Артур Хейли - Сильнодействующее лекарство
Поскольку было ясно, что решение принимается на самом высоком уровне, всем остальным приходилось лишь ждать. Зал наполнялся гулом разговоров.
Шум утих, когда вице-президент по коммерции отошел от двух других руководителей. Грегсон занял место Сэма Хауторна у микрофона, а последний вернулся на свое кресло в зале. Окинув взглядом зал, полный озадаченных лиц, Грегсон выдержал паузу, после чего позволил себе широко улыбнуться.
– Что бы там ни говорили о совещаниях наших коммерческих агентов, – прокатилось по залу, – одно мы гарантируем: они никогда не бывают скучными.
Слова эти пришлись как нельзя более кстати, и по залу пронесся рев одобрительного хохота. Даже суровый Ванхутен не удержался от смеха.
– Председатель и президент поручили мне сделать заявление, к которому я лично присоединяюсь. Суть его в следующем: несколько минут тому назад все мы проявили поспешность, даже недальновидность. – Снова широкая улыбка, затем, выдержав паузу, Грегсон продолжал:
– Много лет тому назад, когда я был маленьким мальчиком и иной раз попадал в неприятную историю, как это случается со всеми мальчишками, моя мать преподала мне один урок. «Ирвинг, – сказала она, – когда ты выставил себя круглым дураком и ничего не остается делать, как принести извинения, будь мужчиной, встань во весь рост и постарайся сделать это красиво». Моя любимая матушка, упокой Господь ее душу, умерла. И однако я слышу ее голос. Она мне говорит:
«Ирвинг, мальчик мой, сейчас как раз тот самый случай».
Наблюдая за Грегсоном и слушая его выступление, Селия подумала: «У этого человека есть свой стиль. Не случайно он так высоко продвинулся в коммерческом отделе компании».
Она услышала, что он обращается непосредственно к ней:
– Миссис Джордан, пройдите сюда, пожалуйста. И вы, Сэм, тоже.
Когда все они втроем оказались на трибуне, а у Селии голова прямо-таки шла кругом, столь быстро все переменилось, Грегсон сказал:
– Миссис Джордан, я обещал, что принесу вам свои извинения, и я прошу вас принять их. Кроме того, все мы самым внимательным образом изучим ваши предложения. А теперь, если вы не против, я приму у вас эту папку.
Повернувшись к залу, Грегсон заявил:
– Полагаю, все вы только что стали свидетелями того, в чем величие нашей компании и почему она всегда останется на высоте…
Последние слова потонули в реве аплодисментов и одобрительных возгласов. Не прошло и минуты, как Селию окружили со всех сторон. Тут были и представители руководства, и просто люди из зала. Все ее поздравляли, жали ей руку.
***Весь остаток 1960 года и начало 1961-го Селия с головой ушла в обучение армии коммивояжеров «Фелдинг-Рот» искусству торговли.
Ее нынешний шеф, директор недавно созданных курсов повышения квалификации торговых агентов, служил до этого управляющим подразделения компании в Канзас-Сити. Звали его Тэдди Апшоу. Когда их представляли друг другу, Селия его тут же вспомнила. Он был одним из тех, на чьих лицах было написано сочувствие, когда ее едва не изгнали из зала «Уолдорф-Астории».
Это был быстрый, крепко сбитый энергичный коротышка, который, несмотря на свои неполные пятьдесят, носился, как легкий танк.
Они отлично ладили между собой и вскоре договорились о распределении обязанностей: Селия занималась разработкой программ для курсов, а Тэдди отвечал за их практическое осуществление: тут он был в своей тарелке.
В качестве одного из новшеств, предложенных Селией, был цикл торговых переговоров между коммивояжером и врачом, когда перед одним ставилась задача рекламы и сбыта какого-нибудь препарата из арсенала «Фелдинг-Рот», а второй задавал трудные, временами даже каверзные вопросы. Обычно роль врача выполняли Тэдди, Селия или еще кто-нибудь из руководства курсов.
В связи с переподготовкой торгового персонала весьма часто приходилось обращаться за помощью в научно-исследовательский отдел. Его директор доктор Лорд шел на такое сотрудничество с явной неохотой, расценивая его как пустую трату времени. Но при этом он отказывался передать полномочия кому-либо другому. Однажды он даже язвительно заметил Селии:
– Может быть, вам удалось заморочить голову мистеру Кэмпердауну и прочим, кто дал разрешение на создание вашей маленькой империи, но меня вы не проведете.
С трудом сдерживаясь, Селия ответила:
– Это не моя «империя». Я всего лишь помощник директора, а не директор. А вас, значит, вполне устраивает, чтобы врачи продолжали получать ложную информацию, как это было раньше?
– Как бы там ни было, – ответил Лорд, пылая от гнева, – сомневаюсь, чтобы вы могли определить разницу.
Когда она рассказала об этом разговоре Апшоу, он пожал плечами и заметил:
– Винс Лорд – порядочная язва. Но эта язва свое дело знает. Может, мне поговорить с Сэмом, чтобы тот слегка ему врезал?
– Не надо, – мрачно ответила Селия, – я с ним сама разберусь.
Чтобы «разобраться», ей пришлось выслушать еще больше оскорблений, но в то же время узнать немало нового. В конечном итоге она прониклась уважением к Винсенту Лорду. Это был компетентный ученый. Несмотря на то что он был всего на семь лет старше Селии, к своим тридцати шести годам Лорд имел солидный научный багаж – почетный диплом бакалавра наук, полученный в университете штата Висконсин, диплом доктора химии из университета штата Иллинойс и, кроме того, состоял членом нескольких солидных научных обществ. Винсент Лорд регулярно публиковал статьи, когда работал доцентом в университете штата Иллинойс. В них описывались в основном собственные научные достижения. Селия узнала, что от него ожидали создания в недалеком будущем какого-то важного, принципиально нового лекарства.
Но при всем этом Винсент Лорд так и не научился элементарным правилам общения с людьми. «Возможно, именно поэтому, – подумала Селия, – он так и остался холостяком, хотя в нем есть какая-то своеобразная, аскетическая привлекательность».
Однажды, в попытке как-то наладить отношения с Лордом, она предложила ему называть друг друга по имени, как это бывало у коллег. Это предложение он холодно отверг:
– Для нас обоих, миссис Джордан, будет лучше никогда не забывать о разнице в нашем положении…
***Положение дел с лекарственными препаратами и вообще с фармацевтической промышленностью занимало многие умы за пределами компании.
Большую часть 1960 года газеты и журналы уделяли фарм-бизнесу значительное внимание, причем внимание отнюдь не благосклонное. Непрекращающиеся слушания в сенате США под председательством сенатора Кефовера оказались поистине золотой жилой для репортеров и одновременно вызвали бешеную ярость компаний, подобных «Фелдинг-Рот». Этот двойной эффект был в значительной мере результатом тщательной режиссуры, осуществляемой сенатором и его командой.
Как водится при всех аналогичных заседаниях конгресса, основной акцент делался на политической ситуации, причем все было предопределено заранее. «Они движутся от продуманной идеи к заранее предопределенным выводам», – писал вашингтонский репортер Дуглас Картер. Кроме того, в тенденциозности подхода к проблеме сквозило явное стремление сенатора Кефовера и его помощников создать шумиху в прессе. Сенатор оказался мастером сенсационных обвинений, с которыми он выступал каждый раз именно тогда, когда репортеры собирались вот-вот покинуть зал заседаний, чтобы передать сообщение в свои газеты: в одиннадцать тридцать утра – в вечерние выпуски и в половине пятого – в утренние. В результате выступления оппонентов попадали именно на то время, когда корреспонденты отсутствовали.
И несмотря на все это, достоянием гласности стал ряд действительно неприглядных фактов. Обнаружились, в частности, случаи непомерного завышения цен на лекарственные препараты, незаконные сговоры между конкурирующими фирмами в вопросах ценообразования, правительственные заказы на закупку лекарственных средств, полученные в обход закона, реклама препаратов, вводящая в заблуждение врачей, при которой сводились на нет, а иногда и полностью игнорировались данные об опасных побочных эффектах. Отмечалось также проникновение фармацевтических компаний в ФДА. Так, некий высокопоставленный служащий ФДА получил от одной компании «гонорар» на сумму в 287 тысяч долларов…
Кампания осуждения, развернувшаяся на страницах прессы, продолжалась в больших и малых городах, от побережья до побережья. Телевидение и радио также не остались в стороне. В общем, как заметила как-то Селия в разговоре с Эндрю в декабре:
– В этом году особенно не похвастаешься, какая замечательная у меня работа!
Селия в те месяцы находилась в декретном отпуске; их второй ребенок родился в октябре. Эндрю оказался прав, предполагая, что это будет мальчик. Назвали его Брюсом.
За несколько месяцев до этого события их жизнь стала значительно легче благодаря появлению молодой англичанки Уинни Огаст; она жила у них в доме и присматривала за детьми. Эндрю нашел ее по объявлению, помещенному в медицинском журнале.
