет желания, надо говорить правду», — подумала она.
— А я мечтаю стать учительницей в школе! В приюте мать-настоятельница разрешала мне проводить уроки у самых маленьких. Я учила их писать и считать. Я даже сдала экзамены и получила свой первый документ — свидетельство об образовании. С очень хорошими оценками! И если бы у меня были родители, я могла бы закончить школу и поступить в Эколь Нормаль[16] в Лиможе. Я была бы так счастлива! На занятия я бы приходила в красивой черной юбке и наглаженной блузке. И не стала бы ругать учеников, ни за что бы не стала…
Слегка разочарованный Пьер заставил себя улыбнуться:
— А я никогда не любил школу. Учитель у нас был очень строгий. И часто кричал. Но я уверен, что ты станешь хорошей учительницей. У тебя хорошая мечта, Мари.
Солнечные лучи пробивались сквозь листву и танцевали на воде. Мари встала:
— Скоро Нанетт нас хватится! Пойдем лучше домой.
— Пойдем. Мне еще нужно помочь отцу…
Мари поправила свое платьице. Пьер стоял в золотисто-зеленом свете и улыбался ей. Девочка сказала тихо:
— И твоя мечта, Пьер, тоже очень хорошая.
Они взялись за руки. Оба вдруг испытали необъяснимую тревогу. Соединенные обещанием, дети пошли прочь от источника.
Жан Кюзенак с приличного расстояния наблюдал за происходящим. Опершись спиной о ствол старого каштана, он смотрел им вслед, пока дети не скрылись за зарослями колючего кустарника, в которых прятался источник.
